- Призраков не существует. Все "духи", "погибшие души" и так далее - суеверия. Чтобы существовать в нашей реальности, индивиду нужна материальная форма. Поэтому, встретившись с тенью, я бы решил, что это либо фальшивка, либо посмертная проекция. Бывает, что к индивидам с магическими способностями смерть приходит медленно, поскольку даже когда тело перестает функционировать и наступает клиническая смерть, магия поддерживает существование разума в течение продолжительного периода, хотя его носитель фактически уже мертв. И вот некоторые могут в таком состоянии проецировать собственный образ, особенно если им ассистирует опытный некромант или медиум.
- Фольклор, - продолжал он, - полон примерами подобного феномена. Например, в одной из сказок "Арабских ночей" описывается мудрец, которому отрубили голову и положили на блюдо. Эта голова узнавала людей, которых мудрец знал при жизни, и была способна говорить. Но я увлекся.
Он наклонил голову, приглашая задать следующий вопрос.
- Известны ли вам некроманты, не связанные с Народом, которые способны на навигацию и которые сейчас активно действуют в нашем городе?
Отвращение выразилось на лице Гастека, будто вдруг ему в ноздри ударил неприятный запах. Было видно, что отвечать на этот вопрос ему не хочется.
- Да.
- Укажите, пожалуйста, конкретные личности.
- Линн Моррисс.
Ничего себе! Паучиха Линн - одна из семи Первых Повелителей Мертвецов в Атланте. Все Повелители Мертвецов из Народа ставят на вампиров свое тавро. У Линн оно имеет вид стилизованного паука.
- Когда она покинула ваш Народ?
- Она прекратила членство в Народе три дня назад.
По словам Рафаэля, это и был день смерти Алекса Дулоса. Возможно, что совпадение, но я сильно в этом сомневаюсь.
- Еще она выкупила нескольких вампиров из своей конюшни, - по своей охоте добавил Гастек.
- Сколько она может пилотировать одновременно? - спросил Рафаэль.
- Трех, - ответил Гастек. - До четырех, когда в ударе. Больше - внимание распыляется, нет того контроля.
- Почему она вышла из Народа? - поинтересовалась я.
- Разочаровалась. Все мы стремимся каждый к своей цели. У некоторых хватает воли ждать, другие же, подобно Линн, теряют терпение.
- Как бы вы ее описали?
Гастек вздохнул:
- Точная, беспощадная, целеустремленная. Не была никем особо любима или же нелюбима. Делала свою работу, почти не требуя внимания.
- Что, по вашему мнению, заставило ее уйти из Народа?
- Я не знаю. Но это что-то очень серьезное, глубоко ее задевающее. Никто не уйдет без причины, бросив результаты пятнадцати лет тяжелой работы.
Я встала:
- От всей души благодарю вас за потраченное на нас время.
Гастек кивнул:
- Это я вас благодарю. Заключая соглашение с Кейт, я даже мечтать не мог, чтобы расплата оказалась такой легкой. Позвольте я вас провожу. - Вампир у двери отодвинулся. - И предостережение: если Линн Моррисс решила поставить свой новый дом на Скребке, я бы советовал вам не приближаться к нему. Она - блестящий оппонент.
- Планирует ли Народ какие-либо действия против нее?
- Нет, - ответил Гастек, улыбнувшись едва заметно. - В этом нет необходимости.
Выйдя на улицу, я сразу прыгнула в нашу машину. Скверна вампирской магии липла ко мне жирным дымом.
- Ощущение, будто вся перемазалась.
- Это как входишь в комнату после целого дня работы, залезаешь в кровать, и тут оказывается, что простыни вымазаны лубрикантом.
Я уставилась на него.
- Жуть до чего вонючим, - добавил он.
Привитая выучкой Ордена сдержанность мне изменила.
- Фу!
Рафаэль улыбнулся во весь рот.
- Я даже не буду спрашивать, было ли это с тобой. - Я завела машину. - Так это было с тобой?
- Да.
Фу!
- Где?
- В доме клана буд.
Фу!
- Я устал как черт, а ты же видела этот дом: сексом пахнет всюду…
- Даже слушать не хочу.
Я вырулила со стоянки.
- Так куда мы едем?
- К дому Паучихи Линн. Покопаемся у нее в мусоре, а если это ничего не даст, придется взламывать замок и проникать в дом.
Рафаэль нахмурился:
- Ты знаешь, где она живет?
- Да. Я знаю на память адреса всех Повелителей Мертвецов в этом городе. Мне кучу времени куда-то надо было девать.
Он прищурился, став невероятно похожим на джентльмена-пирата, героя моих любимых дамских романов.
- Что у тебя там еще в голове хранится?
- Разные мелочи. Помню первое, что ты вообще мне сказал. Вот когда перенес меня из телеги в ванну, где твоя мать должна была взяться за мое лечение.
- Наверное, что-то было очень романтичное, - сказал он. - Что-то вроде "Наконец-то ты со мной" или "Я не дам тебе умереть".
- Я лежала в ванне, истекая кровью, пытаясь сопоставить поломанные кости, и у меня гиеновые железы от боли опорожнились. И ты мне сказал: "Ты не волнуйся, у нас тут система фильтрации отличная".
За такое выражение лица никаких денег не жалко было бы.
- Не могло это быть первой фразой.
- Было.
Какое-то время мы ехали молча.
- Так насчет лубриканта, - сказал Рафаэль.
- Не хочу слышать!
- Однажды я его смывал с волос…
- Рафаэль, ты зачем так делаешь?
- Хочу, чтобы ты снова сказала "фу!".
- Да за каким чертом тебе это нужно?
- Чисто мужской импульс, неудержимый. Нужно - и все тут. Так вот, когда его смыл…
- Рафаэль!
- Да нет, погоди, дальше тебе понравится.
Когда мы подъехали к дому Паучихи Линн, мое терпение было на грани срыва.
Она жила в небольшом домике стиля ранчо, стоящем в стороне от дороги и скрытом за шестифутовым деревянным забором. Я открыла мусорный бак - в нос ударило облако едкой вони. Грязно, но пусто.
Рафаэль осмотрел забор, разбежался и перелетел, перевернувшись в воздухе как гимнаст. Я поступила более старомодно: разбежалась, прыгнула, схватилась за край, подтянулась и перелезла. Рафаэль достал пару отмычек и вставил их в замок. Дверь щелкнула, мы вошли в темный пустой гараж. Я проморгалась, приспосабливаясь к полумраку, и у меня включилось ночное зрение. У многих гараж похож на дворовую распродажу, попавшую под бомбежку. А у Паучихи в гараже царил порядок, все на своем месте, по стенам аккуратно развешаны инструменты и уборочный инвентарь. Пол чисто выметен. Вот если бы у меня был гараж, он бы точно такой был.
Дверь, ведущая из гаража в дом, была, как и следовало ожидать, заперта, и Рафаэлю пришлось десять секунд с ней повозиться. За ней оказалась отличная кухня загородного дома с утварью нержавеющей стали и новенькой фирменной мебелью. Идеально чистая раковина. Никакого запаха от выброшенного мусора.
И все запаховые метки старые. Ее не было дома уже два дня, не меньше.
- Интересно, - произнес Рафаэль.
Я подошла и встала рядом с ним.
На стене гостиной, как раз под картиной с изображением каких-то геометрических фигур, красовалась большая вмятина. Вокруг нее расходилось пятно. Ниже среди увядающих зеленых стеблей блестели осколки разбитого стекла, тускло подхватывающие свет из окон. Кто-то запустил в стену вазой.
- Какого она роста? - спросил Рафаэль.
- На два дюйма выше меня.
- Наверное, это она. Я бы попал куда выше.
Мы разглядывали пятно.
- Разозлилась, наверное, - сказала я.
- И еще как.
- Не любовное послание.
Рафаэль кивнул:
- Цветы белые.
Я втянула воздух, сортируя запахи пыльцы: едва заметный след белых лилий, легкий аромат гвоздики, сладкий запах львиного зева, сухость перекати-поля…
- Выражение сочувствия, - сказали мы одновременно.
Я присела над кучкой стеблей и стала перебирать ее. Пальцы наткнулись на влажный прямоугольник. Это оказался конвертик с логотипом: змея, оплетающая чашу. Надпись:
Клиника "Яркий свет", Колледж Чудотворцев Атланты.
Я открыла конверт и прочла вложенную открытку:
"Мои глубочайшие соболезнования. Бен Родни, ДМ, ДММ".
Доктор медицины, дипломированный медицинский маг.
Рафаэль нагнулся, постучал по открытке пальцем:
- Алекс был там пациентом, я знаю, что это такое. Когда они ничего не могут для тебя сделать, посылают тебе такой вот букет "Приведите свои дела в порядок".
- Она оказалась безнадежно больной?
- Похоже на то.
- Ну, хотя бы мы установили связь между ней и Алексом, - сказала я, глядя на открытку.
Мы осмотрели весь дом и в кабинете нашли ящик, набитый медицинскими записями. У Паучихи нашли болезнь Ниманна-Пика, тип "С". Прогрессирующее неизлечимое заболевание, поражающее селезенку, печень и мозг. Для нее стали трудными такие простые действия, как ходить или глотать. Начали слабеть зрение и слух, опустить или поднять глаза становилось невозможно. Вскоре ей предстояло оказаться узницей в собственном теле, а затем - смерть.
- Посмотри сюда, - позвал Рафаэль.
Я пошла за ним в библиотеку. Пол устилали открытые книги. Рафаэль поднял одну из них и прочел:
- …и Аид схватил Персефону и увез в своей колеснице в темное царство мертвых. Напрасно мать ее, щедрая Деметра, искала дочь повсюду. Одинокая, бродила по миру богиня урожая, одетая в рубище как простолюдинка, и в скорби своей забыла лелеять почву и взращивать всходы. Лишенные ее бесценных даров, увядали на стеблях цветы, деревья сбрасывали в трауре листву, и все, что было зеленым и живым, желтело и умирало. Пришла в мир зима, и возопили люди от голода. Даже золотые яблоки в саду Геры упали с обнажившихся ветвей священного дерева.