Степану Фёдоровичу нравилась эта черта – и он не гнался за высокими знакомствами, но он понимал практическую ценность людей и, когда нужно было, умел отличить полезного и нужного человека, а Александра Владимировна была в этом отношении, как слепая.
Степан Фёдорович несколько раз заходил на работу к Александре Владимировне, он любил наблюдать уверенность её движений, лёгкость и умелость, с какой обращалась она со сложной химической аппаратурой для титровального и газового анализа. Он, сам мастер на все руки, сердился и раздражался, когда племянник Сережа не мог сменить перегоревшие пробки либо когда Вера медленно и неловко шила и штопала. Степан Фёдорович не только столярничал, слесарил, мог сложить печь; дома, в часы отдыха, он придумал смешное приспособление, с помощью которого можно было, сидя в кресле, зажигать и тушить свечи на новогодней ёлке, и сконструировал такой занятный звонок к двери, что с Тракторного завода приезжал инженер посмотреть его устройство. Ему ничего не давалось в жизни даром, и он презирал растяп и бездельников.
– Ну как, товарищ лейтенант, не подпустите немцев к Сталинграду? – спросил Степан Фё-дорович.
– Наше дело такое, – снисходительно ответил светлоглазый Ковалёв, чувствуя своё пре-восходство над людьми тыла, – прикажут – будем драться!
– Приказ давно есть, с первого дня войны, – сказал посмеиваясь Степан Фёдорович.
Лейтенант принял слова Степана Фёдоровича на свой счёт.
– В тылу легче рассуждать, – сказал он, – а вот на переднем крае, когда миномёты бьют, сверху пикирует авиация, там другое рассуждение. Да, Толя?
– Да уж точно, – неопределённо сказал Толя.
– Вот теперь я вам скажу, – повышая голос, сказал Степан Фёдорович, – к Сталинграду немец не подойдёт. За Дон они не пройдут. На Дону совершенно неприступная оборона.
– Ну, если вы так уверены, Степан Фёдорович, – сказала Софья Осиповна, то не надо вам заниматься перевозкой и упаковкой вещей
– Вы уже забыли, видно! – вскрикнул Серёжа тонким голосом. – Вспомните, как в про-шлом году все говорили' «Вот дойдёт до старой границы и там остановится».
– Внимание! Воздушная тревога, – закричала Вера, – внимание, внимание! – и указала в сторону кухонной двери. Женя, сопровождаемая Тамарой Дмитриевной, раскрасневшейся и по-тому похорошевшей, внесла бледноголубое блюдо. Тамара Дмитриевна торопливо поправляла на ходу белое полотенце, прикрывавшее пирог.
– Краешек сгорел, – объявила Женя, – я прозевала всё-таки.
– Сгоревший краешек я съем, не беспокойся, – сказала Вера.
– А я вам говорю, что через Дон он не перейдёт, на Дону ему крышка! проговорил Степан Фёдорович и встал, взмахнув длинным ножом: ему всегда за столом поручались такие ответ-ственные операции, как делёж арбуза или разрезание пирога. Боясь раскрошить пирог и не оправдать доверия, Степан Фёдорович прибавил: – Вообще-то говоря, пирог должен остыть, а потом уж его режут.
– А вы как думаете? – спросил Серёжа, уставившись на Мостовского. Но Мостовской мол-чал.
– На Дон идёт, Украину всю прошёл, пол-России прошёл, – угрюмо сказал Андреев.
– Что ж вы считаете? – опросил Мостовской.
– Считать не полагается, – сказал Андреев, – что вижу, то и говорю, а считают другие лю-ди, может быть, поумней меня.
– А почему вы уверены, что на Дону ему крышка? – снова с волнением спросил Серёжа. – Где же этот рубеж? Вот и Березина была, и Днепр, а вот Дон, вот Волга, где же рубеж? Иртыш, Аму-Дарья? Где же эта река?
Александра Владимировна внимательно глядела на внука: его обычная молчаливость и за-стенчивость исчезли. Александра Владимировна объяснила это тем, что Серёжа был взбудора-жен присутствием лейтенантов.