* * *
Стратонов увидел, как мужчина в линялой защитной футболке и с трехцветным псом на поводке ("самый странный тип из всех, кого мне приходилось встречать!") ускоряет шаг и скрывается за углом.
Евгений тоже прибавил шагу.
Пинт свернул в проходной двор, но Стратонова это не смутило. Он знал эту часть Александрийска, как свои пять пальцев; когда-то, в детстве, он провел здесь много времени, играя с приятелями в "войну" и в "двенадцать палочек".
Проходной двор вел в следующий, затем – еще в один, который, по счастью, заканчивался тупиком, а именно – множеством гаражей, обнесенных высокой стеной из бетонных плит.
Евгений распахнул на бегу полы пиджака и расстегнул узкий ремешок, фиксировавший пистолет в кобуре. Теперь он мог выхватить оружие одним быстрым движением, передвинуть большим пальцем флажок предохранителя, и… Да только он все равно не стал бы стрелять в Пинта. А в кого тогда? В собаку?
Он толкал длинными худыми ногами мягкий от набиравшей силу жары асфальт и мчался, мчался вперед…
– Постойте! – воскликнул Стратонов. – Да остановитесь же!
Он пробежал последнюю арку и оказался на большом пустыре, заставленном сваренными из толстых листов железа гаражами.
– Оскар Карлович! Я просто хочу с вами поговорить.
Стратонов повернул за крайний гараж и увидел Пинта. Тот стоял и исподлобья смотрел на него.
Стратонов отдышался и подошел ближе. Теперь их разделяли три-четыре шага, но ни тот, ни другой мужчина не собирались сокращать это расстояние.
Некоторое время они молчали, внимательно оглядывая друг друга. Наконец Стратонов решился.
– Как это случилось?
Пинт пожал плечами.
– Как это случилось? – переспросил он. – Знаете, я подозреваю, что толком ничего не смогу объяснить. Это кажется – так просто, а на самом деле… Я не знаю. Я просто защищался. Этот человек хотел меня убить.
Евгений аккуратно подыскивал правильный вопрос – тот, который подсказал бы Пинту, что он – на его стороне. Настолько, насколько это возможно.
– Вы сказали, он сам проник в вашу квартиру?
– Да, ночью.
– Но… зачем? Ведь должна быть какая-то причина?
Пинт усмехнулся. Причина была. Она – эта самая причина – лежала у него на животе, за поясом джинсов.
– Да. Полагаю, он искал кое-что. Кое-что такое, что мне нельзя отдавать. Никому и никогда.
– И что же это? – осторожно, словно ступал по тонкому льду, спросил Стратонов.
– Да так… Не стоит говорить об этом.
Стратонов понял, что совершил ошибку. Если он будет давить, то Пинт замкнется и откажется продолжать разговор.
– Хорошо… Оскар Карлович. Не хотите рассказывать – не надо. Но вы понимаете, что рассказать все равно придется? Рано или поздно вам зададут этот вопрос…
– Кто, хотел бы я знать? – с вызовом сказал Пинт.
– Следователь. Вы же не думаете, что сможете…
– Я как раз именно это и думаю. Вы надеетесь меня задержать? Напрасно.
Стратонов понял, что, быть может, он не так уж и неправ.
Между ними было всего три шага. Только три. Учитывая то, что случилось совсем недавно, в кустах перед библиотекой, его шансы вытащить пистолет быстрее, чем Пинт преодолеет это расстояние, казались не такими уж и большими. Скорее всего, Пинт скрутит его в два счета – стоит ему только потянуться к кобуре. Значит, надо было действовать по-другому.
– Но… Оскар Карлович, – попробовал возразить Стратонов. – Ведь вы не можете так это оставить?
– Я защищался, – отрезал Пинт. – У него в руке был огромный нож, и, если бы я вовремя не увернулся, мы бы сейчас с вами не разговаривали.
– Но, согласитесь, это выглядит как-то… сомнительно.
– Возможно. Однако… У меня нет времени на разбирательства. Поэтому я и не сообщил в милицию. Сейчас надо думать о другом – о пропавших девушках.
Стратонов насторожился.
– Вам известно об этом что-то еще?
Пинт посмотрел на Евгения с выражением некоторого превосходства.
– А вы разве не видите? Я – единственный, кому хоть что-то об этом известно.
Стратонов был вынужден признать правоту его слов. Евгений согласно кивнул.
– Тогда, может, вы знаете, зачем их похитили?
– Наверняка сказать не могу, но… Мне кажется, тут все очень просто. Объяснение лежит на поверхности.
– Не поделитесь?
Правая бровь Пинта взлетела вверх и выгнулась крутой дугой.
– Это только догадки. Их еще нужно подтвердить.
– Ладно. Вы сказали, что знаете, где их искать. Да? Знаете? После истории с фотографиями, после этой записи в истории болезни… "Девственница"! – Стратонов фыркнул. – Я готов вам поверить.
– Понимаете ли, Евгений… Тут есть одна проблема. Я знаю, где искать девушек. И я хочу этим заняться. Но, рассказав об этом вам, я раскрою все свои карты. Вы – то есть милиция – будете знать, где искать меня.
– Логично. Так вы что же, собираетесь всю оставшуюся жизнь скрываться?
– Ну… Не вижу в этом большой трагедии. Я и так – вне социума. Антиобщественный элемент, выражаясь канцелярским языком. Нигде не работаю, живу какой-то непонятной жизнью… Я хочу найти Майю. И помочь остальным. А прочее, поверьте – не так уж и важно.
– Оскар Карлович! А может, прекратим играть в прятки? Я не спорю, ситуация очень сложная. То, что случилось… В корне все меняет. Но… Может, будет лучше вам все-таки сдаться? Прежде всего – для пропавших?
– Не знаю. Я так не думаю. Если бы я был на сто процентов убежден, что вы поверите моим словам… Даже не столько вы, сколько ваши коллеги… Поверите и сможете их найти…
Стратонов не мог не согласиться с ним. Смешно было бы даже предположить, что Климов или Блинников смогут принять Пинта всерьез.
– Ну так давайте вместе искать выход. Вы мне помогли, теперь я хочу помочь вам.
– Каким образом?
– Ну, например… Для начала я хотел бы осмотреть вашу квартиру. Вы говорите, нападавший был с ножом?
– Да.
– Значит, на оружии должны быть его отпечатки. Мы постараемся представить все, как необходимую самооборону…
– Представить? Именно так все и было!
– Да, конечно. Не горячитесь. Мне кажется…
– Меня все равно посадят – до выяснения всех обстоятельств дела. А это означает – потерянное время. Потерянное – прежде всего для них. Вы, кстати, не курите?
Когда-то Стратонов курил. Но недолго и быстро бросил. Однако сейчас он сильно пожалел, что в кармане у него не лежит пачка сигарет.
Он – совершенно машинально – хотел похлопать себя по карманам. Обычный жест – мол, сигарет нет. Но он вовремя сообразил, что любые размахивания руками Пинт может расценить по-своему.
Приходилось признать: для этого человека на карте стояло очень многое. И он не собирался сдаваться и вообще не собирался менять свою точку зрения. Стратонову не удалось его убедить. Но надо было зацепиться за последнюю возможность.
– Оскар Карлович! Вы понимаете, что побег будет означать автоматическое призание своей вины? Если вы сейчас сбежите, никто уже не будет выяснять, что и почему. Надеяться на понимание со стороны следователя не придется, судья тоже не станет с вами церемониться… В общем…
– Евгений! Но ведь другого выхода нет: ни у меня, ни у несчастных девушек.
– Да, да… – Стратонов покивал головой. Похоже, он ничем не мог помочь Пинту. И все же… – Я не знаю, как мне поступить. Я должен вас задержать. Но я не стану этого делать. Вы правы. Очень жаль, что все так получилось. Я хочу вам помочь… Правда, хочу, но не знаю, чем. Скажите, соседи у вас – хорошие люди?
Неожиданный вопрос привел Пинта в состояние легкого замешательства.
– Да, неплохие… А при чем здесь это?
– Трупный запах почти не выветривается. Когда ваш "именинник" протухнет, соседи обратятся в милицию, но будет поздно.
– "Именинник"?
– Профессиональный жаргон. Не обращайте внимания. Давайте сделаем так: мы все-таки навестим вашу квартиру, посмотрим, что к чему, затем вы напишете, как все было, запечаете свое письменное признание в конверт и бросите в почтовый ящик. А потом поезжайте на все четыре стороны. У вас будут ровно сутки форы, и я обещаю, что не стану преследовать вас. Не стану закрывать вокзалы и выезды из города, словом, буду бездействовать.
– Хороший вариант, – усмехнулся Пинт. – Только почему вам так не терпится попасть в мою квартиру? Я ведь могу все написать и без вас?
Стратонов покачал головой.
– Я помогу вам сделать это правильно. Понимаете, о чем я говорю?
– Попытка оправдаться?
– Конечно.
– Евгений… – Пинт помедлил. – Вы… не обманете меня?
– Здесь, – Стратонов осторожно… медленно ткнул пальцем в подмышку. – Лежит пистолет. Я обещаю, что не буду делать попыток достать его.
Пинт долго смотрел ему в глаза. Затем решился.
– Я вам верю. Пойдемте.