Чья-то рука вцепилась в капюшон Заковой куртки - это Нора, что было силы дернув мальчика, потащила его за собой. Зак пошатнулся, но удержался на ногах и, повернувшись, приготовился бежать за Норой. Он зажал руку Нориной мамы у себя под мышкой и потянул, почти поволок старую женщину от места катастрофы, которое уже кишмя кишело обезумевшим вампирским отродьем.
Индигового света Нориной лампы едва хватало, чтобы освещать путь в тоннеле, но при этом ультрафиолет ярко высвечивал калейдоскоп цветастых, тошнотворно психоделических вампирских экскрементов под ногами и на стенах. Никто из пассажиров не последовал за Норой и ее спутниками.
- Смотрите! - воскликнул Зак.
Его юные глаза усмотрели две ступеньки, ведущие к какой-то двери в левой стене тоннеля. Нора подтолкнула маму и Зака к этой лесенке, а сама взбежала по ступенькам на площадку перед дверью и попробовала повернуть ручку. Щеколду заклинило, а возможно, дверь была просто заперта, тогда Нора отступила на шаг и, насколько хватило сил, ударила по ручке пяткой. Она пинала и пинала эту чертову ручку, пока та не отвалилась, - и дверь тут же с треском распахнулась настежь.
По другую сторону стены была такая же площадка и две ступеньки, отделяющие ее от пола соседнего тоннеля. На полу блестели рельсы. Это был южный ствол туннеля, по нему поезда шли в восточном направлении: из Нью-Джерси к Манхэттену.
Нора захлопнула дверь, постаравшись вбить ее на место так плотно, как только могла, затем спустилась на путь.
- Быстрее, быстрее, - сказала она. - Не останавливаться. Нам не справиться со всеми ними.
Они углубились в темный тоннель. Зак помогал Норе, поддерживал ее маму, но было ясно, что они не смогут бесконечно двигаться таким образом.
Они не услышали позади ни единого звука - ни крика, ни треска распахнувшейся двери, - но все равно спешили так, словно вампиры преследовали их по пятам. Каждая секунда казалась украденной у жизни.
Норина мама потеряла обе туфли, ее нейлоновые чулки изодрались в клочья, исцарапанные ноги кровоточили.
- Мне надо отдохнуть, - вновь и вновь повторяла она, с каждым разом возвышая голос. - Я хочу домой.
В конце концов это переполнило чашу. Нора замедлила ход - Зак притормозил тоже - и зажала рукой мамин рот: она просто должна была заставить ее умолкнуть.
Зак увидел лицо Норы в фиолетовом свете лампы и прочитал на нем выражение невыразимой муки: Нора пыталась одновременно и тащить маму, и заглушать любые ее звуки.
Только сейчас Зак понял, что Норе предстоит принять страшное решение.
Норина мама пыталась отлепить руку дочери от своего рта. Нора скинула с плеча огромную сумку.
- Открой ее, - сказала она Заку. - Мне надо, чтобы ты достал нож.
- У меня есть свой. - Зак порылся в кармане, вытащил нож с коричневой костяной рукояткой и раскрыл десятисантиметровое серебряное лезвие.
- Откуда у тебя это?
- Мне его дал профессор Сетракян.
- Хорошо. Зак… Пожалуйста, выслушай меня. Ты мне доверяешь?
Что за странный вопрос?
- Да, - сказал Зак.
- Послушай меня. Я хочу, чтобы ты спрятался. Чтобы ты опустился на четвереньки и залез вот под этот выступ.
Выступ - нечто вроде невысокого карниза - шел вдоль стены тоннеля на высоте около полуметра; его подпирали консоли, и ниши между ними тонули во мраке.
- Ложись здесь и прижми к груди нож. Оставайся в тени. Я знаю, это опасно. Я не… я не задержусь слишком долго, обещаю тебе. Если кто-либо подойдет и остановится возле тебя… кто-либо, кроме меня… кто-либо… кромсай его этим ножом. Ты понял?
- Я… - Зак видел лица пассажиров поезда - окровавленные лица, притиснутые к стеклам окон. - Я понял.
- Кромсай глотку, шею… любое место, до которого дотянешься. Режь и коли, пока тварь не свалится. Затем беги вперед и снова прячься. Ты понял?
Зак кивнул. По его щекам покатились слезы.
- Обещай мне.
Зак снова кивнул.
- Я обязательно вернусь. Если же меня не будет слишком долго, ты сам все поймешь. И тогда - я прошу тебя! - беги изо всех сил. - Нора указала в сторону Нью-Джерси. - Вон туда. Беги всю дорогу, до самого конца. Не останавливайся ни по какой причине. Даже если этой причиной буду я. Хорошо?
- Что вы собираетесь делать?
Впрочем, Зак мог и не спрашивать. Он знал. Был уверен, что знает. И Нора тоже знала, что он знает.
Мариела Мартинес уже искусала руку дочери, вынуждая Нору освободить ее рот. Нора полуобняла Зака и крепко прижала к себе, так что лицом он уткнулся в ее бок. Зак почувствовал, как Нора поцеловала его в макушку. Затем Мариела снова принялась вопить во все горло, и Норе опять пришлось заткнуть ей рот.
- Ну же, смелее! - шепнула она Заку. - Давай!
Зак лег на спину и, извиваясь, протиснулся под выступ, даже не думая о разных там мышах и крысах, обыкновенных для таких мест. Он крепко обхватил ладонью костяную рукоятку ножа, прижал его к груди наподобие распятия и стал слушать, как Нора, преодолевая сопротивление матери, уводит ее прочь.
Фет сидел в микроавтобусе Управления общественных работ. Сидел и ждал. Двигатель микроавтобуса работал на холостом ходу. На Василии были жилет с отражателями, надетый поверх его обычного комбинезона, и шлем-каска. При свете приборной панели он изучал схему канализационной сети Манхэттена.
Самодельные серебряные химические боеприпасы, изготовленные стариком, лежали в задней части микроавтобуса - эту груду амуниции пришлось подпереть со всех сторон свернутыми полотенцами, чтобы снаряды не скользили по полу. Василия очень беспокоил план, разработанный Сетракяном. Слишком много движущихся деталей. Он в очередной раз бросил взгляд на заднюю дверь магазина, откуда должен был появиться старик.
Внутри магазина Сетракян готовился к выходу. Он поправил воротничок своей лучшей рубашки, его узловатые пальцы покрепче затянули узел галстука-бабочки. Сетракян вытащил одно из своих маленьких серебряных зеркал, чтобы оценить, хорошо ли сидит весь наряд. На нем был его лучший костюм.
Сетракян отложил зеркало и в последний раз все проверил. Таблетки! Он нашел жестянку и осторожно потряс ее содержимое - на удачу! Проклиная себя за то, что он едва не забыл про таблетки, Сетракян засунул коробочку во внутренний карман пиджака. Все. Он готов.
По пути к двери Сетракян бросил последний взгляд на стеклянную банку, в которой хранились останки расчлененного сердца его жены. Он долго облучал кровяного червя ультрафиолетом и в конце концов убил его - раз и навсегда. Теперь же этот орган, столь долго находившийся во власти паразита, лишь чернел день ото дня, разлагаясь, как и положено биологической субстанции.
Сетракян смотрел на банку так, как если бы перед его взором была могила любимого человека. Он именно этого и хотел: банка с сердцем Мириам должна была стать последним предметом, увиденным им в этом доме. Потому как Сетракян твердо знал: он больше никогда не вернется сюда.
Эф сидел в одиночестве на длинной деревянной скамье, приставленной к стене операционного зала. Агента ФБР звали Леш. Его стол и стул располагались примерно в метре от той незримой черты, которая служила пределом досягаемости Эфа. Левое запястье Эфа было приковано к стальной штанге - она шла вдоль стены как раз над скамьей и напоминала вспомогательный поручень, которым оборудуют ванны для инвалидов. Эфу приходилось сидеть немного ссутулившись и вытянув вперед правую ногу, чтобы удобнее чувствовать себя с ножом, который по-прежнему размещался у него за поясом. По возвращении Эфа от Палмера его никто так и не обыскал.
У агента Леша был лицевой тик. Его левый глаз время от времени самопроизвольно подмигивал, отчего в пляс пускалась вся щека, однако на речь это не влияло. На столе в его закутке стояли фотографии детей школьного возраста в недорогих рамках.
- Итак, - сказал агент. - Эта самая штука. Я все же не понимаю. Она что - вирус или паразит?
- И то, и другое, - ответил Эф. Он старался говорить рассудительно, надеясь своими словами как-нибудь вымостить путь к свободе. - Вирус передается с паразитом, имеющим форму кровяного червя. А сам паразит проникает в организм человека во время заражения, через горловое жало.
Агент Леш непроизвольно моргнул и принялся строчить в блокноте, записывая услышанное.
Значит, ФБР все же принялось в конце концов доискиваться до сути - только слишком поздно. Хорошие следаки - вроде агента Леша - действовали в самом низу, в широком основании пирамиды, не имея ни малейшего представления, что все уже решено теми, кто располагался на самой верхушке.
- А где же те двое? - спросил Эф. - Двое других агентов?
- Какие еще двое?
- Те, которые возили меня в город на вертолете.
Агент Леш поднялся, чтобы лучше видеть другие закутки операционного зала. Несколько преданных делу агентов все еще оставались на работе.
- Эй, кто-нибудь из присутствующих возил доктора Гудуэдера на птичке в город?
Ответом были лишь отрицательные возгласы и недовольное бормотание. Эф сообразил, что с момента возвращения он больше не видел тех двоих мужчин.
- Могу предположить, что они исчезли навсегда.
- Быть такого не может, - сказал агент Леш. - Нам приказано оставаться на местах в ожидании дальнейших указаний.
Это выглядело совсем уже плохо. Эф снова взглянул на фотографии в рамках.
- Вы сумели вывезти семью из города?
- А мы и не живем в городе. Слишком дорого. Я каждый день езжу сюда на машине из Джерси. Но - так и есть: детей мы отправили. Школа закрылась, поэтому жена отвезла их в дом нашего друга на озере Киннелон.
"Не очень далеко", - подумал Эф.