* * *
– Ты видел машину? – спросила Агнес, заходя в смотровую.
– Да. – дрожащим голосом ответил Брендон, которого било, словно в лихорадке.
– Тогда почему мы еще живы и пришли сюда на своих ногах?
Тот растеряно пожал плечами, позволив медсестре увести себя в другой угол.
– И знаешь, "извини" – это было сильно… – крикнула Агнес вдогонку, усаживаясь на кушетку.
Их обоих спросили, не кружится ли голова, не болит ли где, но ответ прозвучал одинаково отрицательно. Когда они сняли свои практически одинаковые потертые коричневые куртки из свиной кожи и задиристые футболки, медсестры ахнули, повторив свои предыдущие вопросы еще раз, однако ответы не изменились. Раны, кровоподтеки, расползающиеся гематомы, и Бог его знает, что там внутри…. Разбитые лбы и переломанные носы – лишь верхушка айсберга.
В больнице было огромное количество народу, что совершенно нехарактерно для воскресного утра. Словно бы произошла какая-то всеохватывающая трагедия. Не хватало врачей, не хватало места в принципе, так что вовсе немудрено, что черноволосую девушку с каре в длинной футболке Нью-Йорк Ред Буллз и красной повязке как у ниндзя привели в ту же смотровую. Она привлекла внимание Агнес еще там, стоя в толпе. Брендон также обратил на нее внимание. Сложно передать то чувство, что испытывали они оба, глядя на девушку в красной повязке. В ней что-то было для них обоих…. Пугающее до одури и притягивающее на телепатическом уровне. Они словно образовали некий треугольник в смотровой – переглядывались, рассматривали друг друга украдкой. И когда с головы Джулианы сняли красную ленту и ватные диски упали на пол, Брендон и Агнес отчетливо поняли, что происходит нечто выходящее за привычное понимание, и между ними тремя действительно есть общее. Вопрос, озвученный Агнес только что – "Тогда почему мы все-еще живы и пришли сюда на своих ногах?"
Отшатнувшаяся медсестра позвала на помощь двух других, и те без зазрения совести побросали своих пациентов, чтобы намертво врасти в пол с открытыми ртами. Первая, пришедшая в себя, выбежала из смотровой и через несколько минут привела с собой запыхавшегося хирурга, но его реакция весьма разочаровала медсестер. Он качал головой, изображая на лице смесь печали и раздражения из-за того, что вынужден сталкиваться с тем, чего не понимает. В итоге он просто сказал: "обработайте раны" и вышел из смотровой.
Видя всё это, Марта и Эрик озадаченно переглянулись.
– Ничего не понимаю… – тихо сказала та.
– Такое впечатление, что он просто хотел отделаться. – согласился Эрик.
– Не выйдет! – прошипела Марта и бросилась догонять хирурга – тот как раз завис у лифтов.
– Подождите! – крикнула она и столкнулась со взглядом человека, пребывающего в полном смятении. Да что там говорить – на грани безумия.
Хирург был немногим старше Марты и обладал статью довольно уверенного в себе человека, но сейчас он казался дерганным, на подходе какой-то тихой истерики. Холодные голубые глаза запали от усталости, веки воспалились, а светлые волосы лоснились от пота.
– Доктор Филипс? – так значилось на его бейдже. – Может, нужно сделать томографию? Как это просто обработать?
– Томографию? – нервно хохотнул тот. – А зачем?
– В смысле?.. – не поняла Марта, шутит он или нет. – Вы же наверняка видели это отверстие? Сквозное отверстие.
– Ну конечно. – вдруг очень серьезно ответил доктор Филипс. – Когда стреляешь в голову, такое часто случается.
– Ну… это не совсем так. – замялась Марта, хотя ее гораздо больше смутил тон хирурга. Он что – издевался? – Да и сейчас это не имеет ровным счетом никакого значения. – поднажала она. – Потому что никак не может помешать оказанию необходимой медицинской помощи.
– Может… – серьезно ответил хирург. Его глаза остекленели. Казалось, слова даются с трудом. – Потому что мы не оказываем медицинскую помощь мертвецам….
– Что? – охнула Марта. – Вы что спятили? Из-за таких, как вы умирают люди! Вы не помогаете, вы отпускаете их на авось! Что, сегодня слишком много пациентов? Хотите домой пораньше?
Доктор Филипс утомленно закрыл глаза, а когда вновь открыл, они буквально налились красным. Боги, да в них слезы стояли!
– Действительно, по статистике существует полпроцента выживших после такого рода повреждений, что и у вашей подруги. – медленно и спокойно начал хирург, словно объясняя что-то психически неуравновешенной пациентке. – И эту статистику никто не отменял, но она возможна к рассмотрению только лишь в случае, если пуля прошла между полушариями мозга…. А ваша подруга выстрелила себе в лоб таким образом, что пуля пропахала ее мозг как трактор…. А без мозга, знаете, что происходит? Человек умирает или превращается в зомби. Ваша подруга зомби?
– Нет! Что вы несете?! – ошарашено воскликнула Марта.
– Значит, она мертва.
Нервы явно сдавали у доктора Филипса, но он понял, что пережал немного. Весь этот день он наблюдал за тем, что в его профессии принято относить к разряду фантастики. Да и не только в его профессии. Весь рациональный мир нырнул в бездну хаоса прямо на его глазах.
– Те двое, что сидят в смотровой – они попали в сильную аварию….
– Я знаю-знаю, видела! – раздраженно среагировала та.
– У них у обоих пульса нет. Знали об этом?
– П…подождите, как это нет? Но они же ходят… говорят!
– Да, представьте себе! – изумленно разулыбался хирург.
– Но как???
Он приблизил к ней свое лицо, да так близко, что стало неловко. Их носы едва не соприкоснулись.
– Понятия не имею! – ответил доктор Филипс.
Марта отпрянула. Такое ли приключение она ждала? Вряд ли….
– Посмотрите на всех этих людей. Только внимательно. – уже мягче сказал хирург.
Марта покачала головой, сильно сомневаясь в его адекватности, но всё же подчинилась. Приемный покой был действительно переполнен. Какое-то великое нашествие страждущих.
– Знаете, почему их так много? Потому что половина из них обычно поступает в морг. С инсультами, аневризмами, сердечными приступами, травмами, не совместимыми с жизнью, и Бог еще знает, с чем.
– Может, тогда их не стоит держать в приемной?! А начать уже оказывать помощь? – злобно заметила Марта. – Я вообще не понимаю, какого черта здесь происходит, но за такое судят – это я знаю точно!
– Да нет, вы снова не поняли…. Всё уже случилось. Они все мертвецы.
– Но… как вы можете это знать? Вы же даже их не осмотрели? – невпопад выдала Марта.
Доктор Филипс медленно покачал головой.
– Вон смотрите…. – он указал пальцем на толстяка в шортах, чьи ноги были сплошь в разлитых синюшных пятнах.
– Тот, в гематомах? – уточнила Марта.
– Не в гематомах, а в трупных пятнах.
– Вы шутите….
– Да не до смеха мне. – устало ответил доктор Филипс. – Я с четырех утра наблюдаю за тем, как мертвые не умирают. Хорошая шутка… только вот чья?
– С четырех? – ухмыльнулась Марта, видимо, окончательно решив, что доктор псих. – Так вы ещё и время знаете?
– Я знаю время, когда умер последний пациент в этой больнице.
– О, бросьте! – отмахнулась та. – Это звучит совсем безумно.
– А ходить с простреленной головой не безумно? – спросил доктор Филипс с вызовом. – Пойдемте я вам кое-что покажу.
За то время, что они простояли здесь, лифт уже неоднократно опустился и поднялся вновь, вызванный кем-то, но сейчас он словно стоял и ждал их смирным слугой.
– Смелей. – подбодрил доктор Филипс, заходя внутрь.
– Ладно. – безразлично согласилась Марта, хотя глаза ее настороженно выискивали Эрика. Но двери закрылись, и они с хирургом поехали вниз.
– Куда мы? – обеспокоенно спросила та, когда они оказались в унылом коридоре.
– Всё сами увидите.
Идти долго не пришлось. Да Марта, в общем-то, и сама уже начала догадываться, куда ведет ее доктор Филипс, по сладковато-удушливому запаху формалина и чего-то еще… довольно знакомого. Ненавистный цветок похожий на смерть и пахнущий смертью. Такка. Именно его аромат уловила сейчас Марта, подходя к двери с рельефным матовым стеклом, за которым слышались сдавленные всхлипы.
– Это что морг?
– Он самый. – ответил хирург и открыл перед Мартой дверь.
Запах был убийственным – не сильным в прямом смысле этого слова, но из тех, что остаются в памяти навсегда, проникая в кожу, в мозговые клетки.
В середине мрачной просторной комнаты абсолютно квадратной формы с идущими вдоль стен дверцами стояли несколько столов, которые Марта называла разделочными. На одном из них лежала молодая девушка в больничной сорочке похожая на Белоснежку. Только вот губы не были красными, как кровь, а скорей синими. Рядом с ней на стуле сидел высокий крепкий мужчина в темно-сером костюме и плакал. Судя по его заплывшим глазам и одутловатому лицу, он рыдал не переставая уже долгое время. А сейчас слез практически не осталось – так жалкие потуги. Он обладал очень мужественным лицом с тяжелой квадратной челюстью и безжалостным взглядом, поэтому наличие слез или же их следов казалось просто диким. В руке он постоянно вертел золотое кольцо с розоватым бриллиантом в форме сердца.
– Этого человека зовут Джеймс Харрис. – сказал доктор Филипс приглушенным голосом. – Его девушка лежала в интенсивной терапии с двумя терминальными пациентами – все остро нуждались в пересадке почки, и ни у одного из них не было шанса. Приблизительно в одном состоянии, но лишь Марни не дотянула до четырех утра, а потом… потом настало время чудес, и агонию сменило внезапное улучшение. Да такое, что позволило им просто встать и уйти.
– Я никогда не прощу себе этого… – прошипел Джеймс Харрис.