Он проделал весь путь до королевской ставки верхом, в сопровождении единственного слуги. Осенняя распутица не располагала к передвижению на колесах, а более пышный эскорт мог привлечь внимание придорожных бандитов, весьма расплодившихся в последние времена.
- Много дальше, - отрывисто бросил Стефан. - Если, конечно, вы таковы, каким мне представляетесь.
Ничто не изменилось в выражении лица Ракоци, хотя его и встревожил намек. Неужели Баторию стало что-то известно? Он спросил, рискуя навлечь на себя монаршую неприязнь:
- Каким же, ваше величество, я вам представляюсь?
- Здравомыслящим человеком, имеющим репутацию храбреца, умеющего сохранять хладнокровие, - ответил Стефан. - А может быть, сверх того обладающим и другими ценными качествами.
Опасения Ракоци лишь усилились, но он овладел собой.
- Какими бы качествами, по вашему мнению, я ни обладал, они к вашим услугам.
Стефан хрипло и коротко хохотнул.
- Вот и чудесно. И где это вы обучились подобной любезности? Определенно не в Венгрии. И уж точно не в Польше.
Ракоци пожал плечами.
- Я живал в разных странах. В Италии, например. - С последней фразой в нем всколыхнулись воспоминания. Болезненные, ибо им не было и ста лет. Усилием воли он изгнал из сознания лица Лоренцо и Деметриче, но яркие краски картин Сандро Боттичелли не желали тускнеть и погружались в глубины памяти много медленнее, чем дорогие черты.
- У вас были там какие-то неприятности? - спросил Стефан, уловив тень, промелькнувшую в глазах гостя.
- Италия полнится неприятностями, - спокойно ответил тот. - Они там длятся веками.
Уловка не прошла незамеченной, но Стефан решил все оставить как есть.
- Ладно, что было, то минуло. Надвигаются новые времена.
- Вы так полагаете? - Ракоци поднял тонкие брови.
- Да, - кивнул сухо Стефан и сунул руку в рукав, чтобы извлечь из него письмо, пришедшее из России. - Вот, - властно сказал он. - Прочтите-ка это. - Приказ был проверкой, и оба знали о том.
Ракоци быстро пробежал глазами письмо, слегка хмурясь над неразборчивыми местами.
- Любопытное сообщение, - произнес после паузы он. - Автор его обладает некоторыми познаниями в греческом языке, но, подозреваю, не часто им пользуется. Однако, правдиво ли это послание, сказать навскидку нельзя.
- Именно этим вопросом я и задаюсь с момента его получения. - Стефан раздраженно прищелкнул языком. - До меня, конечно, доходят какие-то слухи.
- Слухи доходят до всех, - сказал Ракоци. - О русском царе судачат даже крестьяне.
- Что он обедает с дьяволом и пожирает девственниц? - вкрадчиво осведомился Стефан. - Все это чушь. Не пойму, кому нужно распускать подобные сплетни.
По губам Ракоци проскользнула усмешка.
- Действительно, кому?
Стефан перестал расхаживать по гостиной и потер ноющее колено.
- Но это письмо… Оно тревожит меня. Если оно подлинное, нас ждут сюрпризы. В Московии назревают волнения. Что может послужить к нашей пользе, а может и нет.
- Но ведь у вас и у шведов с Московией, кажется, нет разногласий, - возразил Ракоци. - Военные действия приостановлены, разве не так?
- Мы заключили с Иваном нечто вроде перемирия, - с неудовольствием подтвердил Стефан Баторий. - Но, если он впадает в безумие, что это будет за мир? И останется ли у нас хоть мизерная возможность убедить московитов войти с нами в союз, чтобы окоротить турок? Отцу Поссевино это пока что не удалось. - Он встряхнул отобранным у гостя письмом. - Ну, что скажете? Каковы ваши прогнозы?
Ракоци понимал, чего от него ожидают, и посмотрел Стефану прямо в глаза.
- Возможно, если российский царь столь сильно алчет искупления своих… прегрешений, он выкажет большую склонность к единению с вами, чем когда-либо прежде.
Стефан счел за лучшее притвориться, что сказанное явилось для него откровением.
- Да, - сказал он с восторженным придыханием, - такое возможно. Да.
- Ваше величество, - сказал Ракоци с грустью, и лицо его вдруг выразило крайнюю степень усталости, - давайте оставим игры. Скажите прямо, чего вы хотите. Чтобы я поехал в Московию, дабы воочию убедиться в справедливости данного сообщения?
Такой поворот в разговоре не пришелся по вкусу Стефану, но ему ничего не осталось, как принять заданный собеседником тон.
- Да, это часть моего желания, - сказал он. - Я хочу, чтобы вы как можно скорее оказались в Москве. Я рассчитываю получить от вас правдивый отчет о состоянии рассудка Ивана и о том, что творится в его окружении. Ждать ли нам бунта или все удержится в рамках политического соперничества претендентов на трон? Вот вещи, которые сейчас меня беспокоят.
- А почему вы хотите, чтобы всем этим занялся именно я? - спросил Ракоци. - В Польше много дворян, способных с честью справиться с таким поручением. Но вы гоните своих офицеров через Богемию, чтобы те разыскали меня. В чем причина такого внимания к моей скромной персоне?
Стефан кивнул, признавая справедливость вопроса.
- Мне говорили о вашей проницательности. - Задумавшись, он оттопырил нижнюю губу. - Хорошо, я отвечу. Во-первых, вы, как и я, отпрыск благородного венгерского рода. Ваше семейство даже более древнее и именитое, чем мое, но мы это оставим. - Он жестом отмел возможные возражения и сухо продолжил: - А турки сделали вас в каком-то смысле изгнанником.
- Это правда… в каком-то смысле. - Ракоци иронически усмехнулся.
- …И потому русские могут отнестись к вам с меньшим подозрением, - продолжил король, игнорируя несколько ошеломившую его неучтивость. - Они с большой настороженностью поглядывают на всех иностранцев, но все же более благосклонны к тем, кого гонит судьба. - Он уже решился идти до конца, но ему мешало присущее всем дипломатам пристрастие к уверткам и экивокам. - Кроме того, есть еще причина, по какой я избрал именно вас.
- И в чем же она заключается, ваше величество?
Дворяне, пытавшиеся столь настойчиво что-либо выведать у Стефана Батория, встречались нечасто, и еще реже им это удавалось, но сейчас ситуация была совершенно иной.
- Мне говорили, что вы алхимик. - Король подошел к закрытым дверям и прислушался. - Отец Митек ушел. Вы можете быть откровенны.
Так вот оно что, подумал Ракоци с облегчением.
- Да, я в какой-то степени владею великим искусством, - сказал он негромко, но ничуть не таясь.
- В весьма высокой степени, насколько я знаю. - Король улыбнулся. - Мне сообщили, что вам известен секрет выращивания драгоценных камней.
- И кто же сообщил это вам? - спросил Ракоци, вновь ощутив укол беспокойства.
- Его святейшество папа Григорий. Он говорил, что вы поднесли ему четыре рубина и четыре алмаза, изготовленные в вашей лаборатории. То было лет восемь назад. Не станете же вы утверждать, что его святейшеству вздумалось по-приятельски надо мной подшутить? - Несмотря на усталость, Стефан не мог упустить возможность подчеркнуть, что имеет вес в Ватикане. - Его святейшество мне доверяет и полностью одобряет мою политику в отношениях с русским соседом.
- Понимаю. - Ракоци устремил взгляд на огонь, словно за языками пламени что-то скрывалось. - Прекрасно. - Он помолчал. - У меня есть собственность в Риме. Иногда я наведываюсь туда.
- В связи с чем и решили сделать Папе подарок? - спросил Стефан с нарочитой беспечностью, вуалирующей неожиданный прилив любопытства.
- Не совсем так, - отвечал Ракоци. - Я преподнес ему эти камни по случаю учреждения в Риме германской коллегии иезуитов. - "А также затем, чтобы отвести от себя подозрения в причастности к сатанизму", - прибавил мысленно он. Многие из церковников считали алхимию дьявольским порождением. Дар Папе автоматически выводил дарителя из-под удара.
Стефан удовлетворенно кивнул.
- Значит, рубины с алмазами действительно изготовлены вами? - уточнил он.
- Именно так. - Взгляды польского короля и венгерского графа скрестились.
- И вы способны повторить этот опыт? - спросил монарх, помолчав.
- Если буду располагать соответствующим оборудованием и необходимыми материалами, - сказал Ракоци. - Без этого у меня ничего не получится.
- Понимаю, - буркнул Баторий. - Все, что потребуется, вам предоставят. Сможете ли вы в этом случае изготовить к весне коллекцию таких самоцветов?
- Безусловно, ваше величество, - сказал Ракоци. По спине его проскользнул холодок, не имеющий ни малейшего отношения к гулявшим по комнате сквознякам.
Стефан решительно хлопнул в ладоши.
- Как только улягутся снегопады, в Москву отправится группа иезуитов. Я хочу, чтобы вы к ним примкнули.
- В сутане? - спросил Ракоци.
- В своем одеянии. Как мой посланник и дворянин, изгнанный турками из родового гнезда. Вы знаете, что они собой представляют, и сможете это красочно описать. - Баторий поморщился и вновь потер ногу. - Если окажется, что царь Иван слишком взвинчен, чтобы воспринимать разумную речь, поднесите ему ваши камни. Блеск самоцветов должен сделать его покладистым, раз уж он верит в их силу.
Ракоци поклонился.
- Ваше величество беспокоят какие-то боли? - спросил он осторожно.
Баторий неохотно повел плечами.
- По временам. В прошлом году попал под пулю, и вот… - Его голос дрогнул, смягчился. - Сегодня рана особенно разыгралась.
- У меня есть снадобье, способное вам помочь. Не соизволите ли им воспользоваться?
Стефан покачал головой.
- Нет. Меня давно уговаривают решиться на что-то такое. Я знаю, настойка из маковых зерен прекрасно снимает боль, но она также воздействует и на мозг, лишая нас возможности связно мыслить.
Ракоци улыбнулся.