Мать презрительно выпустила из носа две струйки дыма.
- Мы все пытались. Но ты крепко держалась, сучка тупая.
- Надо было пойти к врачу.
- К врачу? - Мать закатила глаза. - Вы только послушайте ее! К врачу! Чертовы врачи ничего не желали знать. Я была на пятом или на шестом месяце, когда Макартур смылся, а потом я попыталась тебя извести, да черта с два у меня вышло.
- Макартур? Это мой папа?
- Да откуда мне знать? - ответила мать. - Какого хрена ты спрашиваешь? Что ты хочешь узнать и на кой? Меньше знаешь - крепче спишь. Не лезь не в свое чертово дело.
Вид головы Глории в ванне был для нее почему-то более мучителен, чем вид Глории целиком. Лет с восьми, девяти, десяти, сказала Эл, она привыкла видеть вокруг разбросанные части людских тел, здесь нога, там рука. Она не могла точно сказать, когда это началось и что послужило причиной. Как и того, знавала ли она прежде хозяев этих тел.
Если бы вы осознали, какими были эти годы, сказала она Колетт, вы бы поняли, что я победила уже потому, что уцелела. Я выхожу на сцену, и мне нравится мое платье, моя прическа, мои опалы и мой жемчуг, который я ношу только летом. Это для них, для зрителей, но и для меня тоже.
Она знала, что жизнь женщины - это борьба, во всяком случае жизнь ее матери, просто за то, чтобы быть здоровой, быть чистой и опрятной, сохранить все зубы во рту, чтобы и дом был чистым и опрятным, чтобы под ногами не хрустели пробки и окурки, чтобы не оказаться на улице без колготок. Вот почему теперь она не выносит пуха на полу и облупившегося маникюра; вот почему она так фанатична в отношении депиляции, почему она вечно донимает дантиста насчет дырок, которых пока даже не видно; почему она принимает ванну два раза в день, а иногда еще и душ; почему она каждый день пользуется своими особыми духами. Может быть, они старомодны, но это первые взрослые духи, которые она купила, как только смогла себе это позволить. Миссис Этчеллс заметила тогда: "Ах, они чудесны, это твой фирменный аромат". Дом в Олдершоте пропах мужским пердежом, несвежими простынями и еще чем-то, не вполне определимым. Мать сказала, что этот запах появился с тех пор, как мужчины отодрали половицы: "Кит и эти, ну, знаешь, та толпа, что любила выпить в "Фениксе"? Вот на кой они это сделали, а, Глория? Зачем они отодрали половицы? Ох уж эти мужчины! Никогда не знаешь, что взбредет им в голову в следующую минуту".
- Как-то раз я увидела, что на меня смотрит глаз. Человеческий глаз. Обычно он катился по улице. А однажды проводил меня в школу, - сказала Эл.
- Что, как в "Мэри и барашке"?
- Да, но он больше был похож на собаку. - Эл вздрогнула, - А потом, однажды, когда я утром вышла из дома…
Однажды - в тот год она заканчивала школу - Эл утром вышла из дома и увидела мужчину, который наблюдал за ней из дверей аптеки. Руки он засунул в карманы брюк, в губах перекатывал незажженную сигарету.
КОЛЕТТ: Это не тот парень, Ник? Парень из кухни, который гнался за вами с ремнем?
ЭЛИСОН: Нет, не он.
КОЛЕТТ: Но вы видели его прежде?
ЭЛИСОН: Да-да, видела. Слушай, выключи магнитофон, а? Моррис мне угрожает. Он не любит, когда я говорю о своей юности. Не хочет, чтобы это было записано.
В тот же день она вышла из школы с Ли Тули и Кэтрин Таттерсолл. Тахира шла сразу за ними, под ручку с Ники Скотт и Андреа Как-Ее-Там. Тахира была все такой же богатой, маленькой и прыщавой - а теперь еще и очкастой, поскольку ее папа, сказала она, "влепил строгий выговор". У Кэтрин были рыжие кудри, и она отставала по всем предметам, училась даже хуже, чем Элисон. Ли был дружком Кэтрин.
Моррис стоял на противоположной стороне дороги, прислонившись к витрине прачечной. Его глаза ощупывали девушек. Эл похолодела.
Он был коротышкой, практически карликом, совсем как жокей, и ноги у него были колесом, как у жокея. Позже она узнала, что когда-то он был почти нормального роста, не ниже пяти футов шести дюймов, пока ему не переломали ноги - во время одного из его цирковых трюков, сперва заявил он, но затем признался, что это случилось на бандитской разборке.
- Пойдем, - сказала она. - Пойдем, Андреа. Скорее. Пойдем, Ли.
Эл замерзла и застегнула куртку, свою вишневую куртку, которая едва сходилась на груди. "Фу, маразм!" - отметил Ли, потому что застегивать куртку - это не круто. Шаркая, качаясь из стороны в сторону, процессия следовала по улице; Эл была не в силах их поторопить. Девушки шли, обхватив себя руками. Ли для смеху тоже себя приобнял. Где-то по радио играла песня Элтона Джона. Она помнила это. Компания начала подпевать. Она хотела было присоединиться к ним, но во рту у нее пересохло.
КОЛЕТТ: Так это он был - я несколько запуталась - тем мужчиной, который наблюдал за вами у школы: мы говорим о Моррисе? Это он был мужчиной с желтым лицом?
ЭЛИСОН: Да.
КОЛЕТТ: Мужчиной, которого вы увидели у себя за спиной в зеркале? С низким лбом?
ЭЛИСОН: И криво завязанным галстуком.
Назавтра, когда Эл вышла из школы, он снова ждал ее. Этот тип начинает меня бесить, подумала она. Она пихнула Тахиру локтем.
- Ты только погляди на этого извращенца.
- Какого?
Элисон кивком указала на противоположную сторону улицы, где Моррис стоял, прислонившись к витрине, совсем как вчера. Тахира привлекла внимание Ники Скотт, легонько пнув ее в голень.
- Не тронь меня, ты, гребаная бхай, - заорала Ники.
- Ты видишь какого-нибудь извращенца? - спросила Тахира.
Они огляделись по сторонам. Они посмотрели туда, куда показывала Элисон, и демонстративно завертели головами. Потом начали ходить кругами, выкрикивая: "Где, где?" - все, кроме Кэтрин, которая не поняла, в чем дело, и просто запела, как вчера. Затем они высунули языки и сделали вид, будто их тошнит, потому что перепутали извращенца с психом, и наконец убежали, оставив ее одну на улице.
Моррис отлепился от стены и, прихрамывая, направился к ней. Он не обращал внимания на машины, фургон проехал всего в дюйме от него. Он шел очень быстро, он спешил, словно разъяренный краб, и, добравшись до Эл, вцепился своей клешней в ее плечо прямо над локтем. Эл дергалась и извивалась, но он держал крепко. Отвали от меня, кричала она, ты мерзкий извращенец, но потом, и далеко не впервые, поняла, что слова вылетают из ее рта, но никто их не слышит.
После первой встречи с Эл Моррис ждал ее почти каждый день. "Я джентльмен, да, - хвастал он, - и я пришел проводить тебя. Такая большая девочка не должна ходить по улицам в одиночку. Мало ли что случится".
Сначала он не заходил за ней в дом. Казалось, его беспокоит, кто может оказаться внутри. Когда они поворачивали на ее улицу, он спрашивал:
- Ник заходил? - Она отвечала, что нет, и он говорил: - Все равно никогда не знаешь, как Ник себя поведет, увидишь Ника, за милю его обойди, слышишь? Не шути с Ником, а то он перевернет тебя вверх тормашками и будет бить по пяткам, пока у тебя зубы не вывалятся. - Потом лицо его прояснялось. - А как насчет Айткенсайда, ты видела Айткенсайда?
- Не знаю, как его по-другому зовут? - спросила она. - Не знаю, о ком ты.
- Ни хрена ты не знаешь, - возмутился он, - да уж, ни хрена. А Цыган Пит не забегал?
- Я же сказала, - повторила она, - я не знаю, кто твои друзья и как их зовут.
Но Моррис только ухмыльнулся.
- Не знаешь Пита? Да его вся страна знает. Все, кто имеет дело с собаками, знают Пита.
- Я не имею дела с собаками. - Она вспомнила взрослый ледок в своем голосе.
- О, ну извините, как я мог! Ты не имеешь дела ни с кем из моих приятелей, верно? Ты не имеешь с ними дела ни в каком виде и ни в какой форме, так? - Он тихо заворчал. - Похоже, ты не дочь своей матери. Не знаешь Пита? Все, кто имеет дело с лошадьми, знают Пита.
Когда они подходили к парадным воротам, он спрашивал:
- Эмми еще не убрала ту старую ванну?
- Ты давно знаешь мою ма? - спросила она.
- О да, давно, - отвечал он. - Знаю ли я Эмми Читэм? Еще как знаю. Я всех знаю. Я знаю Донни. Я знаю Пита. Эмми Читэм? Конечно, я ее знаю.
Однажды она спросила:
- Моррис, ты мой папа?
- Я твой папа? Ну ты и загнула! А что, она так говорит?
- Я думаю, мой папа - Макартур.
- Макартур! - воскликнул он. И остановился. Она тоже остановилась и заглянула ему в лицо. Оно посерело еще сильнее, чем обычно. Голос его дрожал. - Ты можешь стоять здесь и произносить его имя?
- Почему нет?
- Спокойная, как чертов удав, - сообщил Моррис. Он говорил в пространство, как будто обращался к невидимой аудитории. - Воды прямо-таки не замутит.
Шатаясь, они сделали еще шаг или два по улице, рука Морриса цеплялась за ее плечо. Она увидела Ли и Кэтрин на противоположной стороне улицы. Она помахала им в надежде на спасение, но они лишь сделали вид, что их от нее тошнит, и прошли мимо. Она не знала, могут ли они видеть Морриса. Он тихо бормотал: "Макартур, говорит она! Вот это хладнокровие!" Он остановился и свободной рукой оперся о стену, растопырив кривые пальцы. На руке у него была татуировка в виде змеи; ее голова, казалось, оторвалась от кожи, ловила воздух и шевелила языком. Моррис тоже изобразил омерзение и рыгнул. Она боялась того, что могло выйти из его рта, поэтому сосредоточилась на руке, прижатой к кирпичной стене.
- Произносить имя Макартура! "Я думаю, он мой папа", - передразнил он. - Думаешь, он твой отец? Так-то ты обращаешься с отцом, а? Должен признать, наглости этой девчонке хватает.
- Как? - спросила она. - Как я обращаюсь с ним?
Голова змеи пульсировала, раздвоенный язык мелькал меж растопыренных пальцев.