- Ну, мм… да. Холоднейший из холодного снега. Все мы отчасти сходим по нему с ума, и две мои дочери им увлечены, но он всего лишь неизменно любезен. Но с другой стороны, Ангел ведь сопровождает кинозвезд. Вечно нарасхват. Он прибыл лишь час назад.
- Вот как!
- Ему самому столько раз предлагали роли…
- Но он всякий раз холодно и любезно отказывался, - закончила я.
Я постаралась, чтобы в моем голосе не было ни капли раздражения. Разумеется, он не стал бы сниматься ни в каком фильме. Стоило лишь взглянуть на него, чтобы понять: рассвет ни за что не застанет его бодрствующим, а палящее солнце - вне укрытия.
Он был Вампиром.
Потом кто-то окликнул Ариадну, и она уплыла прочь по морю людей, танцующих польку.
Ангелу - что за воодушевляющее имя! - могло быть сколько угодно лет, от двадцати до шестисот. Или даже больше, но выглядел он примерно на двадцать два. Его волосы были черны, словно он искупал их в ночи, царившей за стенами дома, а глаза еще чернее. Он был бледен, даже бледнее меня, но без помощи каких-либо косметических средств. Лицо его выглядело привлекательным - нет, прекрасным - и жестоким. Такую маску он, очевидно, носил, чтобы заставить нас держаться поодаль, а в тех, кто решится приблизиться, вдохнуть робость и почтение на все то время, пока он выбирает себе жертву на эту ночь, а может, и на все выходные. Едва ли больше, поскольку вполне очевидно, что он никого еще не убил, полностью выпив кровь. Он мог заставить своих подружек молчать или попросту забыть о случившемся, но, разумеется, если бы ни одна из них не вернулась домой, это не прошло бы незамеченным. Надетый на нем затейливый костюм мог бы принадлежать европейскому дворянину восемнадцатого века - весь черный, вышитый, высокие черные сапоги сияют узором из стальных перьев, а камзол - пышными кружевными манжетами чистейшей снежной белизны, вероятно подобранными сообразно его манере держаться.
Ошибки быть не могло!
Я подумала, что мне следовало знать о его присутствии, меня должны были предупредить. Возможно, я даже слишком разволновалась из-за того, что мне никто ничего не сказал. Но несмотря на негодование, я все же решила задержаться. А что, если остальные попросту ни о чем не догадываются? Казалось, они считали, что он привлекает повышенное внимание всего лишь за счет своей внешности. А ведь даже если собрать его волосы в хвост, а на него надеть джинсы и бейсболку, прославляющую "Стрелы Чакатти", - можно ведь предположить, что время от времени, пусть и исключительно после заката, его замечают в повседневной одежде, - все равно он будет выделяться в толпе, словно орел на голубятне.
Я не стыжусь того, что сделала дальше, - это было мое право и мой долг. Пусть все остальные слепы, но только не я! О нет, я ничуть не похожа на доблестного охотника на вампиров. Простите, если вы надеялись, что сюжет будет развиваться в этом направлении. Я всего лишь любопытная восемнадцатилетняя женщина, которая порой - ладно, зачастую (спасибо тебе, папа) - берет на себя многовато и ненавидит проигрывать, если уж приняла вызов. Так что, ну… Читатель, я последовала за ним.
Позади на скользкой как лед танцплощадке тысяча ног топала, подпрыгивала и спотыкалась, оркестр играл, канделябры сияли.
А я кралась, словно пантера - ну хорошо, белая пантера, - сквозь толпу, шпионя за нечестивым господином Ангелом, чьей фамилии, похоже, не знал никто - я расспрашивала о нем то здесь, то там.
Поначалу он танцевал вальс с оцепеневшей девицей, едва не падавшей в обморок. Правда, она совершенно пришла в себя после того, как он оставил ее ради другой. В течение этого вечера я еще неоднократно натыкалась на расстроенных барышень, кипящих от злости, или вздыхающих, или даже рыдающих - или строящих планы, как заманить его обратно.
За десять танцев он показал себя довольно разборчивым кавалером, сменив около десятка партнерш. Пусть эти девицы ни о чем не догадывались, но все же им повезло, раз не они оказались избраны им для ночного пиршества.
Я отметила, что танцует он просто потрясающе. Мимоходом задумалась, окажется ли он столь же хорош в клубе, и решила, что да, поскольку весь род вампиров просто обречен сохранять изящество в любых обстоятельствах. Это их неотъемлемое свойство.
Он так и не сумел обнаружить мою слежку - я позаботилась об этом. Я уже говорила, что мне хорошо удается создать иллюзию моего присутствия там, где меня на самом деле нет, - и наоборот. Но время от времени он оглядывался, и порой на долю секунды казалось, что он слегка обеспокоен. Он был Вампиром и чувствовал, что кто-то идет по его следу. Но также я видела, что на самом деле он не верит в такую возможность. Его бросающееся в глаза сходство с типичным кровососом служило отличной маскировкой. Он походил на актера в роли исчадия ночи и хотел убедить всех, что так оно и есть. Настоящий вампир остриг бы волосы, оделся в лохмотья и держался в тени.
И так продолжалось около двух часов - он сверкал в центре сцены, я незаметно преследовала его.
А затем он нашел ее.
Я была ошеломлена, но ненадолго. Она великолепно выглядела и бросалась в глаза - безупречно одетая, накрашенная, в ореоле сияющих золотых волос. Идеальный выбор. Она полагала себя звездой вечера и убедила в том же многих окружающих. Так что мало кто усомнится в том, что он тоже так решил.
Под обстрелом уже примерно семидесяти с лишним растерянных и ревнивых взглядов он непринужденно увлек жертву прочь с танцевальной площадки, и вскоре они истаяли на очередном пролете скользких лестниц, ведущих вниз и наружу, за бархатным занавесом ночи.
Выслеживать их дальше в моем блестящем и мерцающем наряде оказалось куда труднее, поскольку темнота остается темнотой, даже если над озером восходит месяц. Но все же и здесь мне удавалось прятаться. У меня был к этому врожденный талант, но Энтони научил меня притворяться бликом лунного света в зарослях кустов, белой ланью, метнувшейся от дерева к дереву, - да попросту обманом зрения. И сейчас все эти навыки мне очень пригодились.
Эти двое оказались довольно-таки неоригинальны в выборе места для отдыха. Но если в вашем распоряжении находится огромное озеро, похожее на полированный серебряный поднос, а со всех сторон окружает темнота, вам неминуемо придется устроиться где-то на их границе. А это, по-видимому, подразумевает, что Вампир Ангел - романтическая натура. Должно быть, избранная легенда впечатляла и его самого.
Некоторое время я наблюдала за парочкой, сидящей на скамье у кромки воды. Они беседовали: он говорил тихо, но она обладала голоском высоким и пронзительным, так что до меня время от времени долетало что-то вроде: "Ух ты!" или "И что ты тогда сделал?" Его слова я тоже могла разобрать - у меня отличный слух, - но все это напоминало диалог из фильма - очень приличного и высокоморального. Он рассказывал ей о своей суровой жизни, о романе, который он хотел бы написать, и время от времени цитировал стихи Байрона или Китса. Большинство парней поступает примерно так, но получается у них довольно жалко, в то время как в его устах весь этот романтический бред производил впечатление, не переставая, однако, быть всего лишь спектаклем для дурочки. Он исполнял роль Вампира в пьесе, которую сам же и написал, не без таланта, надо признать. Я гадала, не простирается ли его увлечение своей ролью до того, что он днем спит в гробу - уютном, комфортном, с хрустальным бокалом питьевой воды под рукой…
А затем - довольно неожиданно, поскольку я почему-то не сумела предсказать, когда именно это произойдет, хотя и знала, что это неизбежно, - он склонился к ней.
"Она что, и правда настолько тупа и полагает, что это окажется всего лишь поцелуем?" - подумала я.
Разумеется, сама идея вампиров очень романтична. Но только до тех пор, пока вы не задумаетесь о том, что они в действительности делают. Они кусают вас, а это, если происходит вопреки вашим желаниям и ожиданиям, является физическим насилием. А затем они крадут вашу кровь, что, в свою очередь, является воровством, опять же если только вы сами искренне не желали их накормить собой. И кем в таком случае предстает совершающий все это вампир? Грабителем, не побоюсь этого слова.
Когда он подался к ней, я тоже сорвалась с места, бросилась вперед и метнулась к ним, белая, словно ванильное мороженое. Я постаралась верещать еще выше и пронзительнее, чем она, хотя это и потребовало некоторых усилий.
- О, привет! Я вам помешала? Простите! Но я заблудилась - это же такое громадное имение, вы не находите? О, вы не возражаете, если я присяду на вашу скамейку? Я блуждаю по округе уже больше часа. Да где же этот замок? Никогда бы не подумала, что можно потерять такую огромную штуковину, но…
И я плюхнулась на сиденье, вздохнув, словно женщина, которая нашла себе местечко и собирается остаться здесь надолго.
Они оба ошарашенно глазели на меня. Она вдобавок выглядела еще и разъяренной, а он - скорее так, словно только что нашел ответ на давно мучивший его вопрос. И несомненно, найденный ответ звучал так: "Да! Именно эта гипсовая особа и преследовала меня!"
Я помолчала несколько мгновений, но ни он, ни она не заговорили. Кто угодно на моем месте уже уловил бы, сколько бы миль в толщину ни была его кожа, что "месье и мадемуазель" желают остаться наедине, - но только не мой персонаж.
- А что вы думаете про бал? - искрясь воодушевлением, осведомилась у них я. - Разве он не божествен?
- Тогда почему бы, - протянул он низким, мрачным, устрашающим тоном, - вам не вернуться туда?
Его терзало искушение выглянуть из-под маски.
- Видите ли, я же только что сказала, - ответила я, - я заблудилась.