- Что дурного в поцелуе? - сказал он. - Для мужа ты дитя, он вообще не видит в тебе женщину. Да и голова у него забита лишь пароходами, грузами и сургучными печатями, - так он ее успокаивал, интуитивно чувствуя, что не надо пока к ней больше прикасаться. - Он ничего вокруг себя не замечает. Даже в десяти ядрах…
В двадцати ярдах от них загремел бас, заставивший Мортимера замолчать. Джон Бэрли вышел из-за угла дома, пересек лужайку и подошел к ним. - Шофер внес багаж в комнату на втором этаже и уехал в гостиницу, - сообщил он. - Пойдемте, прогуляемся по саду, а за пять минут до заката вернемся в дом и поужинаем, - он рассмеялся. - Условия нужно соблюсти до последней буквы, не так ли, Нэнси? От наступления темноты до первых проблесков зари. Идем, Мортимер, - он взял молодого человека под руку, - последний глоток воздуха, прежде чем мы окажемся в доме и повесимся рядом друг с другом на крюках в комнате экономки! - другую руку он протянул жене.
- Боже, Джон, что ты городишь - испуганно воскликнула она. - Мне это не по душе. Уже сгущаются сумерки.
Она зябко поежилась, но губки поджала так, что получилось это немного кокетливо, хотя и фальшиво. Он сразу же с силой привлек ее к себе, извинился и поцеловал туда же, куда ее поцеловал Мортимер две минуты назад. Мортимер молча наблюдал эту сцену.
- Не волнуйся, вдвоем мы сумеем позаботиться о тебе, - сказал Джон Бэрли. Через его широкую спину парочка обменялась быстрыми, но многозначительными взглядами, потому что обоим почудился в его тоне намек на иронию.
Вдруг он не так слеп, как они думают? "Все обошлось, - прочитал он в ее взгляде, - но в следующий раз будь осторожнее".
Оставалось еще несколько минут до того, как огромный огненный шар пропадет за поросшими лесом холмами, и наша троица, лениво переговариваясь, немного побродила между кустами роз. Вечер выдался превосходный - ясный, теплый, насыщенный ароматами. Когда они пересекали лужайку, гигантские безголовые тени двигались впереди, противоположная сторона дома уже начала погружаться во тьму. В воздухе промелькнула пара летучих мышей, над азалиями и рододендронами мельтешили мотыльки. Разговор вертелся по преимуществу вокруг проблемы превращения усадьбы в санаторий: во что это обойдется, сколько понадобится персонала и так далее.
- Все! - сказал вдруг Джон Бэр ли, прерывая беседу и резко поворачиваясь в сторону дома. - Нам необходимо войти в дом до того, как закатится солнце. Условия должны быть соблюдены в точности, - повторил он. К любому делу этот человек привык относиться серьезно, раз уж он брался за него.
И вот это странное трио вошло в дом и поднялось на второй этаж. Уже в холле было достаточно темно, чтобы нельзя было обойтись без электричества. Шли они осторожно, включая один светильник за другим. Дом встретил их сыростью и прохладой
- Как в заброшенном музее, - заметил Мортимер. - И даже запах такой же.
Они осмотрелись и принюхались.
- Здесь пахнет человечиной, приправленной цементом и известкой, - сказал хозяин дома. Все трое рассмеялись, а миссис Бэрли тут же пожалела, что они не срезали букет роз, чтобы поставить в комнате. На лестнице первым оказался ее муж, Мортимер следовал за ним.
- Я не хочу идти последней. Дайте-ка, я пойду между вами, - после чего молодой моряк взял ее за руку и, помогая подняться, едва заметно пожал ее.
- Должна быть фигура, помните, - поспешно сказала она, чтобы отвлечь внимание мужа. - Согласно легенде, мы должны увидеть фигуру человека, - она схватилась за руку мужа, снова не очень натурально изобразив испуг.
- Вот и хорошо, увидим, так увидим, - сказал он равнодушно.
- А я очень надеюсь, что нет, - сказала она с ударением. - Она появляется как раз перед тем, как что-то должно произойти.
Муж ничего на это не ответил, а Мортимер легкомысленно сказал, что будет жаль, если они приехали напрасно.
- Хотя нас здесь трое, и вряд ли с нами может что-нибудь случиться, - добавил он, когда они вошли, наконец, в большую комнату, где очень кстати стоял забытый обойщиками грубый деревянный стол. Миссис Бэрли, поглощенная своими мыслями, принялась распаковывать провизию и вино. Джон Бэрли подошел к окну. Он казался неспокойным.
- Стало быть, здесь… - хрипотца в его голосе насторожила Нэнси, - здесь один из нас…
- Джон! - одернула она его сердито. - Я уже не в первый раз прошу тебя… Теперь в ее голосе появился подлинный страх. Видимо, и на нее начала теперь действовать угрюмая атмосфера дома. На залитой солнцем лужайке ей было спокойно, но с наступлением ночи она ощутила, как сгущаются зловещие тени и царство тьмы вступаете свои права. Сам дом, казалось, вслушивался в гнетущую тишину.
- Ей-богу, милая, забылся, - сказал он с искренним раскаянием и подсел к ней. - Я все-таки никак не могу отнестись к этому серьезно. Мне совершенно непонятно, как может человек…
- Зачем вообще трогать эту тему? - голос ее сорвался, хотя говорила она очень тихо. - В конце концов, никто не совершает самоубийства без особой на то причины.
- Нам не дано знать всего в нашем мире, не так ли? - вставил реплику Мортимер, неуклюже пытаясь поддержать ее. - Я, к примеру, знаю только, что умираю с голоду, а телятина и ветчина передо мной выглядят невероятно аппетитно, - и он энергично заработал ножом и вилкой. Под столом он слегка наступил на носок туфли Нэнси и, почти не сводя с нее глаз, беспрерывно подкладывал ей кусочки еды.
- Не дано, - согласился Джон Бэрли. - Здесь вы правы.
Нэнси слегка толкнула Мортимера ногой под столом и одновременно метнула в него предостерегающий взгляд, пока муж, запрокинув голову, опустошал свой бокал. Поверх края бокала он смотрел прямо на них, но, как казалось, ничего не замечал. Потом Бэрли закурил сигару, а молодежь - сигареты.
- Расскажи нам, Нэнси, что же это за фигура такая? - попросил Джон. - Надеюсь, это не запретная тема? А для меня это новость. Я ничего о привидении не слышал.
Она охотно откликнулась на его просьбу, отодвинув свое кресло в сторону, подальше от ищущей контакта ноги Мортимера.
- Мне, правда, мало что известно самой, - призналась она для начала. - Только то, что писали газеты. Это призрак мужчины… И он меняется.
- Что значит меняется? - спросил муж. - Меняет одежду?
Миссис Бэрли рассмеялась, словно радуясь, что у нее появился хоть какой-то повод для смеха.
- Нет. Если верить легенде, он является каждый раз в обличии того человека… Ну, то есть мужчина, который должен умереть, видит самого себя.
- Каждый раз несчастный встречает своего двойника, - пришел ей на помощь Мортимер и на этот раз уместно. - А потом - в петлю.
Миссис Бэрли дала потом пространное объяснение этому явлению на вполне научном жаргоне, чем привела в окончательный восторг моряка, во взгляде которого сквозило неприкрытое восхищение. Что касается Джона Бэрли, то он слушал рассеянно и вскоре отошел к окну. Он не вставил в разговор ни слова, наблюдая за ними сквозь клубы сигарного дыма, который время от времени выпускал. Потом он стал переходить от окна к окну, внимательно их осматривал, изучая устройство шпингалетов, оценивая толщину стен и оконных проемов. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке - он то скучал, то начинал нервничать. Таким жена никогда еще его не видела. Она заметила это исподволь, когда они с Мортимером убирали остатки ужина. Потом приготовила на спиртовке кофе, соображая, чем накормить мужчин, когда наступит рассвет. По комнате пробежал сквозняк, приподняв на столе салфетки. Мортимер осторожно прикрутил керосиновую лампу.
- Поднимается ветер и, по-моему, южный, - поделился наблюдением Бэрли и закрыл одно из окон. Для этого ему пришлось несколько секунд провозиться со щеколдой, и Мортимер, уловив удобный момент, поддался на секунду пылкому темпераменту. Ни он, ни Нэнси не замечали, как отчетливо интерьер комнаты высвечивается в стеклах окон. Он слишком беспечен, а она слишком напугана, молодые люди поспешили урвать мимолетную радость, которая продлилась затем на добрых полминуты, потому что тот, кого они опасались, просунул сначала голову, а потом и плечи в открытую часть окна и оставался в таком положении некоторое время, вдыхая запах ночи.
- Какой воздух! - воскликнул он с чувством, обращаясь к ним. - Такую ночь хорошо провести в море.
Он уселся в кресло, хрустнул пальцами и сказал:
- Так! Устраивайтесь поудобнее и встречайте ночь. Я надеюсь, Мортимер, у вас хватит занимательных историй до рассвета или на худой конец до появления призрака. И постарайтесь, чтобы сказки были пострашнее - с цепями, темницами, обезглавленными трупами. Мы должны не скоро забыть эту ночь.
Они переставили свои кресла, подложив под ноги дорожные сумки. И потекли рассказы. В воздухе густо витал табачный дым. Две пары глаз встречались и вспыхивали, а третья, возможно, улавливала это. Иногда поскрипывало окно, и все вздрагивали, озираясь по сторонам. Временами откуда-то из глубины дома доносились странные звуки, но это был лишь сквозняк, от которого дребезжала посуда в столовой, то стукала где-то дверь.