Альмира. Миллион лет назад Жанна слышала это имя. Кого же так звали? Она попыталась сосредоточиться - бесполезно. В голове была вата - много-много белой, пушистой и мягкой ваты. Очень хотелось спать. Спать и не слышать этого грубого, громкого, визгливого голоса, бесцеремонно врывающихся в ее покой. Как же они громко кричат! Что им здесь нужно? Почему он их не прогонит? Кто? Кто не прогонит? Жанна старалась вспомнить, имя ускользало, словно различимая лишь уголком глаза легкая тень…
- Ты, дядя, нас за лохушек-то не держи, - вмешался молодой, энергичный и наглый голос, - ты думаешь, мне Жанна про тебя ничего не рассказывала? Вот пойдем сейчас в милицию и заяву на тебя накатаем - мол, педофил ты, дядя, заманиваешь молоденьких девочек к себе под видом бесплатной сдачи комнаты, а потом, может, на кусочки разделываешь л в унитаз спускаешь… ой, извините, Ольга Сергеевна…
Ольга Сергеевна? Еще одно имя за завесой темноты… Жанна опустила веки - глаза почему-то стали влажными…
- Да где ж это вообще видано - бесплатно комнату сдавать! - взвизгнул первый голос. - Знаем мы, что за бесплатно бывает… А ну говори, что с моей доченькой сделал, гад! Куда мою Жанночку подевал?
- Если я не брал с Жанны денег, это еще не значит, что она жила здесь бесплатно, - спокойно возразил тихий голос. - Мы сразу договорились, что она будет помогать мне…
- В чем? - перебила молодая и наглая. - Постельку по ночам согревать?
- …ухаживать за моей больной матерью, - невозмутимо продолжал мужчина - Это очень нелегкое занятие, уверяю вас, и оно, безусловно, стоит тех денег, которые я мог бы получить от сдачи внаем одной комнаты…
- Что ж она мне про твою мать ничего не рассказывала? - ехидно поинтересовалась молодая. - Всеми секретами делилась, а про то, как за больной ухаживает - ни слова?
- Это входило в наш договор, - терпеливо объяснил тихий голос. - Жанна не должна была никого сюда приводить. Не должна была никому рассказывать о том, что здесь делает…
- Почему, интересно знать?
- А вам не кажется, что каждый человек имеет право на свою частную жизнь? Предположим, мне не хочется, чтобы окружающим было известно, в каком состоянии находится моя мать? Она действительно очень тяжело больна, и обслуживать ее тяжело. Скажу откровенно: я думаю, Жанна уехала потому что не выдержала свалившегося ей на плечи бремени. Мне она ничего не объяснила. Просто собрала вещи и уехала, пока я спал. Вы, разумеется, можете обратиться в милицию - я думаю, вы просто обязаны это сделать, хотя я надеюсь, что с вашей дочерью не случилось ничего страшного…
Голос вдруг растянулся, поплыл, слова стали слышны нечетко.
- Не выспался, дядя? - с угрозой спросила молодая и наглая. - Все зеваешь? В милицию мы и без твоих советов обратимся, а для начала покажи-ка ты нам квартирку - где тут Жанна жила, где матушка твоя немощная обитает…
- Постарайтесь обойтись без хамства, Альмира, - посоветовал мужчина. - Оно вам не к лицу… Что ж, не могу сказать, что мне это будет приятно, но, входя в ваше положение… Я покажу вам, где жила Жанна.
Голоса удалялись, затихали. Тишина снова обволакивала Жанну, затягивала в глубокие белые пустоты сна. Но заснуть не получалось - под веками копилась, набухала влага, непрошеная слеза выкатилась из-под ресницы и задрожала, словно приклеившись к горячей щеке…
Скрипнула дверь. Этот звук вырвал Жанну из забытья, в которое она все-таки провалилась. Сердце тяжело бухало в груди, как часто бывает при внезапных пробуждениях, безжалостно разрывающих радужную ткань сна. Что ей снилось? Какие-то обрывки - женщина с усталым лицом, склонившаяся над ее кроватью, пестрые куклы, пляшущие на тонких нитях над занесенной снегом деревянной эстрадой… высокий темноволосый мужчина, протянувший руки к багровой, похожей на недобрый глаз, луне…
- Вы хотели видеть мою мать, - услышала Жанна. - Смотрите, только очень прошу вас, тихо. Она сейчас спит…
- А вот спросить бы у нее, - свистящий шепот, судя по интонации, принадлежал все той же молодой девушке, которую звали Альмира, - когда последний раз она видела Жанну…
- Спросить вы, разумеется, можете, - мужчина был по-прежнему терпелив и вежлив. - Но ответа никакого не получите. Моя мать, к сожалению, страдает очень тяжелой формой болезни Альцгеймера, в просторечии называемой склерозом… Кроме того, она уже давно ничего не говорит…
Кто-то подошел почти вплотную к кровати Жанны. Скрипнули половицы.
- Эй, вы меня слышите? Слышите меня, а?
- Да не лезь ты к больному человеку, - сказала женщина, стоявшая, судя по всему, у самой двери. - Видишь же - спит она… Ох, старенькая она совсем у вас, седая совсем… Сколько же ей лет?
- Меньше, чем кажется, - сухо ответил мужчина. - Ну, ваше любопытство удовлетворено, наконец? Вы убедились, что никакой Жанны здесь нет?
Он снова зевнул. Бедный, подумала Жанна, ему, наверное, также до смерти хочется спать, а эти женщины прицепились к нему с какой-то Жанной… Жанной… это же меня звали Жанна - когда-то давным давно, когда я жила совсем в другом месте, где было светло и красиво, и всегда пахло цветами и свежестью… и я любила кого-то… почему же я ничего не помню?
- Пойдем, Альмира, - сказала женщина у двери. Голос ее погас, стал бесцветным и тихим, словно из него ушла вся жизнь. - Пойдем, не тревожь больного человека…
Жанна открыла глаза. Ярко горела лампочка под потолком, и в ее безжалостном свете она увидела девушку со смутно знакомым скуластым лицом, сидевшую на корточках напротив кровати, высокого мужчину, стоявшего у нее за спиной, и худую сутуловатую женщину с измученными, больными глазами. Все трое смотрели на нее, словно чего-то ожидая.
- Проснулась, - громко прошипела скуластая, обернувшись к остальным, и снова повернулась к Жанне. - Здравствуйте, меня зовут Альмира, я подруга Жанны. Вы помните Жанну?
Жанна медленно опустила ресницы. Почему эта девушка задает ей такие глупые вопросы? Ей показалось, что какие-то смутные воспоминания понемногу проступают сквозь пелену белого забвения. Вот та женщина с усталым и несчастным лицом… сколько раз она склонялась над кроваткой маленькой Жанны?..
- Мама, - прошептала она, чувствуя, как из глаз начинают литься крупные неудержимые слезы, - мама…
- Ничего она нам не скажет, - женщина отвернулась. - Пойдем, Альмира, только время зря тратим…
- Неужели не помните? - не сдавалась скуластая Альмира. - Такая красивая, с пушистыми белыми волосами, классная такая девочка?
- Это я, - Жанна постаралась произнести это как можно более отчетливо, но получился неразборчивый шепот. - Это я - Жанна…
- Ну, извините, - с сожалением сказала Альмира, выпрямляясь во весь рост и зачем-то отряхивая колени. - Да, не хотелось бы мне заболеть склерозам…
- В милицию мы все равно обратимся, имейте в виду, - повернулась она к мужчине. - Так что для вас это так просто не закончится, не надейтесь…
- Не буду вам препятствовать, - ответил мужчина и снова зевнул. - Но на сегодня, надеюсь, у вас все?
- До свидания, - Альмира вдруг вновь наклонилась и заглянула Жанне прямо в глаза. - Не сердитесь на нас, хорошо?
Скрипнули половицы, щелкнул выключатель - свет погас. Мама, Альмира и зевающий мужчина исчезли из мира Жанны.
Где-то невообразимо далеко стукнула, закрываясь, тяжелая дверь. На мгновение Жанну посетило странное, пугающее видение - оскаленные волчьи морды, ухмыляющиеся в спину незваным гостям. Заснуть, подумала она, скорее заснуть и убежать от этого тягостного, непонятного бреда в покой, тишину и пустоту…
Видимо, ей это удалось, потому что, когда Жанна вынырнула из забытья в следующий раз, во рту у нее было сухо и мерзко, как случается после долгого сна. Жанну разбудили странные звуки - кто-то, сидевший у нее в ногах, всхлипывал, закрыв лицо руками. Сначала она не могла разобрать ни слова, но временами прерывистое бормотание становилось понятнее, и тогда ей казалось, что она различает целые фразы.
- Прости, прости меня… я не хотел этого… не хотел… все получилось совсем не так… я не смог остановиться… почему, ну почему ты разрешила мне войти?..
Он хныкал, подвывая, словно обиженный ребенок, и Жанне вдруг стало смешно. Когда-то, миллион лет назад, совсем маленькой девочкой она играла во дворе с соседским мальчишкой в снежки и случайно засветила ему твердым белым шариком в глаз. Мальчишка заплакал, поскуливая, словно щенок, прижав обледеневшую варежку к пострадавшему глазу, и, глядя на него, Жанна не смогла удержаться от смеха. Почему она вспомнила об этом сейчас?
- Мне казалось, что если я люблю тебя, тебе ничего не грозит… с другими было не так, они всегда оставались просто едой… а ты. - ты была такой чистой, такой светлой… я боялся за тебя… не хотел заходить на твою территорию… берег…
Я берег тебя! - с обидой воскликнул он. - Охотился по ночам, ел только на стороне… А ты… ты сама, своими руками… - он снова всхлипнул.
"Уходи", - сказала ему Жанна. - "Я не люблю плачущих мужчин".
Она произнесла это мысленно - язык не слушался ее, из горла вырывалось только прерывистое горячее дыхание. Но он каким-то образом услышал - прекратил рыдать, выпрямился и быстрым, плавным движением переместился поближе к ней. Теперь она видела его лицо. Красивое, бледное лицо, обрамленное длинными черными кудрями. Огромные широко распахнутые глаза.
- Жанна, - сказал он очень ласково. - Жанна, девочка моя…
Ледяная ладонь легла ей на обтянутый пергаментной кожей лоб, взъерошила высохшие, словно солома, седые волосы. Рука чуть заметно вздрагивала, и это было неприятно Жанне.
- Прости меня, моя любимая. Как жаль, что источник почти иссяк…
Он наклонился и легко коснулся губами ее морщинистой кожи.
- Сейчас ты заснешь, девочка. Заснешь и увидишь очень хороший сон. Ты будешь спать долго… и увидишь себя самой красивой, самой счастливой и любимой девушкой на Земле… Спи, моя хорошая… Я буду с тобой… я буду с тобой всегда…
И она послушно закрыла глаза.
12
"ПРИГЛАШАЮ сиделку для ухода за тяжелой больной. Требования: МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА, медицинское образование желательно, возможна подмосковная прописка или регистрация. Звонить ПОСЛЕ 19.00. Спросить Леонида".