"А вы знаете, - прощебетала Кэт, - Дайяна у нас скрипачка. Может, попросим её сыграть, а то наш пианист кажется, устал. Сыграй, пожалуйста, что-нибудь весёленькое. А то я засну от скуки". Все хором стали просить меня. Я не заставила себя долго уламывать. Надо сказать, мне и самой хотелось поразить всех своей игрой.
Мы гурьбой пошли к сцене и попросили пианиста отдохнуть. Он согласился с облегчением. Я села за инструмент, пробежала руками по клавишам и полилась живая, весёлая мелодия. Все бросились в пляс, а я погрузилась в игру. Мелодия лилась широко и свободно, я была в ударе. Но всё-таки я сумела заметить, что из угла комнаты на меня смотрит какой-то мужчина средних лет. Не то, что бы он пожирал меня глазами, но смотрел довольно пристально. Но сцена была моей страстью, мне доводилось играть на концертах, и я скоро забыла о нём, полностью отдавшись музыке. Я сыграла ещё несколько мелодий, мне оживлённо хлопали, вызывали на бис. Я была довольна, но решила не злоупотреблять терпением, к тому же было уже поздно, и мне захотелось спать. Я закрыла инструмент, извинилась и откланялась. Толпа тоже начала расходиться. Меня просили завтра придти опять, порадовать публику игрой, и я согласилась. В номере я заснула, как убитая. Мне приснился Альберт. Он выглядел как-то странно, его тело было очень гибким. Он лип ко мне, и что-то шептал на ухо, но я не могла разобрать, что. Проснулась я от удушья, сон оставил неприятный осадок. Я открыла окно, чтобы впустить свежий воздух, и снова уснула.
На следующий день утром я позавтракала, выпила чашку кофе и пошла на озеро. Озеро было чудесным. Небольшой пляжик, чистый берег. Парочка мамаш сидела под зонтиками, малыши играли в песке. В такое раннее время народу было мало, но я любила вставать рано. Вскоре пришёл тот мужчина, который смотрел на меня вчера, но на этот раз он был с девочкой лет шести-восьми. Они расположились под зонтиком, девочка стала играть, а мужчина продолжил бросать на меня взгляды украдкой. Он был довольно интересен, хорошо сложен, лет, пожалуй, тридцати пяти - тридцати семи. Это был не мой возраст, но я не могла не оценить его как мужчину. Его внимание мне даже льстило. Вокруг было полно одиноких дам, подходящих ему по возрасту, многие были весьма недурны собой. Хотя, успокаивала я себя, не обольщайся, возможно, тебе это только кажется.
"Ха-ха, глупая дурочка вообразила себя королевой курорта", - подсмеивалась я над собой. Я решила не обращать на него внимания, к тому же, кроме взглядов, он ничем не докучал мне, а смотреть, как известно, не запрещается. Я бы даже поболтала с ним, если бы он подошёл. Я начинала чувствовать себя курортницей в полном смысле этого слова. Я даже забыла об Альберте.
День я провела в блаженном ничегонеделании. Я валялась на пляже, рассматривала людей. Чуть позже подошла Кэт, она любила поспать, и мы защебетали о всяких девичьих глупостях. Она была очень удивлена, что родители отпустили меня одну отдыхать, ей, во всяком случае, ещё ни разу не удавалось уйти из-под опеки. Я почувствовала себя совсем взрослой, и подумала, как бы она удивилась, узнав, что я ещё и замужем. Но, пока Альберт не приехал, мне почему-то не хотелось упоминать о нём. Ведь если что-то пойдёт не так, она подумает, что я просто выдумщица, и посмеётся надо мной, чего мне не хотелось. Поэтому я ограничилась простым замечанием, что я уже два года живу одна и даже зарабатываю на жизнь. "Деревенские дети более самостоятельны, иначе им трудно выбраться", - заметила я.
"О! Ты такая смелая, Дайана, я бы ни за что не смогла уехать от родителей! - она пела мне дифирамбы - жить одной, работать - это не для меня. Я хочу удачно выйти замуж, родить детей. Для этого нужен богатый муж и мама усиленно мне его ищет".
Я пожала плечами: "Ты сама не знаешь, чего бы смогла, а чего нет. Всё дело в обстоятельствах и целях", - я казалась себе очень умудрённой опытом и гораздо старше её.
"А тебе не кажется, дорогая, тот красивый мужчина не сводит с тебя глаз? Я заметила это ещё вчера вечером. Ты его знаешь?" - моя подруга повела глазами в сторону моего тайного воздыхателя.
Я недоуменно хмыкнула и отрицательно покачала головой: "Я его не знаю, а ты?"
"А я знаю! - Кэт торжествующе улыбалась. Это Жан с дочерью. Они французы, и живут здесь уже неделю. Он мне сначала ужасно понравился, но у него дочь, а вешать такую обузу на себя я не намерена, - она говорила так, как будто он сделал ей предложение, - но тобой он, кажется, интересуется всерьёз".
"С чего ты взяла? - меня охватило раздражение - здесь курорт, и людям скучно, вот и рассматривают друг друга. И, естественно, всякое новое лицо им интересно. Не вижу ничего необычного".
Кэт немного обиделась: "Может ты и права. Здесь много женщин, есть из чего выбирать, а мужчинам, наверное, хочется развлечься".
Но долго дуться она не умела, и вскоре опять пришла в хорошее расположение духа. Она определённо мне нравилась. С ней можно было много не говорить, она брала на себя все разговоры. Потом пришли молодые люди, они подошли к нам, как к старым знакомым, и завязалась общая легкомысленная беседа, обычная для молодых людей одного возраста. Кэт напропалую кокетничала, так что мне трудно было уловить, кто ей нравится, в самом деле? Или ей всё равно? Я подумала, что непременно спрошу у неё об этом. А пока наслаждалась отдыхом и прекрасной погодой.
Днём я перекусила в местном ресторанчике и пошла в номер отдохнуть - вечером я собиралась в музыкальную гостиную. Я прилегла на кровать и уснула, а проснулась от звонка телефона. Сняв трубку, я услышала голос Альберта.
"Привет, дорогая, как ты там? У тебя всё в порядке?"
Я ответила, что "да", и спросила, когда он приедет?
Он помолчал немного, и сказал, что пока не получается так, как он хотел, и его приезд откладывается на пару дней. Другого я и не ожидала, потому не особенно расстроилась.
"Ты не скучаешь? Не познакомилась ли с кем?" - Альберт очень заботился о моём времяпровождении.
Я рассказала ему о своих новых знакомых, вскользь упомянув и Жана с девочкой.
Мне показалось, что при его имени Альберт замер на секунду и вздохнул с облегчением, но, возможно, я стала чересчур мнительной. Потом он обещал мне позвонить ещё, и мы расстались, довольные друг другом.
Ближе к вечеру я надела новое платье, купленное накануне, и пошла в гостиную. Там уже собралось много народу. Жан тоже был здесь, но без девочки. Пианист мучил инструмент, публика разбилась на группы, которые тихо беседовали. Я оказалась не у дел, и села на близлежащий стул. Принесли напитки, и я взяла бокал шампанского. Я медленно тянула его и ждала кого-нибудь знакомых. Но тут заиграл вальс и, к моему удивлению, Жан подошёл ко мне и пригласил. Мы протанцевали несколько кругов, он неплохо двигался. Во время танца он ничего ни спрашивал у меня, и я молчала. Когда музыка кончилась, он проводил меня до места и сел рядом.
"Вы прекрасно танцуете, фройляйн. Как Вас зовут?"
Я ответила. Он назвал мне своё имя, которое я и так знала. Он заказал нам по бокалу шампанского, и мы начали тихую беседу. Он рассыпался комплиментами по поводу моей вчерашней игры.
"Где Вы так научились? Моя дочь немного играет, я очень хотел бы, чтобы она сделала музыкальную карьеру".
Я сказала, что учусь в консерватории на втором курсе, что в общем-то я скрипачка, но играю на многих инструментах. "Любовь к музыке у меня с детства" - добавила я, - мама у меня учительница музыки".
"Вы мне кого-то мучительно напоминаете, только не могу вспомнить, кого, - он, кажется, действительно силился вспомнить - но, впрочем, это неважно - вы мне интересны сами по себе".
Я поблагодарила за комплимент.
Он сказал, что здесь с дочерью, её мама, его жена, умерла несколько лет назад, и теперь они остались вдвоём. Потом мы говорили о разных пустяках, время пролетело незаметно. Он проводил меня до номера, его комната оказалась прямо рядом с моей, и мы расстались. Назавтра утром он пригласил меня зайти к ним, послушать, как играет его дочь, и, может быть, дать какой-нибудь совет. А после этого позвал прогуляться по окрестностям с ними. "Здесь есть удивительные места, вам очень понравится", - он умоляюще смотрел на меня. Делать мне всё равно было нечего, и я согласилась.
Утром, часов в десять, он постучал в мой номер, я вышла, и мы зашли к нему. Девочка тоже играла на скрипке. Она сыграла мелодию. Техника у неё, несомненно, была, но души у этой музыки не было. Так играть мог только ремесленник от искусства. Я списала это на возраст, но мой Ганс, даже не владея такой техникой, играл гораздо проникновеннее. Но я улыбнулась, сказала, что она большая умница и много добьётся, если будет тренироваться.
"А сейчас, - добавила я, - давайте пойдём гулять. Мы здесь в отпуске, или нет? Я хочу посмотреть окрестности. Долой скрипку, оставь её до приезда домой!"
Жана я пожурила за то, что он так мучает ребёнка.
"Вы совсем её загоните. Так вместо любви к музыке вы привьёте ей только раздражение. Пусть играет, когда хочет и если хочет. А нет - и не надо. Может, ей интереснее другое. Ни в коем случае не навязывайте своё мнение".
Девочка смотрела на меня благодарными глазами.
Жан сказал, что, наверное, я права, и мы вышли на улицу. Денёк был чудесный, и меня переполняло ощущение полноты бытия.