Павел еще ниже опустил голову. Ему внезапно захотелось сбежать из этой комнаты, побыть в одиночестве, все обдумать, признаться самому себе в том, чего он так боится. Привыкнуть к мысли о бегающих по воде собаках и умении выживать после смертельных ран.
- Кранц, - прогуливаясь по комнате, зловеще сказал Сиковски. - Наше знакомство там, в подворотне, а потом на лестнице вышло скомканным. Позвольте представиться: Патрик Сиковски, хозяин "Услуги Зеркал".
- Очень приятно, - не глядя на старика, буркнул Павел.
- А теперь ответь мне на один вопрос. Откуда у тебя эта фамилия?
- Мой дед был немцем, - отозвался юноша и, заметив, как нахмурил седые брови старик, добавил торопливо. - Из мирных, он никогда не воевал. У меня в роду вообще не воинственные люди.
- Точно не из тех? - продолжал допытываться Сиковски. Ну ведь точно, для него это должно быть важно, - догадался Павел. - Он ведь еврей. Наверное, многое пережил!
- Полно тебе, Патрик, - Белла взяла Сиковски за плечи и усадила на диван. - Не мельтиши, пожалуйста, перед глазами. Каким боком тебя это вообще могло коснуться, ты же у нас почти бог.
- Это радуешься ты в одиночестве, а беда касается всех, - назидательно сказал Патрик, потрясся костлявым пальцем.
- А я слышал другое, - вклинился Павел и тут же пожалел о своих словах. Все разм взглянули на него. И Горден тоже. А он, кажется, собирался сказать глупость.
- Что? - подбодрила его Белла.
- Когда ты смеешься - с тобой смеется весь мир, - промямлил Кранц. - Когда плачешь - ты плачешь в одиночестве. Это чье-то высказывание, я думаю…
- Много думаешь, Павел, - проворчал Сиковски. - Умные мысли доводят до депрессии, не знал? А теперь послушай немного обо мне для разнообразия; о Зеркалах, чтобы понимать, да еще о жизни, чтобы чему-нибудь научиться. Слушай старика, я дурного не посоветую.
- Он всегда так представляется, старик, - со смешком сообщил Горден. - А на самом деле он - ветошь. Сколько тебе лет, Сиковски?
- Не фамильярничай, Святослав Дмитриевич, не созрел еще до подобных утех, - одернул его Патрик. - И не прерывай, не люблю этого. Так вот, молодые люди, лет мне много, несколько тысяч с хвостами, да разве же это важно? Да разве же такое упомнишь? Важно то, что с отрочества занимаюсь я Зеркалами. Был я молодым, как ты, Кранц, босоногим воришкой, попавшемся на краже. И хотели меня повесить, да удалось мне сбежать. Спятался я в какой-то мастерской, а стража знай себе дома обыскивает. И внезапно выдал меня хозяин мастерской за своего подмастерье, уверил стражников, что давно уже у него работаю. Спас мне жизнь и предложил остаться. Это был длиннобородый старец-мудрец, который руками своими мог создать, казалось, целый мир. Я вырос под его опекой, обучился письму, чтению и химии, а потом внезапно передал мне мастер книгу и велел ее хранить как собственную жизнь. Знатная это была книга, созданная в пору, когда на нашей планете плескались лишь океаны огня. А кем созданную, я не знаю сам, не спрашивайте. Не воспринимайте мои слова в серьез, это я шучу так конечно. Она очень стара, эта книга. Имя той книге "Эффект отражения".
Уж сколько раз пытались ее у меня украсть, только без толку. Все они мертвы, с ворами я никогда не церемонюсь…
Он пристально посмотрел на Гордена, словно предостерегая, но Святослав, не дрогнув, выдержал неприятный взгляд.
- А знаете, - продолжал Сиковски, - только бывший вор мог спрятать книгу так, что никому не сыскать. Это был верно рассчитанный ход. В книге этой была такая древняя языческая магия, что корней ее не определишь. Не черная и не светлая, ибо была направлена на единение и силу. А цена, что для язычников была ничтожной, может чудится теперь чудовищной. У меня на этот счет свое мнение и не надо о нем узнавать. Смерть - жизнь.
Он помолчал.
- Сегодня особенный день, Кранц. Ты и твой крестный побывали на самом краю и вернулись оттуда другими, потому я позволю себе излишество. Чего никогда, признаться, не делаю. Я расскажу тебе немного о том, что узнал из той книги. Ты единственный, кто услышит разъяснения до того, как получит Зеркало. Ты - единственный, чувствуешь, как красиво звучат эти слова? Они правдивы.
Людей можно сделать сильнее, в этом нет и не было сомнений, но разными путями. Можно опоить зельем и придать силы физической - так зачастую делали в древности, даруя воинам дополнительную власть перед битвой, чтобы те не чувствовали боли и страха перед лицом врага. Можно определить границы физического и, перешагнув через них, приблизиться к духовному. Так делали мудрецы древности. Но вот один из самых эффективных методов, действующих безотказно. Можно найти двойника. Человека, похожего на тебя как две капли воды, как внешне так и сокрытыми жизненными резервуарами. У каждого в этом мире есть двойники, да не один и не два, а много. Они живут в разных странах, их судьбы никак не пересекаются, они могут быть разного возраста. В древности считалось, что если человек соберет рядом с собой всех существующих двойников и свяжет их в единое целое, это будет самая непобедимая армия в мире, способная разрушить цивилизацию. Их умения не складываются, нет - умножаются и, становясь гигантскими, чинят беду, разрушают, подминают под своим натиском все то, что не в состоянии противиться.
Вот почему в моей книге есть целый раздел. Устав. Глава о том, чего я делать не должен…
- Ну и что? - равнодушно спросил Павел. Признаться, слушать старика ему было совершенно не интересно. Древние легенды мало его интересовали. Магия для него была нереальной, все слова старика - пустыми. И Горден жив, видимо, потому, что Павел своим ударом не повредил ему никакие жизненно-важные органы. И все эти байки про зеркала - какой-то бред сумасшедших.
- Глупо себя ведешь, Кранц, - глухо сказала Белла. Вот ей, видимо, было интересно. - Тебе дают шанс понимать, что на самом деле происходит и откуда ноги у всего этого растут. Уж поверь, это большая привилегия…
- Горден, - прервав женщину, резко спросил Павел, - откуда у тебя такая шикарная квартира?! Судя по длине коридора, это целый этаж! Я тоже такую хочу!
Но вместо Гордена ответил Сиковский, отведя в сторону занавеску:
- Возьми на подоконнике бинокль и посмотри, ты найдешь ответ.
Павел удивленно посмотрел на Беллу, чье лицо от гневно залилось румянцем, на Гордена, расслабленно сидящего в кресле, и нехотя встал. Взяв бинокль, он последовал предложению и поднес его к глазам.
Обычные дома, двор, за домами на небольшом холме гигантское здание ТЭЦ с полосатой, красно-белой трубой, из которой поднимались едва заметные, хрустальные клубы пара. Сиковский внезапно слегка надавил на бинокль, заставляя Павла смотреть чуть ниже.
- А что там за очередь? - Неуверенно начал Павел. - Они же в очереди на ТЭЦ стоят, что они там забыли? Да это же…
Бинокль выпал из рук Павла, и Патрик ловко поймал его изящным, выверенным движением руки.
- Это же крематорий, - едва ворочая языком, сказал Павел.
- Это наш с Сиковски маленький бизнес, - утомленно пояснил Горден. - Там никакие не люди, не бойся.
- Как не люди? - растерялся Павел. - Я же собственными глазами видел…
- В том то все и дело (и это ничего хорошего для нас не сулит), что ты стал видеть то, что тебе, обычному парнишке не положено, - Горден облизал губы. - Я до последнего надеялся, что сейчас ты пошлешь нас к чертям и ничего не поймешь. Но то, что ты видел… обиды, зависть, злость. Все, что может навредить тонким оболочкам нашего мира и сделать жизнь хуже. Обычные люди ничего не замечают, не чувствуют. Никто и заподозрить не сможет, что на этой ТЭЦ вместе с природным газом, дающим в дома тепло, сгорает нечто гадкое…
Павел протянул руку, желая забрать у Сиковского бинокль, но тот лишь покачал головой.
- Очень опасно для вас, молодой человек. Поберегите свои нервы, сохраните свой разум хоть немного целее. Никогда не стоит вглядываться в подобные вещи, особенно теперь, когда ты знаешь, что искать. Они уродливы и вредоносны, им здесь не место. Иди, сядь обратно. С твоего позволения, старик еще немного побрюзжит для своего успокоения, так сказать. Уж потерпи, уважь меня.
Зеркала? Да. Мой большой бизнес, устоявшийся веками, который я, ясное дело, с Горденом не делю. Зеркала - слишком большой для него кусок, пока не по зубам, хотя я знаю, в тайне он мечтает прибрать его к рукам. Или хотя бы возложить на него руку. Правда, Горден?
- Да, Патрик, - не дрогнув, отозвался Святослав. - Я бы тогда сжег эту чертову книгу, а потом убил бы себя. Потому что это гадко.
- Вчера, умирая у врача, ты произнес совсем не то слово, о котором сейчас говоришь, Слава, - словно обвиняя, бросил Сиквски.
- Это потому, что я еще не добрался до твоей книженции, - засмеялся Горден, чем свел возросшее напряжение на нет.
- Ладно, полно тебе, - фыркнул Сиковски. - Зеркало - это гарантия удачи, здоровья и жизни. Они делаются из двойников, от которых остается пустая оболочка, сосуд, способный накапливать и передавать. Страховка любого разумного мага. Если тебя убили или ранили, твое право перекинуть удар на Зеркало, которое отразит от тебя беду. Но только до тех пор, пока не расколется.
- Из меня хотят сделать пустую оболочку? - переспросил Павел.
- Совершенно верно, малыш, - довольно промурлыкала Белла.
- И сделать из меня Зеркало хочет Черный Лев, о котором вы все говорите? Кто он вообще такой?
Старик выжидающе глянул на Беллу, женщина немного помолчала, потом нехотя сказала: