А Ян со всей ясностью сознания и вернувшегося контроля над телом ощущал, что значит быть пронзенным сталью. Все ощущения от момента вспарывания кожи и мяса до не менее болезненного извлечения меча отпечатались в мозгу.
Боль вспарываемой плоти запомнилась навсегда.
Люция провела свободной рукой над мечом. Кровь с острия исчезла. Артефакт свободно вошел в ножны на поясе. Ангел склонилась над оглушенным болью человеком и как ребенку принялась объяснять очевидное:
- Если кто-то говорит, что даст тебе силы, ожидай, что потребует в два раза больше. Эта боль будет тебе уроком. Переживи ее и стань другим. В тебе есть силы, чтобы перебороть все. Просто позволь себе сделать это. Ты не болен. Ты просто поверил в болезнь.
Ян, кряхтя и зажимая рану на плече, приподнялся. Белое марево перед глазами никак не оформлялось в ясные очертания. Люция была для него незрима, только ощущение присутствия и белые блики в глазах, словно дефект зрения. Слова ангела, льющиеся из ниоткуда, казались священными, проникая в самую душу. Ну, если не в душу, то в само его существо, впитываясь чем-то более глубинным, чем разум. Слезы освобождения хлынули по щекам. Ян пополз по траве, припадая на колени и склоняя голову до земли. Тело жгло, тело горело. Холод, копившийся в теле последние месяцы, отступал, таял под лучами озарившего его внутреннего света. И боль казалась приятной. Он принимал ее всем сердцем. Состояние катарсиса облегчало страдания, душа рвалась ввысь, свободная от предрассудков разума.
Поднявшись, Ян побрел вдоль аллеи, покачиваясь, как молодое деревце на ветру. Рана на плече быстро затягивалась, и он физически ощущал, как с каждым новым шагом приходят силы. Силы, чтобы жить. И они были не чьи-то, они были его. Все хранилось в нем самом. Стоило только достать.
Жизни человеку дается ровно столько, чтобы дожить до смерти.
Люция посмотрела вслед человеку, вздохнула:
- Еще один плюс прозревшему, еще один минус вмешавшемуся. Ох, и получу же я сегодня пряников.
Снова скупая улыбка и ангел исчезла.
Вячеслав запоздало подбежал, протянув руку, словно пытался поймать мираж.
- Стой! Погоди! Ангел, я твой вечный должник! Понимаешь?! Я обязан тебе!
Стихийник огляделся. Никого вокруг.
Белокурая спасительница исчезла вслед за мучителем и даже обладателем тела, свидетелем их сражения.
- Благодарю тебя, ангел, - прошептал стихийник. - Никто не должен умирать в тот день, когда полюбил. Я верну долг. Любящий человек не может солгать!
От этих слов стало легко. Весь мир, весь бесконечный, серый мир, снова чуть посветлел. Теперь мир озаряла ее улыбка.
Жить ради второй половины! Жить ради Иришки! Жить и любить!
* * *
Несколько веков назад
- Архиведьма, знай свое место! - Крик князя тьмы пронесся по лесу.
Никто не услышит, слишком глухое место. Хранитель остался в сожженной деревне, насилует девок с молчаливого согласия воплощенного исчадия ада. Приближенные рогатого воителя рыщут по окраинам, добивая уцелевших - разбежавшихся по округе крестьян. Прийти на помощь не успеют. Они и сами вдвоем забрели в эти леса лишь потому, что князь слишком увлекся погоней за беззащитными людьми. Нагнать его уставшую лошадь для отдохнувшего коня старшей ведьмы, не составляло труда.
- Прости, Валияр, я почти не слышу твоего голоса. Слух мой заполонили крики детей, которых ты приказывал бросать в костер.
Ведьма стеганула по крупу лошадь князя. Гнедая кобыла вскочила на дыбы и помчалась в чащобу на рассвет. И все же архиведьма не спешила слезать с коня, когда оказалась рядом с плечистым иномирцем. Только так можно было быть выше его.
- Что ты хочешь, Люция? - Обезоруженный князь внимательно следил за обоими мечами в руках ведьмы-воительницы. Он устал от погони и холод Энрофа не добавлял демону сил. Этот удар сбоку по седельным ремням был не ожидаем. Его выбросило из седла на скорости, и изваляло в пыли и грязи. Оскорбление, которое он не сможет простить простой смертной.
- В убийстве детей не было никакой необходимости. - Холодно обронила Люция. - Крови крестьян вполне хватало для ночного ритуала. Зачем была эта предрассветная бойня?!
- Лучше не оставлять следов. Нам не нужны свидетели, указывающие инквизиторам на нас.
- Ты сам своими действиями привлекаешь их! Если сожженную деревню и убийства жителей можно было списать на бандитов, то непогребенные души точно укажут на наш след. Души детей для инквизиторов сейчас вообще как маяк для кораблей в море! Ты глуп, демон! Как могли поставить такого над нами?
- Знай свое место! - Уже не так уверенно обронил князь рогатых, как называл его Хранитель души Люции. Демон поднял двуручный молот в жилистых руках. - Ты поплатишься за свое предательство.
- Мои девочки поумирали за твою глупость, отвлекая регулярные войска. Слишком много бессмысленных смертей для одних суток, рогатая тварь.
- Твой Хранитель будет недоволен тобой. - Оскалился князь. Четыре рога объяло огнем. Молот, выкованный в антимире, раскалился алым, алой стала кожа князя. Тряпки, надетые на тело, выжгло огнем. Он больше не мог с ними мириться в гневе своем.
Люция с двойственными чувствами спрыгнула с коня. Совсем вовремя. Один удар молота перебил лошади хребет и предсмертные звуки агонии животного пронеслись по лесу.
Пути назад нет.
Люция видела достаточно. И больше не могла мириться с существующим положением вещей. Семь учениц отдали жизни ни за что. И вера в своего пожилого Хранителя давно остыла. Слишком много ошибок. Он часто пьет, чтобы без страха общаться с демонами. Замутненное сознание не видит, куда завела дорога жизни их тандем. Все, кто шли за ними из людей, пали этой ночью. Вокруг лишь демоны. И главой над ними - князь Велияр. Четырехрогий, хвостатый демон более двух метров роста. Тварь, открыто истребляющая людей при первом случае без всякой причины, опротивела ведьме-воительнице.
Люция отскочила от возобновившейся атаки. Молот почти снес вяз, проломив могучую сердцевину дерева. Ствол с широкой кроной, ломая ближайшие деревья, с треском обрушился на землю. Листья попадали на голову демона и тут же сгорали в огне его гнева.
Посмотрев на восходящее солнце, Люция сама бросилась в атаку. Отступать было поздно. Клинки вспороли живот от паха до роговой брони на груди демона. Единственное уязвимое место, которое обычно закрывали длинные руки. Но сейчас руки обхватили молот и не успели защитить живот.
Люция смотрела как в глазах демона полыхнуло черное пламя. Он хотел что-то сказать, но не успел. Это внутреннее пламя мгновенно охватило его всего, испепеляя до горстки пыли. А когда воительница склонилась, чтобы зачерпнуть е е в ладонь, рассвет сквозь кроны деревьев стал неожиданно ярче.
Крылатое существо ослепило ее, сойдя с неба на полянку. Под этим бесконечным светом, пронзающим ее насквозь, она могла только склониться, пасть на колени и молить о пощаде.
- Кто ты? - Спросила Люция.
- Алрониил. Архангел. Свет, который испепелит тебя за все твои грехи.
- Я… готова.
- Опусти голову, иначе ослепнешь.
Люция предпочла смотреть, ни на миг не опуская головы. Радужная оболочка глаз выгорела. Глаза стали полностью белыми. Она ослепла, как и сказал небесный посланник.
- Твоя гордыня похоронит тебя раньше, чем наш свет.
- Дело не в гордыне, архангел. Я просто хочу сгореть в вашем свете. Утонуть в нем и раствориться. Я хочу стать этим светом и преданном служить ему, пропустив его через себя и распространяя вокруг.
- Ты хочешь стать ангелом?
- Мне все равно, как это называется. Я хочу стать светом.
- Зачем слепой свет?
- Глаза слепы. Душа зряча. Я готова искупить грехи, Алрониил. Прими же мою жертву.
Небесный посланник коснулся ее, и она прозрела.
* * *
Настоящее время.
Собаки лаяли яростно, до хрипоты. С клыков капала желтоватая слюна. Натянутая ржавая цепь звенела. Поводки на мощных шеях грозили порваться и отпустить защитников дома на охоту. Для незваного гостя эта охота могла быть последней в жизни.
Нечего являться ко двору после заката, когда в небе уже горят первые звезды.