* * *
Проснулся я, как ни странно, в своей квартире и на своей кровати, но, хоть убейте, не мог вспомнить, каким образом добрался домой. А также разобраться, что со мной произошло. Вроде бы, не много выпил… С другой стороны, откуда мне знать, сколько я выпил?
Будильник на тумбочке показывал девять часов, благо, суббота и не надо никуда спешить. Я сумел заставить себя подняться. Голова закружилась и отдалась жестокой болью. Мир казался тусклым, серым и неприветливым. Даже, невзирая на то, что за окном, кажется, распогодилось, и от крыши соседнего дома как будто даже отражался солнечный луч.
Рядом с будильником я заметил бутылку с минералкой, набросился на нее с остервенением, даже не задумываясь, откуда она там появилась. Раньше я за собой такой предусмотрительности не замечал.
Лучше бы, конечно, пивка, но… На безрыбье, как говорят…
Горячий душ распарил, разогнал кровь по жилам и слегка облегчил физические страдания. Чего нельзя было сказать о страданиях моральных. Я не мог представить, как посмотрю в глаза Наталке. Господи, что я ей вчера наболтал и, вообще, что я вчера делал? Смутные воспоминания выдавали обрывки разрозненных эпизодов: танец, шампанское, коньяк… Собрать воедино разбросанные пазлы было выше моих возможностей.
Кажется, мы целовались?
Кушать не хотелось, от одних мыслей о еде становилось тошно, но все же, для порядка, заглянул в холодильник. И несказанно удивился, даже засомневался, у себя ли я дома и мой ли это холодильник? На дверной полочке высилась ополовиненная бутылка шампанского, на большом блюде почти целый торт.
Чудеса!
Ладно, еще шампанское, но чтобы я когда-нибудь покупал домой торт, не припомню.
Надо же было так набраться?
Тем не менее, шампанское, холодное, колючее пришлось как нельзя кстати. Не утруждая себя поисками посуды, я от души приложился к горлышку бутылки и почти сразу ощутил бодрящее действие благородного напитка. Мир вокруг начал приобретать подобие красок, угрызения совести слегка притупились.
В сущности, ничего страшного не произошло. Подумаешь, выпил лишку. Но ведь проснулся дома, хоть и с больной головой, зато целый и невредимый. А что память слегка отшибло, так и раньше такое случалось…
Не желая расставаться с чудным эликсиром, вместе с бутылкой направился в спальню. В прихожей заглянул в зеркало и остолбенел. Не от вида собственной помятой физиономии.
"СЛАВИК, ТЫ - ЧУДО!"
Размашистым почерком было выведено на стекле. Буквы - толстые, красного цвета, вероятно, написаны губной помадой.
Неужели по дороге домой я кого-то прихватил с собой?
Может, Наталка?
В последнее верилось с трудом. Но в спальне я, почему-то взял в руки подушку, понюхал ее и, как мне показалось, уловил тонкий запах знакомых духов. А вот и волосинка, золотистая, длинная…
Только, разве это, что-нибудь значит?
Сколько вокруг женщин со светлыми волосами и не такой я эксперт по поводу запахов, чтобы отличить одни духи от других. Единственное, в чем я больше не сомневался, что провел ночь не один. Вот только, какой она была эта ночь? Судя по нынешнему своему состоянию, на свершение больших подвигов, я вряд ли был способен. И все равно, горечь обиды на изменившую мне память нахлынула с новой, убийственной силой.
Потом взгляд скользнул на тумбочку и сомнения частично развеялись. Рядом с минералкой была еще одна записка, уже нормальная, написана ручкой на листочке, вырванном из блокнота.
"Славик, позвони Владу. Он очень просил".
Я залпом допил шампанское, вытер выступившие от пузырьков слезы. Вот только звонить, никуда не стал. В отличие от Наталки, мне Влад номер своего телефона не оставил.
Глава вторая
Наталка встретила лучезарной улыбкой: приветливой, искренней, без тени насмешки или иронии. Мой пришибленный вид наверняка позабавил ее, но она стойко держалась в рамках благопристойного приличия.
- Опаздываете, молодой человек, - как будто и не было позорной для меня пятницы, приветствовала традиционной фразой.
- Так получилось… - я опустил глаза, скользнув взглядом по настенным часам у нее за спиной.
Большая стрелка чуть-чуть перешагнула за двенадцать, получалось, едва ли не впервые я появился на работе почти вовремя.
- Шеф уже два раза тебя спрашивал, а начальников нельзя заставлять ждать. От этого у них повышается адреналин, который потом щедро выплескивается на головы подчиненных.
Мне было плевать на то, что подумает обо мне начальство в лице дражайшего шефа "Эсмеральды". Мысленно я подготовился к возможному увольнению и не хотел растрачивать нервные клетки, которые, как утверждают, не восстанавливаются. Больше волновала проблема с Наталкой: с ней нужно было, как минимум, объясниться.
- Наталочка…
Она без труда разгадала мои намерения и на корню пресекла попытки наладить диалог.
- Шеф ждет, - ее указующий перст безапелляционно обозначил направление к оббитой черным дерматином двери с грозной табличкой "Директор". И, когда я повиновался ее жесту, добавила, - Славик, не наломай дров. Настроение у него не очень. Прежде чем хлопать дверью, вспомни, что у тебя есть право на отпуск.
Вот умничка! Мог бы и сам догадаться.
Отдохну месяц, за это время многое изменится. Как в притче о Насреддине: или король помрет, или ишак сдохнет, или я не доживу. Образно, конечно…
* * *
Игорь Владимирович, в сущности, монстром не был, иногда даже казался справедливым. Он не повышал голос, в зависимости от настроения бывал по-простецки груб или же предельно вежлив. Второе - хуже. Посредством слащавой приторности ему удавалось выплескивать раздражение на головы подчиненных ощутимее, чем, если бы орал или ругался матом.
Дражайший шеф восседал за громадным письменным столом, занимавшим большую часть кабинета, в облике его наличествовало нечто монументальное.
- Вызывали, Игорь Владимирович?
Я пытался придать голосу почтительность и некую долю угнетенности, которые по моим разумениям, должны были присутствовать в общении подчиненного с начальником.
- Не вызывал, приглашал, - уточнил он, - к тому же, еще полчаса назад.
Я демонстративно посмотрел на руку. Ни о каких полчаса не могло быть речи, максимум, о десяти минутах.
От Игоря Владимировича не ускользнул мой вызывающий жест, его пальцы забарабанили по крышке стола.
- Прошу прощения, - сказал я. - Мне нужно было полить цветы.
Какие цветы, причем цветы? Я даже не был уверен, есть ли у меня в кабинете цветы? Сорвалось с языка прежде, чем успел о чем-либо подумать.
- Какие цветы? - столь же искренне удивился шеф.
- В кабинете. За выходные они зачахли, - подчиняясь все той же интуиции, выпалил я.
- Кхм… Кхм… - прокашлялся Игорь Владимирович.
От моей несусветной наглости у него на время отобрало дар речи. Сам того не осознавая, я поломал ему задуманный сценарий, и он теперь напряженно размышлял, каким образом вести себя дальше. Я тоже был шокирован собственной бесцеремонностью: одно дело просто получить нагоняй от шефа, иное - сознательно спровоцировать его на взрыв эмоций.
Наконец Игорь Владимирович совладал с внезапным приступом кашля.
- Цветочки, говоришь? - голосом красноармейца Сухова молвил он, и его лицо расплылось доброжелательной улыбкой.
А дальше и того похлеще. Шеф сбросил с лица маску серьезности, выбрался из-за баррикады, которую олицетворял письменный стол, и кивком указал на мягкий уголок в торце кабинета. Место это предназначалось для серьезных клиентов с толстыми кошельками и не подходило для провинившегося наемного работника.
- Садись-садись, - увидев мое замешательство, а чтобы его увидеть, не обязательно обладать зорким глазом, объяснил словами предыдущий жест, после чего добавил: - садовник хренов! - и рассмеялся.
Словно сомнамбула, на ватных ногах я приблизился к креслу, опустился в него и утонул в мягких подушках, что еще больше усугубило растерянность и неуверенность в собственных силах.
А чудеса, между тем, не прекращались. Игорь Владимирович отворил стенной шкаф достал баночку с растворимым кофе, коробку рафинада и (если бы я стоял на ногах, наверняка пришлось бы за что-то ухватиться) начатую бутылку коньяка. Поставив все на столик, собственноручно включил электрочайник, который сразу же возмущенно зашипел.
- Есть разговор, Вячеслав… - шеф запамятовал мое отчество, возникла неловкая пауза.
- Можно просто, Славик, - подсказал я.
- Славик, так Славик… Ты сейчас чем по работе занят?
Он насыпал в мою и свою чашки кофе, не спрашивая, бросил по два крошечных кубика сахара и налил кипяток.
- Вот, - я протянул ему папку с завершенной исторической справкой, которую все это время не выпускал из рук.
- Там все нормально?
- Сделал, как надо.
Шеф не взял папку, плеснул в чашки коньяк.
- Отдашь Наталке, пусть оформит, как надо и отправит клиенту. Больше, как я понял, ничего срочного у тебя нет?
Я отрицательно покачал головой.
Обычно в таких случаях принято делать умное лицо, мол, работы по горло, едва успеваю разбираться с текучкой и тому подобное. Но я не стал лукавить. Коль удалось избежать разговора об увольнении, от положенного законом отпуска я отказываться не собирался. Надоело все до чертиков, пора бы и расслабиться.
- Вот и ладненько…
Шеф отхлебнул из своей чашки, я последовал его примеру.
- Достал меня твой знакомый, - Игорь Владимирович скорчил постную физиономию. - Не знаешь, что ему от нас нужно?
Я сдвинул плечами.
- Какие-то проблемы. Он пытался о них рассказать, но у него не получилось.