За полминуты до этого сержант, проезжая мимо кафе и направляясь домой, чтобы отоспаться после долгого и утомительного дежурства, услышал крики и гвалт. Свисток в зубы он сунул машинально, собираясь прекратить предполагаемую драку: на танцах этого было достаточно, чтобы утихомирить самых разошедшихся буянов, но здесь…
Резкий переливчатый свист на мгновение отрезвил всех. На какое-то мгновение застыли даже гады и нетопыри. Отзвуки свистка еще не успели отразиться от стен, как сержант выхватил из кобуры пистолет "макарова" и, навскидку, не целясь выпалил прямо в оскаленную пасть чудовища. Первая пуля попала Ареду в лоб и отскочила в сторону, вторая угодила в рот, и он ее сплюнул, третью - он отмахнул лапой, но с места не сдвинулся. Взгляд его горящих глаз сверлил сержанта, туловище его содрогалось, как будто силясь пробить какую-то упругую, но прочную стену, шерсть встала дыбом.
- Хивря! - истошно вскричал демон. - Я беснуюсь, старая! Он - в створе! Шелохни его!
- Ужо, ужо, родимец!.. - закудахтала старуха. - Умаю его!
Она швырнула в сержанта банку с пивом. И тотчас же, расплескиваясь из банки, ручей жидкого пламени прокатился по зале, охватив жадными языками входную дверь. В какое-то мгновение лицо Семена опалило жаром. Он почувствовал треск и запах собственных подпаленных ресниц и бровей. Однако боль и страх уступили место изумлению, с которым он задал себе вопрос: "Что же у них там, вместо пива - керосин?" В ту же минуту по помещению распространился явственный запах керосина. Семен усилием воли заставил себя забыть об огне, который подступал все ближе и ближе и сосредоточил внимание на демоне. И сразу же жар спал, пылающие створки превратились в уголья, дым слегка рассеялся. Подобравшись и зашипев по-кошачьи, Аред прыгнул на Семена. Этот прыжок сержант встретил выстрелом, с грохотом которого слился истошный, протяжный вой: пуля попала Ареду в глаз, и теперь он крутился на месте, силясь зажать фонтан своей темно-бордовой крови. Пятый выстрел встретил взвившуюся в прыжке кошку и разнес ей полчерепа. Две последние пули Семен также всадил в корчащееся тело чудовища. Когда он в восьмой раз нажал гашетку, раздался только звонкий щелчок. Аред зарычал и приподнялся. Теперь он уже вовсе потерял всякое сходство с человеком. Он стоял на четырех коротких лапах, охаживая бока толстым и гладким чешуйчатым хвостом. Морда его теперь напоминала бульдожью, но с острыми, круто закрученными рогами козлотура. Кровь, хлещущая из ран, придавала ему еще более страшный вид. Чувствовалось, что этот зверь хоть и ранен, но еще вполне боеспособен. Стоя позади него, на столе, ведьма бормотала заклинания и делала широкие пассы руками, с каждым звуком своим, с каждым жестом вливая силы в подобравшегося для прыжка Ареда. Справа к сержанту подползла истекающая кровью кошка. Но более всего взгляд Семена приковала массивная черная фигура на центральном панно. В какой-то миг ему показалось, что отделившись от основы, она воспарила в воздухе. И она-то и была страшнее всех прочих прежде нарисованных, а теперь реальных чудищ, которые со всех сторон подбирались к юноше. В этой угольной черноте, казалось, сконцентрировалась вся сила и злоба чуждых существ. Черный Человек не двигался, не действовал, но глядел, и его взгляд наполнял тело Семена слабостью и апатией, он пронизывал тело противной дрожью, он выходил вместе с холодной испариной и, пробежав по лопаткам мерзкими мурашками, замирал где-то в мошонке, как при падении с горной кручи. Он чувствовал, как под волшебной силой этого неведомого взгляда его покидают остатки воли, и сознавал, что достаточно еще нескольких мгновений для того, чтобы окончательно превратиться в тупое, бесчувственное животное, покорное во всем обладателю такого взгляда, сознавал и не был в состоянии что-либо предпринять…
В этот миг Сашенька Бузыкина истошно захохотала. Все взоры тотчас же обратились на нее. А она в изнеможении лежала в кресле, тело ее содрогалось от волн периодически набегающего хохота, она всплескивала руками и отирала набегавшие непрошенные слезы, спустя же полминуты, она вдруг вскочила, схватила со стола бутылку и с силой запустила ее в черного призрака. Свободно пролетев сквозь мрачную фигуру, бутылка ударилась о витраж, который с жалобным звоном вылетел наружу. И в душную, затхлую атмосферу кафе хлынул рассвет…
Снопам серого прозрачного света ответили дружный визг и пронзительный вой скопившейся нечисти. Слившись в одну серую стаю, животные, демоны, гады понеслись по зале, закручиваясь в однообразную буро-крапчатую массу, которая тут же образовала ревущий смерч и вылетела в разбитое окошко.
Еще некоторое время в помещении кафе царило глубокое молчание, прерываемое разве что стонами и отдельными жалостными всхлипываниями полубесчувственных посетителей. Затем Семен прошелся по залу, стараясь не ступать по лужам дымящейся крови, которой был залит пол и, встретившись в застывшим взглядом Мини Караулова, сказал:
- Телефон поблизости есть? - Миня жалко кивнул. - Звоните в райотдел, вызывайте сюда майора с группой и… - поглядев на растерзанное тело Федюни Цыганова, добавил: - и в "скорую" звякни. А то мало ли что…
V
- Н-да, братец, - мрачно резюмировал майор Колояров, нервно постукивая зажигалкой по обширному, обитому жестью столу. Беседа эта происходила на кухне кафе "Чудо-Юдо". В зале вовсю орудовала "скорая", сверкали вспышки экспертского "блица". - Ты, братец, - продолжал майор, попыхивая "винстоном", отыскавшемся в мининых сусеках, - ты либо сам дурак, либо нас за дураков принимаешь. А, капитан? - осведомился он у плечистого человека в штатском.
Капитан Заплечин, представлявший в Букашине органы, во всем мире считавшиеся самыми "компетентными, смерил взглядом вытянувшегося по стойке "смирно" сержанта Бессчастного и пожал плечами.
- А может быть, он сегодня немного… того? - предположил капитан, выразительно щелкнув пальцем по кадыку.
- Да… Александр Алексеич, да я же… - возроптал было Семен, но майор решительным жестом протянул ему трубку, печально знакомую всем шоферам.
- А ну, дуй, - коротко приказал он.
- Дак я же в рот не беру…
- А я говорю: возьми и дуй! - рявкнул майор.
Семен дунул. Трубка даже не помутнела. Майор и капитаном переглянулись.
- Не пил, - констатировал Колояров.
- Это еще ничего не значит, что не пил, - возразил Заплечин. - Может быть, даже лучше было бы, если б выпил. А так сразу же иные ассоциации возникают. Мало ли какой дрянью сейчас народ травится… Тут же налицо что-то галлюциногенное и психотропное, - и с интересом поглядев на Семена, он доверительно осведомился: - А ты, браток, часом "травкой" нынче не баловался? А "колесами"?
- Какими еще колесами?! - возмутился Семен. - Какой еще такой травкой!?..
- У меня, извиняюсь, информация есть, - быстро вставил Миня, сидевший в дальнем углу вместе со своей зареванной супругой, - тут вот Аннушка говорит, что его, - он указал на Семена, - что его бабка в аптеке уборщицей работает.
- Ну вот, - с облегчением резюмировал капитан, - теперь только остается проверить аптечный склад и…
- Ты на что же это намекаешь! - сержант двинулся к Мине, который, жалобно заверещав, укрылся за объемистым тазом супруги.
- Сидеть! - рявкнул Колояров, выхватывая из кобуры пистолет. - Руки на стол! Живо!
- Да что же вы это, товарищ майор… - ошарашенно пробормотал сержант.
В эту минуту на кухню зашел доктор Реваз Потрошидзе, вытирая полотенцем свежевымытые руки.
- Ну? - коротко осведомился капитан.
Тот лишь пожал плечами, потом развел руками и сказал:
- Все четверо мертвы.
- Мы и сами знаем, что мертвы. А причины?
- Троих кто-то полоснул ножом по сонной артерии, а одному разворотили грудь тремя или четырьмя выстрелами в упор…
- Так я же вам говорил! - засуетился Миня. - Так оно все и было, граждане-начальники! Все посетители культурно развлекались, смотрели по видео "Броненосец Потемкин", танцевали, как вдруг вваливается этот и орет: "Всем руки вверх, буржуи! Мол, всех вас сейчас перестреляю!.." Когда же народ проявил законное негодование, он - шпалер навскидку - и давай палить…
- Ах ты сволочь этакая!.. - только и смог сказать Семен.
- Ну вот, а ты нам тут начал чертей с русалками разводить, - устало, но довольно, будто свалив с плеч тяжкую ношу, подытожил разговор майор Колояров, защелкивая на руках молодого человека наручники. - Еще бы про Бармалея вспомнил. Эх, Семен, Семен, "коровий ты сын"… Пошли, что ль!
- Но товарищ майор, как же так…
- Пош-шел! - жестко сказал майор и, схватив сержанта за шиворот, поволок его через весь зал, как нашкодившего котенка.
Испуганными, затравленными, озлобленными взглядами провожали Семена до порога напуганные и еще не окончательно пришедшие в себя от потрясения свидетели. И все эти взгляды прошли мимо сознания Семена, лишь один накрепко отпечатался в памяти: сухой и безучастный взор Сашеньки Бузыкиной. Она посмотрела сквозь него, как сквозь стекло, и отвернулась, утомленно затягиваясь сигаретой.