* * *
- Ну, что вы, любезный, Касам Ивдженович! Как можно отказываться? - с едва скрываемой радостью и мелким почти заискивающим подрагиванием звучал старческий голос и, отражаясь от стеклянных шкафов, заставленных коллекционным хрусталём, разносился по огромному, пышно украшенному кабинету.
Касам Ивдженович сегодня был чрезвычайно щедр и благодушен. На его широком волевом лице, чья волевая составляющая выражалась не только в мощном лбе, густых бровях и квадратном подбородке, но и крепких благородно обвисающих щеках, сияла простая, открытая улыбка, заставляя пухлые губы непривычно растягиваться, оголяя крепкие такие же крупные зубы. В господине Майтозине вообще всё было исключительно крупным и дородным, начиная от широкой слегка потянутой жирком шеи и нависающего над ремнём колыхающегося при движении чрева, заканчивая полными округлыми ногами с расшлепанными ластообразными ступнями в добротных летних ботинках с изящными вензельками на серебряных пряжках. Строгие и простые костюмы, превозносимые показателем близости к простым служащим, и небрежно наброшенная на плечи мантия неизменно казались на нём нелепыми и неуместными, как бы тщательно ни были подобранны и сколько бы ни стояли услуги портных. Что чрезвычайно раздражало уважаемого Касама Ивдженовича, полагавшего себя человеком исключительного вкуса.
Расположившись в глубоком кожаном кресле, мужчина постукивал толстенькими, унизанными перстнями пальцами по столешнице, лениво перебирая дорогие, привезённые явно из Земель заходящего солнца шоколадные конфеты в синей тонкостенной вазочке. От его манипуляций в ритме бравого марша подпрыгивали тонконогие бокалы и слегка дребезжал наполненный марочным вином графин. Щедрая длань хозяина кабинета доставила также на рабочий стол нарезку из вяленых кальмаров с золотистыми, хрустящими перепелиными крылышками, литровую пиалу маринованного имбиря, обжаренные в кипящем масле куски дыни и глубокую, почти исполинскую миску варенной картошки, сдобренной шкварками и луком.
Такое приятное во всех отношениях настроение Майтозина посещало не часто и знаменовало собой события действительно выдающиеся или судьбоносные, чем без зазрения совести старались пользоваться многочисленные помощники. В обычные дни Старший Мастер-Целитель был с подчинёнными оправданно крут и регламентировано строг.
- Может штофа стаканчик для аперитива, Владомир Адриевич? - хитро прищурился Майтозин, от чего его щёки словно нехотя подрагивали, наплывая на невыразительные блёклые глаза.
- Может, и штофа, - его сотрапезник непроизвольно оглянулся по сторонам, словно ища нежелательных свидетелей и, убедившись в отсутствии оных, поспешно закивал: - Почему бы и не штофа, раз такое дело? Да, да, непременно штофа! Как же без него обойтись?
Господин Чушеевский, ощущавший себя в этом чрезмерно помпезном кабинете немного неловко в своём потрёпанном старомодном костюме и измятой, давно утратившей свои отличительные черты мантии. В такие моменты лепетал часто и быстро, будто имел лимит на время говорения и старался любой ценой уложиться в отведённые сроки. Неизвестно, неблагодарное призвание духовника или исключительно интеллигентное происхождение послужили появлению у него такой манеры речия, но въелась она в уважаемого чародея накрепко. А уж с учётом тихого, весьма высокого голоса не оставляла равнодушной никого, особенно, когда любивший устраивать хмельные оратории Мастер вжимал в худые плечи свою округлую лысоватую голову и принимался активно жестикулировать, не отрывая локтей от боков. При этом высокий мужчина сильно сутулился и постоянно качался вперёд, как синтинский болванчик, вызывая у слушателей неосознанную агрессию.
Внешность же Владомира Адриевича вызывала скорее печаль и сожаление по бездарно загубленному генофонду. Былая выдающаяся красота, доставшаяся от смелого смешения кровей гостей княжества и мелких ратишей, слишком рано начала увядать под давлением морщин на рыхловатой неравномерно прихваченной солнцем коже, мутноватого взгляда уже не таких больших и пронзительных чёрных глаз и яркой сеточки раздувшихся сосудов, с головой выдающих тщательно скрываемые склонности и пристрастия Старшего Мастера-Духовника.
Во многом, причиной нынешней встречи чародеев за одним столом послужили аккурат его былой внешний вид и нынешние увлечения. Исключительно благодаря нетривиальной красоте нищий младший Мастер Чушеевский приглянулся засидевшейся (а местами и залежавшейся) в девках любимой доченьке из крайне обеспеченного семейства царских приказчиков, возжелавшей себе в мужья парня лет эдак на пять-десять младше её самой и заставившей папеньку протолкнуть своего избранника по карьерной лестнице. Родне послушный и, главное, благодарный человек на дополнительном посту оказался выгоден, от чего тихим сапом, не привлекая внимания, карьера Владомира Адриевича шла в гору, что бы он ни делал. Открывшаяся же парочкой лет после счастливого брака любовь к огненному змию и всяким его производным послужила причиной необычной и практически искренней дружбы между немолодым уже и всё ещё респектабельным (при определённых натяжках) Чушеевским и племянником его жены, достопочтенным господином Майтозиным. Пост, достаток и крепкая привычка надёжно держали в тёплых семейных объятьях Владомира Адриевича, но Касам Ивдженович в таких вопросах предпочитал перестраховываться, разумно полагая личную привязанность лишнего голоса в Совете более надёжной. Да и милейшая привычка Чушеевского, обычно весьма молчаливого и замкнутого, под хмельком становиться чрезвычайно словоохотливым и щедрым до обещаний и сплетен, чрезвычайно помогала молодому карьеристу в непростых делах Совета Мастеров.
- Штофа так штофа, - довольно крякнул Мастер-Целитель, отодвигая дорогое вино на другой край столешницы для более веского повода и значимых гостей.
- Вот, что я вам скажу, Касам Ивдженович, хороший Вы, выдающийся человек, - лепетал дальний родич, спешно наполняя из бутылки винные бокалы, проигнорировав специально поставленные небольшие рюмки. - Как на духу это вам говорю, и все подтвердят! Точное дело, что, кроме Вас то, пожалуй, и некому будет, да и кто потягаться решит! Верное дело говорю, любезный, скоро услышим мы хорошую весть. А разве-то Вы не заслужили? Заслужили! Да кого ни спроси, всякий подтвердит и я не побоюсь этого слова, человек шесть аккурат за Вас станут, а с десяти-то оставшихся и довольно того будет. Да и делов-то! Делов…
Чушеевский, продолжая ворчать под нос, своё вечное "делов-то", потянулся за бокалом, задевая рукавами мантии блюдо с кальмарами. От нетерпения сухая, покрытая морщинами и пятнами рука непрестанно подрагивала, орошая россыпью капель из переполненного бокала красиво выложенную закуску и полировку дорогого стола. Глядя на его поспешность Мастер-Целитель только снисходительно улыбался, поглаживая себя по ряду перламутровых пуговиц дерзко выпирающих на животе.
- Ещё ничего не решено, - попытался изобразить скромную улыбку Касам Ивдженович, но, в то время как лицо его несвойственно искривлялось, блеск глаз свидетельствовал об обратном.
- Ах, полно-то Вам скромничать, - неловко хохотнул Чушеевский и попытался отмахнуться от собеседника бокалом. - Кого ж ещё-то, кроме Вас? Да, почитай-то ещё при жизни почтенного, обласкай Триликий его душу, Старшего Важича, Вас на его приемника прочились, так что делов-то. Пригубим же, любезный, за нового Главу Совета!!!
- За Главу, - довольно крякнув, потянулся рюмкой к бокалу родственника Майтозин.
Правду чоканья, призванного возвестить о радостном событии, так и не состоялось, поскольку взбудораженные криком из приёмной мужчины резко дёрнулись, промахиваясь мимо намеченной цели. Крик не унимался.
- Что там случилось? - рявкнул Майтозин, недовольно пытаясь затереть с ткани дорогого пиджака пятно от расплескавшегося штофа.
- Касам Ивдженович, я пыталась… - в двери буквально ввалилась ладненькая белокурая секретарша Дараечка, раскрасневшаяся и взлохмаченная, словно неслась с передовой, волоча на плечах парочку ефрейторов.
Договорить ей не дали, вышибив вместе с тяжёлыми створками дубовых дверей. Девушка по инерции сделала пару шагов и, зацепившись длинными каблуками за ковёр, рухнула на пол. В дверной проём влетела темноволосая женщина с огромной шляпой в виде чёрной птицы и воинственно взмахнула над головой кружевным дамским зонтиком, словно пират саблей. Невысокая крупная фигурка, затянутая в платье тактического оттенка "вырви глаз" с редкими вкраплениями чего-то не опознаваемо чёрного немного терялась на фоне высоких дверей и столь излюбленной Майтозиным крупной мебели, но внушала определённый трепет. На миг нахальная визитёрша застыла на месте, словно любуясь произведённым эффектом, но тут же рванулась к столу не прекращая размахивать зонтом.
- Ах вы, мерзавцы бессовестные! Изуверы замковые! - истерично кричала женщина, от чего шляпа-птица забавно подпрыгивала и, казалось, билась в предсмертных конвульсиях.
От вида надвигающейся фурии Майтозин, чрезвычайно не любивший постороннего давления, невольно передёрнулся:
- Попрошу посторонних покинуть помещение!
Гаркнул Мастер знатно, даже коллекция хрусталя жалобно задрожала на своих подставках, но эксцентричная дамочка лишь самовольно фыркнула, поправив якобы случайно выбившийся из причёски завиток.
- Слышишь, цитра? Вали от папика! - визитёрша грубовато пихнула зонтом в пышную попку всё ещё сидевшую на полу Дараечку и, с гордым видом переступив поверженное тело, направилась к столу. - Дай взрослым людям поговорить серьёзно!
- Гражданочка, что вы себе позволяете? - Касам Ивждженович грозно свёл кустистые брови, разом утрачивая наносную благостность и преображаясь в сурового руководителя.
- Это я-то гражданочка? - взвизгнула эпатажная особа. - Это я что себе позволяю? Это что вы себе позволяете, бухари доморощенные!