Я повернулся и резко дернул Гэбриэла за рукав.
- Надо возвращаться!
- Зачем? Мы почти на свободе!
- Там Сэм и Джесми. Они в ловушке!
Гэбриэл оглянулся и, мгновенно оценив ситуацию, закричал:
- Водитель! Поворот на сто восемьдесят градусов… И будь готов к приему пассажиров! - Он поглядел мне в глаза: - Что ж, Дэвид. Пожалуй, пришло время помолиться. Через мгновение мы сунем головы в львиную пасть.
Глава 25
Отступление
Теперь мы спускались под гору, и вездеход катился к зданию столовой значительно быстрее, чем минуту назад, когда мы ехали к пролому в изгороди. Джесми била из окна длинными очередями из своего пистолета-пулемета, а Сэм стрелял из револьвера, укрывшись за дверным косяком.
Положение было хуже некуда. Примерно тридцать десантников приближались к зданию, поливая его огнем из всех видов стрелкового оружия.
- Надо действовать максимально быстро! - крикнул Гэбриэл. - Когда будем двигаться вдоль здания, открывай люк и втягивай на ходу обоих.
Я кивнул, вцепившись обеими руками в разделительный барьер.
В своей прозрачной кабине мы являли собой превосходную мишень. Я знал, что нахожусь за закаленным бронестеклом, но мне не хотелось, чтобы на прочность его испытывали пули.
Когда мы оказались на ровной площадке и развернулись к столовой, прямо на пути вездехода оказались несколько солдат противника. Успех и провал операции измерялся секундами. Стоило одному из них метнуть гранату в помещение столовой…
Увидев перед собой людей, водитель машинально надавил на тормоз.
- Гони! - рявкнул Гэбриэл и для убедительности пнул дверь кабины. - Если эти свиньи не разбегутся, дави их к чертовой бабушке!
"Свиньи" разбежались. Они отскочили в стороны, когда "Джамбо" с ревом двинулся на них. Из-под гусениц летели во все стороны комья грязи.
- Готовься открыть люк! - крикнул мне Гэбриэл и стал руководить действиями водителя. Машина должна была подойти как можно ближе к зданию столовой. Враги расступились перед нами, как Красное море перед Моисеем. Теперь их было огромное множество. Нас, если продолжить метафору, окружал океан людей в камуфляже. Я быстро огляделся. Лагерь был полностью в руках врага. Но, как я подозревал, период оккупации окажется не слишком долгим. Со своего места я видел, как спешат триффиды. Верхушки стволов ритмично раскачивались, длинные ядовитые стрекала хлестали воздух. Они потоком вливались через проломы в изгороди. Часть из них останавливалась над мертвецами, другие продолжали свой поход. Эта ночь в лагере станет ночью пиршества.
- Будь они прокляты! - с горечью воскликнул Гэбриэл. Посмотрев вперед по ходу машины, я увидел группу людей. Они не пытались от нас бежать. Двое из них наводили черное жерло здоровенной трубы.
- Базука! - крикнул Гэбриэл. - Готовься выскочить из машины!
Я никогда не перестану удивляться, как мгновения, подобные этому, заставляют людей принимать решения и действовать за какие-то доли секунды. Совершенно не думая и повинуясь только инстинкту самосохранения, я схватил рукоятку управления огнеметом и нажал красную гашетку. Из трубы вырвалась струя пламени. Мгновение - и струя превратилась в огненный клубок. Там, где только что стояла базука, разверзлась преисподняя.
Я продолжал давить на красную кнопку, отстраненно наблюдая, как солдаты Торренса мечутся в море огня. Прошло еще несколько секунд, прежде чем я убрал палец с гашетки. Огнемет перестал изрыгать поток пламени, и я закрыл глаза, чтобы не видеть.
За какие-то доли секунды вездеход промчался мимо того, что осталось от вражеских солдат.
- Люк, Дэвид! - скомандовал Гэбриэл.
Вездеход остановился у столовой, всего в нескольких футах от дверей. Сэм Даймс, прижав к груди портфель с драгоценными документами, выскочил из пробитых пулями дверей. У самой машины он на миг остановился, давая знак Джесми поторопиться. Та выскользнула из окна и почти добралась до люка. Но в тот момент, когда взгляд бездонных глаз девушки встретился с моим, ее настигла пуля. Джесми рухнула на землю. Волосы окрасились в темно-красный цвет, блестящие глаза потухли - из них мгновенно ушла жизнь.
Сэм посмотрел на лежащую Джесми с недоумением и болью и поднял с земли ее оружие.
- Все кончено, Сэм! - крикнул я. - Лезь в машину!
Сэм переминался с ноги на ногу. Он кипел жаждой мщения. Наконец, взглянув в последний раз на безжизненное тело Джесми, он горестно покачал головой и поднялся в вездеход.
- Полный ход, водитель! Самый полный!
Захлопнув за собой люк, Сэм занял кресло впереди меня. Его обычно спокойные глаза сейчас пылали такой яростью, что, глядя в них, я чувствовал, как кровь стынет у меня в жилах.
- Спасибо, ребята, - сказал он на удивление тихо и уставился в окно, глядя куда-то вдаль.
На сей раз я без угрызений совести поливал огнем всех появляющихся в моем поле зрения солдат. Когда "Джамбо", взобравшись на холм, прорывался через ограду, за ним тянулся след выжженной земли, и этот след был усеян черными тлеющими кочками. И теперь я с огромным удовлетворением взирал на дело рук своих.
Когда наступила ночь, мы были на огромной бескрайней равнине в десяти милях от разрушенного лагеря. Из всех оставшихся вездеходов мы образовали круг, поставив их как можно плотнее друг к другу. По равнине к полю битвы шагали триффиды. Они спешили на пиршество. "Приходите на пир", - вспомнил я. Растения решительно шагали на север. Подсчет показал, что бежать из лагеря удалось примерно сотне "лесовиков". Пребывая в глубокой печали после поражения, мы разожгли костер за линией вездеходов, в свободной от триффидов зоне. В ход пошли сухие пайки и вода из герметичных бутылей. Ужин - или то, что можно было назвать ужином, - проходил в угрюмой тишине. Покончив с едой и выставив по периметру вооруженных часовых, мы улеглись спать.
Я лежал на траве и смотрел в небо. Созвездие Ориона, мое самое любимое с детских лет, сейчас выглядело довольно тускло. Некогда сверкающий пояс небесного охотника совершенно исчез. То, что вставало барьером между землей и солнцем, по-прежнему дрейфовало по течениям великого космического моря. Порой оно превращало наше солнце в темно-красный диск. А порой истончалось - и тогда солнце сияло почти в полную силу. Сейчас на небо опустилась вуаль, сквозь которую мог пробиться свет только самых ярких звезд, да и те больше всего напоминали редкие зубы в черной пасти черепа.
Я долго лежал, глядя в опустевшие небеса, а когда наконец заснул, пришли кошмары. Я видел горящих людей с искаженными от ужаса лицами, слышал предсмертные вопли. Снова и снова видел падающую на землю Джесми, но вместо крови из ее головы появлялись ветви триффидов. Ветви быстро росли, превращаясь в бесконечно длинные лианы или, может быть, плющ. Зеленые змеи ползли по земле и, пытаясь пожрать ее, опутывали целые страны…
Я проснулся словно от толчка. В темноте рядом со мной кто-то сидел, обхватив руками колени. От зажатой в пальцах сигареты струился дымок. Это был Сэм. Он настолько погрузился в свои мысли, что забывал стряхивать пепел, и серый столбик, обломившись сам по себе, рассыпался по костяшкам пальцев. Сэм выглядел так, словно несчастье окончательно сокрушило его.
Даже не видя меня, он почувствовал, что я не сплю.
- Плохо дело, Дэвид, - произнес он чуть ли не шепотом. - Очень плохо.
Все мое тело от долгого лежания на земле затекло, и я сел.
- Только вчера она мне сказала, что у нее будет ребенок… - Сэм говорил отрывисто, словно в полубреду. - А назавтра должна была отправиться в отпуск к мужу… Джесми была очень хорошей девочкой… Нет, уже не девочкой, женщиной. Я знал ее с тех пор, как их семья приплыла из Ирландии на лодке, сделанной чуть ли не из бечевок и оберточной бумаги. Смешная штука жизнь, верно? Ха-ха-ха. Нет, жизнь - это вовсе не "ха-ха"… Она иногда бросается на тебя из-за угла и кусает. Как это назвать. Рок? Судьба? - Его интонация неожиданно изменилась, и он сердито произнес: - Как я мог быть таким слепым? Слепым и глупым, Дэвид… Как я мог позволить им захватить нас врасплох?
- Торпедные катера очень быстроходные. Они напали на нас до того, как мы узнали об их появлении.
- Но ниже по реке у нас наблюдательные посты. Видимо, их уничтожили прежде, чем они успели поднять тревогу.
- Наверное, так и было.
Некоторое время он обдумывал сказанное. Мне даже показалось, что его глаза в темноте светятся холодным голубым пламенем.
- Знаешь, что меня больше всего мучает? - наконец спросил он.
Я промолчал, и он продолжил:
- Больше всего меня мучает то, что я недооценил, насколько Торренс одержим жаждой мести. Я, конечно, знал, насколько он жесток. Он устраняет всех, кто смеет ему возражать. Но я представить не мог, что он организует рейд. С точки зрения здравого смысла Торренс просто не имел права во имя мести растрачивать людские и материальные ресурсы… Но его жажда мести… она безгранична. Он бросил на нас все свои элитные войска, сжег половину запасов топлива и погубил значительную часть флота. Но он так хотел этого, что ради мести был готов довести свой народ до полной нищеты.
- Но чего он так хотел? Почему желал отомстить только тебе? Ведь ты же говорил, что наш лагерь - всего лишь один из десятков подобных.
- Брось, Дэвид. Не будь таким наивным.
- Прости, не понял.