Керрис откинула упавшие на лицо волосы, которые в неярком красноватом свете стали совсем рыжими.
- Дэвид, вы либо очень скромны - невыносимо скромны, - либо в жизни вашей семьи есть какая-то огромная тайна.
Я снова облокотился на фальшборт и, глядя на пену у форштевня, произнес:
- Никакой великой тайны в нашем семействе нет. Если послушать, что говорят и пишут о моем отце на острове, то он выглядит почти полубогом.
- И от вас тоже ждут великих свершений?
- Вроде того.
- И вас это терзает?
- Вовсе нет, - улыбнулся я. - Отец - великий человек, но моя семья вовсе не желает видеть во мне второе издание Билла Мэйсена. А вот общественность ожидает от меня нечто подобное.
- Но, может быть, вы их и не разочаруете.
- Керрис, до сих пор мое самое большое достижение состоит в том, что я за два дня угробил два самолета. Да, все ждут, что я надену сапоги великана. Однако боюсь, что они слишком велики для моей ноги.
И я снова повернулся лицом к морю, успев заметить, какие у нее белые зубы и какую прекрасную форму имеют чуть пухлые губы.
- Только не подумайте, что я жалуюсь на судьбу, - добавил я и спросил: - А как ваша семья? В ней проводятся смотры достижений ее членов?
- Проводятся. Но боюсь, что за всеми членами семейства уследить невозможно.
- Неужели их так много?
- Да, очень.
- У моего приятеля Митчелла восемь братьев и две сестры. Не представляю, как он запоминает их дни рождения. Да что там дни рождения! Я был бы не в силах запомнить их имена.
- Думаю, что ваш приятель Митчелл еще легко отделался.
- Неужели у вас братьев и сестер еще больше?
- Хм-м… - Она улыбнулась, посмотрела на меня и сказала: - При последнем учете выяснилось, что у меня сто пятнадцать братьев и сто двадцать сестер.
Я подумал было, что она шутит, и громко расхохотался, но, взглянув на ее лицо, понял: это не шутка.
- Вот это да! - воскликнул я.
- А вы думали, что у вашего Митчелла забот полон рот, - уусмехнулась Керрис и, прикоснувшись к моему подбородку, добавила: - Если ваша челюсть опустится еще хотя бы на дюйм, придется латать палубу. - Она облокотилась на фальшборт рядом со мной, посмотрела в даль и спросила: - Ну и как, никаких признаков острова?
И тут я сделал маленькое открытие. Разные общества, пребывая в изоляции, развиваются по-разному. У нас появились Дома Материнства. В Нью-Йорке же количество детей в одной семье достигало нескольких сотен. Одному Богу известно, как им это удавалось. Но для меня было ясно одно - и мы, и они должны будем проявлять друг к другу максимум терпимости. И мы, и они обязаны принять чужой образ жизни без каких-либо предрассудков. В противном случае нас ожидают большие опасности.
Размышляя о том, как американцы перенесут шок от встречи с нашей уютной и очень домашней культурой, я машинально взглянул на солнце. И только в этот момент понял, что с нашим светилом что-то неладно. Очень, очень неладно.
Глава 12
Неожиданное осложнение
- Что случилось, Дэвид?
Я бросил на Керрис такой взгляд, что она невольно отшатнулась.
- Это судно, - прокричал я, - плывет совсем не в ту сторону!
- Что значит "не в ту сторону"? Мы везем вас домой.
- Вовсе нет, будь все проклято… И как же я сразу не заметил!
- Дэвид…
- Вот эта штуковина последние двадцать минут смотрит мне прямо в лицо.
- Дэвид, я не понимаю, о чем вы…
- Взгляните на солнце! - Весь трясясь от ярости, я ткнул пальцем в красный диск в небе.
- Ну и что же происходит с солнцем? Я не вижу…
- Я тоже до последнего момента не видел, - тяжело вздохнул я. - Послушайте меня, Керрис. Сейчас еще нет полудня. Солнце поднимается. Но поднимается за кормой судна! А должно подниматься впереди по курсу. Это означает, что мы идем на запад, а не на восток!
- Ничего не понимаю! Мы должны были доставить вас домой.
- Должны были! - чуть ли не выкрикнул я, бросив полный ненависти взгляд на мостик. - Однако, похоже, планы изменились.
- Дэвид?!
- Сейчас я выскажу этому капитану Блаю, или как его там, все, что о нем думаю!
Вне себя от ярости я взлетел на мостик.
- Доброе утро, мистер Мэйсен, - произнес капитан Шарпстоун, держа руки за спиной и глядя мимо меня. - Надеюсь, вам удалось выспаться? - Затем, повернувшись к стоящему за его спиной офицеру, скомандовал: - Скорость восемнадцать узлов, мистер Леман.
- Капитан Шарпстоун, - начал я, - что происходит?
- А происходит то, мистер Мэйсен, что мы идем с очень приличной скоростью. Больше ничего.
- Да, но не в том направлении.
- И в направлении я тоже не вижу никакой ошибки.
- Мы идем на запад?
- Скорее на северо-запад.
- Но почему? Ведь предполагалось, что вы доставите меня на остров Уайт.
- Планы изменились, сэр.
- Но к чему такая спешка? Разве нельзя было вначале забросить меня домой?
- Я получил приказ, мистер Мэйсен.
- Но мы были всего в каких-то двенадцати часах хода от острова. Почему бы…
- Когда ваш командир отдает приказ, мистер Мэйсен, вы ему повинуетесь, не так ли? Верховное командование приказало мне развернуться на хвосте и идти полным ходом домой. Я должен повиноваться. Неужели, сэр, вы считаете, что я похож на мятежника?
- Но вы могли бы связаться по радио с вашим начальством и объяснить положение. Если у вас недостаток топлива или пищевых припасов, то наша колония…
- Не знаю, мистер Мэйсен, может быть, у лиц вашей профессии принято задавать вопросы офицерам высшего звания, но у нас подобное поведение рассматривается как неповиновение, и посему оно для меня неприемлемо. - Взглянув на меня из-под своих внушительных бровей, он добавил: - Не сомневаюсь, что, как только появится возможность, будут приняты все меры, чтобы доставить вас к вашей семье целым и невредимым. А сейчас, с вашего позволения, мы идем курсом норд-вест.
- В Нью-Йорк?
Вместо ответа он через стекла мостика вгляделся в горизонт.
К моему рукаву прикоснулись чьи-то пальцы. Эта была Керрис. Кивком она показала, что мне следует оставить капитана в покое.
Скрипя зубами, я отправился вниз в пассажирский салон, где, к своему стыду, высказал ей все, что думал о полученных капитаном приказах. Учитывая мое состояние, высказывания были хорошо сдобрены славным английским сленгом.
Как бы вы поступили, узнав, что вместо дома вас везут в чужую страну? Подняли бы в одиночку мятеж?
Едва ли.
Тем не менее большую часть дня я расхаживал по палубе, злобно поглядывая на всех встречных. Керрис, Гэбриэл, Дек и девушка азиатского происхождения по имени Ким Со выражали мне сочувствие, но в то же время подтверждали, что капитан действительно получил приказ следовать домой. Капитан Шарпстоун, несмотря на свою суровость, оказался человеком слова. После ленча, состоявшего из ошеломляющих размеров бифштекса, мне предложили составить радиограмму в мой штаб.
Ощущая сильную тоску по дому, я написал, что со мной все в порядке, что планы изменились и что я вернусь в ближайшем будущем. После этого мне оставалось только попытаться получить от путешествия максимум удовольствия.
Вскоре я настолько привык к постоянному шуму машин, что вообще перестал его замечать. Мой первый день плавания закончился, когда кирпичного цвета солнце погрузилось в океан.
Надев новые ботинки, я вместе с Керрис прогуливался по палубе. Однако мы не выдержали холода и вскоре скрылись в уютном и теплом пассажирском салоне. Гэбриэл сидел за столом и делал какие-то записи, Рори машинально перебирал струны банджо. Мы с Керрис почти час играли в карты, еще не зная, какой сюрприз нас ждет.
В начале девятого в салон вошла Ким Со. Хитро улыбнувшись, она бросила взгляд через плечо. Я ожидал, что сейчас последует какая-то шутка, но, улыбнувшись еще шире, девушка провозгласила:
- Позвольте представить вам еще одного нашего гостя.
С этими словами она повернулась и протянула кому-то руку - кому именно, мы пока не видели.
Через порог робко переступила девушка лет пятнадцати. Широко улыбаясь, она обвела взглядом всех присутствующих. Увидела меня, вытянула указательный палец и со смехом воскликнула:
- Бум-бум! Бум-бум!
Дикарка с острова изменилась настолько, что я с трудом ее узнал. Чисто помытого ребенка нарядили в новое платье, а похожие на темный одуванчик волосы были со вкусом пострижены. Столь неожиданная трансформация привела меня в восторг. Ким ободряюще кивнула девушке и, обратившись к нам, сказала:
- А теперь познакомьтесь с Кристиной.
Некогда дикий ребенок погладил себя по щеке и пролепетал:
- Кис-тина. Кис-тина.
- Крис-тина, - медленно произнесла Ким и повторила: - Крис-тина.
- Кис-тина!
- Мы постепенно продвигаемся вперед, - с улыбкой сказала Ким. - Хотя и не так быстро, как хотелось бы.
На то, чтобы завоевать доверие Кристины, Ким потратила сутки. Она рассказала, что девочка радостно встала под душ и охотно переоделась в новое платье. Ким считала, что в нежном возрасте Кристина воспитывалась в цивилизованном обществе. Умывание, чистка зубов и уход за волосами были ей вовсе не чужды. Теперь она вернулась к людям и принялась изучать мир с удвоенной энергией. Несколько часов подряд она осторожно прикасалась к картинам, мебели и одежде, пытаясь вспомнить, как что называется.