Дэмьен прошел в ванную. Пожелтевшие газеты, наклеенные на треснувшие кафельные плитки. Проржавевшие раковина и ванна. Да, в этом доме он впервые ощутил свое призвание. Здесь он понял суть любви. Теперь любовь остыла. И тем не менее по ночам он чувствовал, как она, хоть и остывшая, по-прежнему воет в его сердце подобно осеннему заблудившемуся ветру.
Без четверти одиннадцать Каррас поцеловал мать и, попрощавшись, обещал при первой же возможности вернуться. Он ушел, а старый приемник все сообщал и сообщал ей о происходящих в мире событиях...
Вернувшись в свою комнату в "Уэйджел-Холл", Каррас еще раз обдумал текст письма к архиепископу штата Мэриленд. Когда-то он хорошо знал его. Священник просил перевести его в Нью-Йорк, чтобы быть поближе к матери. Просил о должности учителя и об освобождении от прежних обязанностей. При этом Каррас ссылался на свою "непригодность" к священнослужению.
Мэрилендский архиепископ познакомился с ним во время ежегодной инспекции в Джорджтаунском университете. Эта процедура напоминала проверку в армии, когда генерал лично выслушивает жалобы и просьбы подчиненных. Услышав просьбу о переводе, о необходимости быть поближе к матери, архиепископ согласно и понимающе кивнул, но когда дело дошло до "непригодности" к службе, он возразил.
Каррас настаивал на своем:
- Видишь ли, Том, дело здесь даже не в психиатрии. Ты же сам знаешь. Некоторые проблемы переиначивают человеческую жизнь, придают ей иной смысл. Это просто ад, и не только секс играет здесь свою роль, а прежде всего - их вера. Я больше так не могу. Это слишком. Я выхожу из игры. У меня появились свои проблемы, вернее, сомнения.
- А у кого их нет, Дэмьен?
Архиепископ был всегда очень занят и не располагал временем, чтобы выпытывать у Карраса настоящие причины. Дэмьен был благодарен ему за это. Он знал, что ответы его все равно покажутся безумными: необходимость пожирать пищу, а затем ею же и гадить. Вонючие носки. Юродивые дети. Он не мог упомянуть и о газетной статье, в которой говорилось о молодом священнике, стоявшем на автобусной остановке. О том, как незнакомые люди облили его керосином и подожгли. Нет. Это слишком. Все это так непонятно. И в то же время так реально! Молчание Бога тоже корнями уходило в туман. В мире так много зла. И большая часть его родилась из сомнений добрых и честных людей. Разумный Бог должен покончить с этим. Он должен показаться людям. Должен заговорить.
"Боже, дай нам знамение".
Воскрешение Лазаря ушло в далекое прошлое. Никто из живых не слышал его смеха.
"Почему нет знамения?"
Очень часто Дэмьену хотелось жить в одно время с Христом, видеть его, дотрагиваться до него, смотреть ему в глаза. "О Господь, дай мне увидеть Тебя! Дай мне узнать Тебя! Приди ко мне хотя бы во сне!"
Сильная тоска охватила его.
Каррас сидел за письменным столом и держал ручку. Возможно, не отсутствие времени заставило архиепископа молчать. Видимо, он понял, что вера и любовь неразделимы.
Архиепископ обещал рассмотреть просьбу Дэмьена, но до сих пор так и не дал ответа. Каррас написал письмо и пошел спать.
Он с трудом проснулся в пять часов утра и пошел в часовню "Уэйджел-Холл". Там он достал гостию, вернулся в свою комнату и стал молиться.
"Et clamor meus ad te veniat",- страдальчески шептал он.- "Да приблизится к тебе вопль мой..."
Сосредоточившись, Дэмьен поднял гостию со смутным воспоминанием прежней радости. В этот момент он почувствовал на себе пристальный взгляд, светящийся издалека и несущий в себе давно потерянную любовь.
Священник разломил гостию над потиром.
- В мире я оставляю тебя. Мое смирение я отдаю тебе.- Дэмьен сунул гостию в рот и проглотил вместе с комком отчаяния, застрявшим в горле.
Когда месса была окончена, Каррас тщательно вытер потир и осторожно положил его в портфель. Затем быстро встал и пошел на вокзал. Священник торопился на утренний поезд в Вашингтон и уносил в своем черном чемоданчике боль и страдание.
Глава третья
Ранним утром одиннадцатого апреля Крис вызвала по телефону своего врача в Лос-Анджелесе и попросила его проконсультироваться у известного психиатра относительно Риган.
- Что случилось?
Крис объяснила. На другой день после дня рождения она вдруг заметила резкую перемену в поведении и настроении дочери. Бессонница. Раздражительность. Приступы злости. Она разбрасывала вещи. Кричала без причины. Не ела. Вдобавок ко всему у нее появился избыток энергии. Она постоянно двигалась, бегала, топала ногами, прыгала и ломала вещи. Совсем не занималась уроками.
Выдумала себе несуществующего друга. И совершенно ненормальными способами привлекала к себе внимание.
- Например? - спросил врач.
Во-первых, стук. С тех пор как Крис обследовала чердак, она слышала этот стук еще пару раз. Риган находилась в своей комнате. Когда же Крис входила к ней, стук прекращался. Во-вторых, Риган постоянно "теряла" вещи: то платье, то зубную щетку, то книги, то туфли. Она жаловалась, что кто-то "двигает" ее мебель. В довершение всего утром после вечеринки в Белом доме Крис увидела, что Карл передвигает письменный стол в спальне Риган с середины комнаты на прежнее место. Когда Крис спросила его, что он делает, он повторил свои слова "кто-то шутит" и отказался от дальнейшего обсуждения этого вопроса. Вскоре Риган пожаловалась матери, что ночью, пока она спала, кто-то опять переставил всю ее мебель.
После этого случая все подозрения Крис слились воедино. Стало ясно, что все это делает сама Риган.
- Ты имеешь в виду лунатизм? Она делает все это во сне?
- Нет, Марк. Она делает это вполне сознательно. Чтобы привлечь к себе внимание.
Крис рассказала и о трясущейся кровати. Это повторилось еще дважды, и каждый раз Риган просилась спать вместе с матерью.
- Ну уж у этого может быть вполне реальная основа,- предположил врач.
- Нет, Марк, я не говорю, что кровать тряслась. Я сказала, что она говорит, будто кровать трясется.
- А ты уверена, что кровать не трясется?
- Нет.
- Возможно, это клонические судороги,- пробормотал врач.
- Что-что?
- Температура есть?
- Нет. Ну и что ты думаешь по этому поводу? - спросила Крис.- Вести ее к психиатру?
- Крис, ты говорила про уроки. Как у нее с математикой?
- А почему ты спрашиваешь?
- Ты мне не ответила,- настаивал Марк.
- Ужасно. То есть вдруг неожиданно стало очень плохо.
Марк замычал.
- А почему ты об этом спрашиваешь?
- Это один из признаков синдрома.
- Какого синдрома?
- Ничего серьезного. Но по телефону я не хочу высказывать никаких догадок. У тебя ручка рядом?
Марк хотел посоветовать ей хорошего терапевта в Вашингтоне.
- Марк, а ты не мог бы приехать и осмотреть ее сам?
Крис вспомнила про Джеми. Затянувшаяся инфекция. Врач прописал новый универсальный антибиотик. Выдавая лекарство в аптеке, фармацевт недоверчиво посмотрел на нее: "Не хочу тревожить вас, мэм, но это... Видите ли, это совсем новое лекарство, и некоторые врачи из штата Джорджия считают, что оно вызывает апластическую анемию в..." Джеми. Джеми умер. И с тех пор Крис больше не доверяла врачам. Только Марку. Да и то не сразу, а по истечении многих лет.
- Марк, ну я прошу тебя,- взмолилась она.
- Нет, я не могу. Да ты не волнуйся. Это очень хороший врач. Возьми ручку.
Молчание. Потом:
- Ну ладно.
Крис записала фамилию.
- Пусть осмотрит ее и позвонит мне,- сказал врач.- И забудь о психиатре.
- Ты уверен в этом?
Марк объяснил ей, что обычно все торопятся с выводами и забывают простую вещь: болезнь тела очень часто начинается с нарушения работы мозга.
- Что бы ты сказала,- продолжал он,- если была бы моим врачом, да простит мне Бог, а я бы поведал тебе, что меня мучают головные боли, ночные кошмары, тошнота, бессонница и искры перед глазами. К тому же я постоянно ощущаю беспокойство и неуверенность в работе. Ты бы, конечно, сказала, что я нервнобольной!
- Нашел кого спрашивать, Марк! Я-то уж знаю, что ты сумасшедший!
- А ведь это симптомы опухоли мозга, Крис. Проверь тело. Это во-первых. А там будет видно.
Крис сразу же позвонила терапевту и договорилась о приеме. Времени у нее было достаточно. Съемки закончились, по крайней мере для нее. Бэрк Дэннингс продолжал работать со "вторым составом", снимая второстепенные сцены.
Больница находилась в Арлингтоне. Доктора звали Сэмьюэл Кляйн. Пока раздраженная происходящим Риган нетерпеливо ожидала в смотровой, Кляйн усадил Крис в своем кабинете и выслушал историю болезни девочки. Крис рассказала все. Врач кивал, изредка что-то записывая в блокнот. Когда Крис упомянула трясущуюся кровать, доктор нахмурился. Крис продолжала:
- Марк насторожился, когда узнал, что у Риган стало плохо с математикой. Почему?
- В смысле с уроками?
- Да, но в особенности с математикой. Почему его это так обеспокоило?
- Давайте не торопиться, миссис Макнил. Я должен сначала обследовать ребенка.
Врач извинился и вышел. Тщательно осмотрев Риган, он взял у нее анализы мочи и крови.
Моча покажет состояние печени и почек, объяснил он, а показатели крови помогут выявить наличие или отсутствие целого ряда заболеваний и нарушений в функционировании организма, таких как диабет, анемия, дисфункция щитовидной железы, различного рода инфекции и так далее. После этого Кляйн усадил Риган перед собой и беседовал с ней, пристально наблюдая за поведением девочки. Затем он вернулся к Крис и сразу принялся выписывать рецепт.