В другой раз - непременно! - подумал я. Когда мы с Нимо останемся вдвоём, улетим в леса на много-много дней!
Небо светлело, начинался рассвет, а мы летели почти прямо в его середину. Путь к солнцу загораживали высоченные гряды гор. Леса внезапно кончились, скалы чернели неприступно, а ещё дальше и выше они седели от снега и льда. Внизу под нами сгустился туман, перекатывался волнами, порою дотягивался до плотика, и мои ноги исчезали в белесом киселе так, точно их и не было вовсе. Я наклонялся и черпал туман горстью…
- Дай мне! - смеялся Нимо, угадывая все мои движения. Я подносил к его губам хлопья тумана, он делал вид, будто пьёт - или правда пил их. Глаза его сияли.
- Скоро прилетим.
- А… где?
- Ещё чуть-чуть. Увидишь!
Он снова сжал мне ладонь - горная стена распалась надвое, впереди открылась Чёрная Щель - легендарное ущелье, о котором я слышал сказки и истории, но не помнил, чтобы в этих историях кто-то из обыкновенных людей долетал или доходил туда. Дорога к Щели была неизвестна штурманам воздушных кораблей, её не наносили на карты, а увидеть само ущелье можно было, лишь очутившись рядом.
Сердце заколотилось, как сумасшедшее, и куда-то делось - плот нырнул в Щель, тишина надавила, отвесные скалы, чёрный камень и лёд, слева и справа, впереди и сзади, внизу и вверху… И вдруг - прямо в лицо вспыхнуло встающее солнце!
Отражённое от мириад кристалликов льда, окружённое сияющими полями тумана.
Я обнял Нимо - как же хотелось, чтобы он видел!
Он улыбнулся:
- Я вижу, Аль. ЭТО я вижу.
Позади на цыпочках, раскинув руки, стояла Филька. Она показалась мне птицей, странной и небывалой, длинноногой, заколдованной… Птица, превращённая в девочку… или даже не птица - какое-то другое создание, из дальних-предальних краёв, о котором у нас не придумали и сказки.
Древний Кивач тоже выбрался из шалаша и монотонно качал большой головой.
* * *
Домики Бродяг почти всегда маленькие. Но в них не тесно - у Бродяг мало мебели, и вещи только самые необходимые. То, что может потребоваться в любой момент. Ни запасов еды, ни лишней одежды. Не говоря уже обо всяких там коврах, столах или стульях. Спят они в гамаках, на полу или на низких полках у стен. Запасы у них имеются, но прихованы в тайниках - пещерах, лесных землянках.
- Большой дом летать будет худо-бедно. А налетит шквал, гроза - беда! - говорил Порень. - Тогда с ним сладу нет, понесёт неуклюжего, как траву перекати-поле.
В оконных рамах среди стёкол вставлены зеркала - блеском сигналы подавать. Домик будто оживает, чуть вздрагивая, когда встаёшь на порожек: вместо фундамента под полом - гнутые планки, чтобы мягче касаться земли. Раньше дома строили прямо на плотах, без всяких смягчителей. Старики по-прежнему в них живут, не любят, когда дом "шевелится". Ворчат: "Ежели летишь, так лети, а стоишь - так стой!"
Горная долина прячется в тумане. Он плотный, когда глядишь с вышины, и сияет под солнцем. Кое-где из тумана торчат скальные пики. Разглядеть домики непросто, я заметил только два, и те по блеску зеркал. Нимо говорит, обычно домиков тут не меньше десяти бывает одновременно - одни возвращаются из странствий, другие снимаются с места, отправляются в неизведанные края. Но есть и такие, которые не отрывались от земли много-много лет. "Приросли", как сами Бродяги шутят.
- Ты чувствуешь? - тихо спросил Нимо. - Они все там, внизу, в тумане.
- Кто - "они"?
- Дети. Катаются на "летучках" со скал.
- В тумане?! - Я передёрнулся. - Ни за что не решился бы… Ведь там же… ничего не видно.
- Ниже туман не такой сплошной, как кажется. И воздух от капелек воды становится гуще, летучки движутся в нём чуть-чуть иначе - ты легко поворачиваешь, доска слушается мгновенно. Небольшие трещины и уступы не опасны, воздух тебя как бы сам отталкивает, главное - смотреть внимательно, держать в голове примерную картинку того места, где летишь.
- Держать в голове! - фыркнул я. - Всё равно - они тут все сумасшедшие.
Нимо виновато улыбнулся. Я почуял неладное, оглянулся на Фильку - она возилась с неуклюжей на вид, грубо обструганной летучкой. В её летучку были вдеты кожаные петли для ног - вроде как на лыжах. А ещё там были углубления - тоже по форме ступни.
- У нас Городе так не делают…
- Ну да, - откликнулась Филька. - У вас в Городе с летучками бегают с холма. А у нас на них летают. Иногда - вверх тормашками. - Она вынула из кармана какую-то хитрую штуковину величиной с ладонь - металлическую дужку, к концам которой была прикреплена катушка с намотанной бечёвкой. Один конец бечёвки, с крошечным карабином на нём, Филька прицепила к вделанному в середине доски кольцу. Встав на летучку, Филька размотала бечёвку, пока та не натянулась.
- Вот так на ней можно летать стоя, и хоть кувыркайся - она никуда из-под тебя не денется. Готово. Держи.
Я решил, будто она мне предлагает. Сердце ёкнуло - она что, думает, я туда прыгну?!
- Аль, я недолго, - шепнул Нимо. Стремительно шагнул на летучку - и исчез, метнулся в туман, легко и бесшумно, словно солнечный зайчик.
- Нимо… - Я подбежал к краю. Колени тряслись.
- Не дури. - Филька дёрнула меня за локоть. - Ничего с ним не сделается. Ему даже и летучка бы эта на фиг сдалась, он же тут всех летать учил. Уже тогда почти не видел ничего. Просто не хочет, чтоб малышня завидовала и сама без летучки сигать пробовала. Счас, окунётся в туман, воздухом ущелий подышит - и назад. Соскучился…
Увидев однажды закат в Авалиндэ - навсегда потеряешь покой, жить не захочется без того, чтобы возвращаться снова и снова в эту страну среди гор, Страну Облаков и Туманов, Авалиндэ - назвал её кто-то на древнем и почти позабытом языке Островов. Недаром она восхитила скитальцев бездомных - у них, на утраченной родине, таких не видали чудес, и лишь красота Авалиндэ, зыбкая, нежная, небесная - хоть как-то могла утишить боль потерь…
Все старики и кое-кто из детей собрались в Островерхом доме - самом большом доме Бродяг, который, как говорят, не поднимался в небо уже лет сто. Островерхий дом, полтора века назад перестроенный из разбившейся на Костяном хребте "Плясуньи", с великим риском провёл в Авалиндэ последний из островных корабельных мастеров Риммин.
Взрослых было мало - не так легко созвать добытчиков из разных уголков земли.
Вначале была Песня. Её пели и старики и дети на древнем языке Островов. Нимо потом рассказал, о чём в ней пелось.
- Я сам плохо понимаю этот язык. Только самые основные слова. Да и Бродяги тоже… Многие поют, зная только смысл фраз. А сами составить из слов новую историю уже не сумеют. Боюсь… - Он потупился. - Из тех, кого я знаю, хорошо владеет древним языком один Троготт… Правда, и Ниньо успел что-то выучить…
- Нимо… а почему ты именно здесь немного видишь?
- Точно не знаю. Троготт, может, и разгадал бы, но я не хочу ему говорить. Порень думает, дело в свойствах света, отражённого от мириад капелек воды. Или в сочетании этих свойств с высотой. Может, я так сильно полюбил эту долину, запомнил её тогда, в самый первый раз… а сейчас сила этих образов как-то "включает" зрение…
Внезапно все люди в доме встали. Встал и Нимо, потянув меня. Я испугался чего-то. Выступил вперёд Порень.
- Не будем долго говорить. Нашего Нимо вы все знаете. Теперь он привёл к нам своего… друга. Его имя - Альт. Он пока юн и неопытен, но по крови он - истинный алвэ и слышит голос Воздуха. Мы передадим ему знания, посвятим его в наши чаяния, ибо он - последний ветряной маг, и других, наверное, не будет, а Дар лебеа им не может быть принят, раз мы так и не сумели найти замену стэнции…
Кажется, я не дышал. Что творится?! Они думают, что я - маг? А я - ничего не знаю, ничего не умею… Нимо! Нимо…
Он сжал мою ладонь и как-то очень озорно улыбнулся. Порень обращался уже ко мне:
- Никто из нас не потребует от тебя ничего такого, чего ты сам не пожелаешь сделать, Альт. Так было всегда - ветряные маги неподвластны воле людей, они - с Небом. Мы можем лишь дать тебе то, чем владеем, и надеяться, что ты распорядишься этим славно. Послушай нас. Мечтаем мы только об одном - вернуться на Острова, если от них остался хотя бы крошечный кусочек суши, пригодный для жизни. К сожалению, даже дивный Нимо не сможет провести остатки кораблей один. Лететь нужно много дней и ночей. Нужно много сил. Но если ты не решишься, мы не упрекнём тебя даже в мыслях. Последний ветряной маг Альт всегда будет нашим другом.