* * *
…- Нимо! Нимо! Да очнись же! Ой… Я не успею!
Тим. Русалчик Тим. Его глаза близко-близко. В них - тревога. Страх. Но во мне перемешалось всё - прошлое, настоящее, будущее. Я не знаю, где я. Мне кажется, я миг назад был ветром и только-только нырнул в океан, чтобы понежиться в волнах… А Тим тоже летал со мною - но почему он так дрожит?!
- Тим! Что случилось?..
- Остров дрожит. Он… Он… как… Нимо, я боюсь, я не успею, я не могу нести тебя быстро. Взлети, ну, пожалуйста!
Будто ударила молния. Всё вспомнил. Отчётливо и страшно. Надо мною - небо, чужое, пустое, напряжённое. Я смотрел туда, в бесконечность, не зная тех слов, которые нужно сказать, чтобы оно снова стало моим.
- А где… дельфины? - тускло спросил я.
- Они все далеко… - Тим опустил глаза. "А ты?!!" - хотел вскрикнуть я. - "Как они оставили тебя?!"
Но времени на всё это не было. Ни одной лишней секунды.
Ветер! Где же ветер? Почему так тихо, почему замерло всё, неужели они все разлетелись, испугались… оставили.
- Плыви отсюда! Я спасусь. Продержусь на воде, а когда всё начнётся, вскочу на шторм.
- А если его не будет? Нет, Нимо…
- Вот же проклятье!.. - Наверное, я оттолкнул его. Тим протянул руку ко мне и вскрикнул, попав ладонью в кристалл. А в небе что-то треснуло, словно свод раскололся на две половины.
На востоке от поверхности океана ввысь ударил багровый огненный хобот. Несколько мгновений он, будто ослепшее чудовище, метался взад-вперёд. Мне казалось, я кожей чувствую боль и гнев неба. И рёв ветров, в ярости взвихрившихся над безумцем, выпустившим в небо этот пламень. Потом хобот шатнулся к нам и пропал. Океан задрожал, взбитый ветром, ураган нёсся к нам…
- Что это?.. - прошептал Тим.
- Это он… Золотой… Решил так разбудить ветер… Хватай меня за шею, быстро! Нас сейчас вырвет отсюда, как пушинки!
Тим послушался мгновенно. Вцепился в меня так, что я охнул. Пожалуй, из-за Тима я не разберу, где верх, а где низ, когда… Но сначала взлететь!
И в следующий миг пропало всё. Я не думал, что смерч - так страшно… Я перестал существовать…
* * *
Картины мне не давали покоя.
Их собирались унести в подвал, но я накричал на Троготта, чтобы он не совался со своими интригами в мои дела.
Картины светились странным светом - неведомые страны на них были настоящими. Нужно только перелететь горы.
Как я ждал мая! Первый горячий ветер, уже густой от запахов ранних цветов. Ивенн мне рассказывала, что в этой стране почти все первые цветы - жёлтые. Солнце от них словно набирается горячей медовой силы, и тогда наступает июнь…
…Что-то не ладилось с коврами. Ниньо бродил расстроенный, травник Анис отводил глаза и объяснял, что "отдушка" работает плохо, скорее всего, дело в том, что пыльца во второй раз оказалась неправильной. Возможно, её нельзя сразу сушить, она должна сперва полежать в тени. Наверное, сказал он, первая партия была обработана иначе. Был и другой вариант - первую везли в деревянных коробках, которые "дышали". А вторую доставили в стеклянном сосуде. Но сделать теперь уже ничего нельзя, до лета, и тогда посылать кого-то знающего в долину Цветов, присмотреть лично…
- Я хочу испытать ковёр, который не получился, - сказал я Анису. - Он где?
Мастер смутился.
- Троготт унёс его…
Почему-то стало тревожно от этих слов. Я вдруг понял - накопилось слишком много вопросов. Очень старых вопросов. Тайны с раннего детства окружали меня, и я до того сжился с их существованием, что воспринимал как нечто необходимое, естественное; мне не приходило в голову взломать эти замки, как большинству нормальных людей не приходит в голову пробить стену своего дома, чтобы проверить, действительно ли за стеною находится улица, а не какой-то другой, невидимый снаружи мир.
Я. Боюсь. Троготта.
Как странно. Этого не может быть. Но страх довёл до озноба и слабости в коленях. Я не могу больше ждать.
Троготта не было в башне. Я обыскал её всю. Обошёл все дворовые постройки и расспросил мастеров и слуг…
Только Ниньо подсказал мне. Он сам спросил, кого я ищу.
- У него же есть домик в городе, - сказал он удивлённо. - Ты разве не знал?
А я не помнил. До сих пор Троготт сам всегда появлялся, если был нужен. Он казался вездесущим.
Домик окружала завеса тишины. Я чувствовал её, как будто сделанную из ваты. Занавесок на окнах не было, но всякий, кто посмотрел бы в них снаружи, увидел только черноту.
- Ты был там, внутри?
- Я? Был… или нет… не знаю! - удивлённо откликнулся Ниньо.
Я коснулся ладонью оконного стекла… Но это… не стекло - какой-то горный минерал, чёрный, невероятно твёрдый. Кажется, его называют "обсидиан". В нём выкристаллизовалась сила, которая была бы для меня абсолютно чуждой, недоступной… если бы не… Илле! Сила из самых глубинных недр. Она меня узнала, безо всякого призыва с моей стороны - просто распахнула черноту обсидиана, как зрачок.
На столе, на металлическом блюде лежал кристалл. Такой же, как у меня… когда-то.
Перед кристаллом застыл ребёнок. Незнакомый, лет десяти-одиннадцати. Троготт стоял за его спиною.
Ещё одна тайна. На этот раз такая, что Троготт даже потрудился спрятаться за непроницаемой магией огня и камня. Делайте, что хотите, захотелось крикнуть, только без меня…
…Ниньо я не стал брать. Да, жестоко. Он обидится. Но он добрый, он поймёт и простит. Потому что, если со мною что-то случится, у людей с Островов должен остаться хотя бы один настоящий ветряной маг. А Троготт, какие бы интриги ни плёл, какие бы делишки ни затевал - горло перегрызёт за то, чтобы сохранить ветряных магов. Ради Островов или по своим тайным соображениям - но это так. Он сбережёт Ниньо, особенно если тот останется единственным. И ни за что не оставит нас в покое, если мы убежим вместе.
В глубине души я понимал, что вернусь. Наверное, Троготт тоже это поймёт. Вернусь, когда исполню что-то важное. Для себя. Или для всех нас…
Я должен измениться.
* * *
Угадайте, что самое удивительное на свете? Что не забыть никогда?..
У вас есть свои варианты ответа? Их у вас много? Они неправильные. Вы никогда не видели того, что видел я. И никогда не увидите.
Когда полная луна восходит над горной страной… Чёрные пропасти и серебристые пики, бледно-золотые хребты и просвеченная тонкими световыми нитями дымка… Всё это простирается дальше и дальше, в бесконечность.
Мне почти не холодно, хотя тут и там в воздухе сверкают искорки снега. Плечи и локти покрылись пупырышками, я смотрю на себя и вдруг понимаю, какой я маленький…
Раскинув руки, я наклоняюсь, чтобы броситься вниз, в самую глубокую, отчаянно чёрную пустоту. Мне кажется, что там, внизу, на дне, в тиши потаённой долины, течёт узенькая река. Там тепло и до невозможности уютно. Там никто не живёт, и даже звери обитают только самые крошечные, незаметные. Там растёт высокая, густая и мягкая трава…
В какой-то из самых последних моментов я останавливаюсь. Ветер пушисто щекочет колени, дожидаясь меня. Но я медлю. Отступаю от края. На другом краю пропасти мерцает желтоватый тёплый огонёк. Там кто-то живой. Может быть, такой же, как я.
…Они бы скрылись, улетели или просто спрятались. Я это понял по их глазам. Заканчивался ужин, наступило время чая. Когда я вошёл, все напряжённо стали смотреть на меня. Понадобились долгие мгновения, чтобы понять - они узнали. Узнали меня и решили, что пришёл я не просто так.
Часть 3. Белый корабль
- Это чего такое?
- Май у меня сохраняется. Майские запахи.
- Чудные… А это какие листья? Пахучие…
- Ага, не догадаешься! Обыкновенные листочки, только-только распустились - а я сорвала… Эти - с яблони, а эти, которые совсем меленькие, скрученные - грушевые; это вот тёрн, это - боярышник, а эти - большие, зеленые, - черёмуха, уже в горячие дни брала, когда масляника запахом с ног бьёт.
- Да листья никогда так и не пахли…
- А нужно дать им пустить сок, подвялить и только потом засушить.
- Ты их заваривать будешь, как чай?
- Ага, но зимой.
Водяник покачал головой, как делал его дедушка - и всем всегда непонятно было, одобряет старик Хлюпастый собеседника или осуждает.
Дзынь такая странная у себя дома! Будто дама из книжек. И говорит тихо, когда и почти торжественно, и ходит прямо, и даже глаз косить перестал. Дом у неё крохотный, с одной стороны - холм, с другой - большое дерево: укрывает кроной и дом, и половину дворика. С третьей стороны ручей. С чётвертой - непролазные кусты. Ежевика, тёрн. А за ними - овраг.
А самое удивительное в её доме - это Картина! Волшебная Картина волшебной Страны. Холст не такой уж большой - не больше окна. Но если встать перед ним и смотреть, замерев… картина распахивается, и ты летишь в тёмном небе, над высокими, тонкими башнями к сияющему огнями заливу…
Больше всего водянику хотелось спросить, откуда у Дзынь такая картина? Он не решился.
- Через час гроза, - сказала Дзынь. - Пойдём, в траве поваляемся.
Высокая густая трава скрыла от них весь прочий мир, отделила даже друг от друга - только трава - и небо.
- Если испугаешься - протяни руку, - сказала ведьмучка. - Я рядом.