В тот день, когда был сожжен Маббертон, мы направились в Веннит на Лошадином Берегу. В Веннит, где мой дед сидит на троне в высоком замке, откуда видно море. Так мне рассказывала мать, сам я этого никогда не видел. Корион пришел с Лошадиного Берега. Возможно, именно он нацелил меня туда, как оружие, свести свои старые счеты. В любом случае в доме герцога Маладона в тихие часы перед рассветом, когда догорают факелы и гаснут лампы, среди храпящих жителей севера, повалившихся головами прямо на столы, я мысленно возвращался в Веннит. Я обрел друзей. Но для того, чтобы выиграть эту нашу Войну Ста, мою войну, мне, возможно, потребуется поддержка семьи.
Время положило руку на плечо брату Роу, заморозило его в возрасте пятидесяти, и второй раз касаться его оно не желало. Седой, худой, мосластый, неприглядный. Этот немолодой мужчина с белесыми выцветшими глазами будет гнуться и так, и эдак, но никогда не сломается. Он выстоит там, где более молодой и крепкий упадет под тяжестью своей ноши. Без ранга и звания, грязный, исполосованный забытыми шрамами, часто пренебрегаемый теми, у кого было время обдумать свои ошибки.
29
ЧЕТЫРЬМЯ ГОДАМИ РАНЕЕ
Не раз за те дни, что мы ехали на юг, я спрашивал себя, пытаясь понять, что же побудило меня отправиться в столь длительное путешествие. Честно говоря, я задавался этим вопросом не менее сотни раз. Все дело в том, что я до сих пор не нашел то, что мне было нужно. И я не знал, что мне нужно, но знал, что в Логове этого нет. Мой старый наставник Лундист однажды сказал: если ты не знаешь, где искать, ищи в том месте, где находишься. Умному человеку его наставление может показаться очень глупым. Я намеревался искать повсюду.
Мы выехали на шестой день. Я сидел в седле, напрягши каждый мускул, лицо болело и сочилось сукровицей.
- Ты все еще в плохом состоянии, - сказал ехавший рядом со мной Макин.
- Я был в худшем состоянии, когда сидел в кресле и наблюдал, как вы обжираетесь, будто у вас одна цель в жизни - превратиться в тучных свиней, - ответил я.
Герцог в окружении более сотни своих воинов вышел проводить нас. Синдри стоял от него по правую руку, Элин - по левую. По приказу Аларика викинги трижды громогласно прокричали что-то торжественно-воинственное, потрясая в воздухе топорами. Вид был достаточно устрашающий. Не хотел бы я видеть их своими врагами.
Герцог оставил многочисленную свиту и подошел ко мне.
- Йорг, ты совершил героический поступок, просто какое-то волшебство сотворил. Мы этого никогда не забудем.
Я кивнул и сказал:
- Герцог, живите мирно в Химрифте, я покидаю его со спокойным сердцем. Халрадра и его сыновья спят глубоким сном. Не нужно попусту их тревожить.
- Там, в горах, остался твой друг. - Герцог улыбнулся.
- Он не друг мне, - ответил я. Хотя мне бы этого хотелось. Мне нравился Горгот. Но он, к сожалению, был хорошим знатоком людей.
- Счастливого пути. - Синдри подошел и встал рядом с отцом. Он, как всегда, улыбался.
- Приезжай к нам зимой, король Йорг, - сказала подошедшая Элин.
- Вам неприятно будет во второй раз увидеть мое обезображенное лицо. - Я пристально вглядывался в ее светло-голубые глаза.
- Шрамы - как книга подвигов мужчины. Твою книгу читать интересно, - ответила Элин.
Я улыбнулся, хотя это причинило мне дополнительную боль.
- Х-ха! - Я развернул Брейта, и братья вслед за мной поскакали на юг.
В пути под действием мази Икатри мое лицо постепенно заживало, обгоревшая до мяса плоть затягивалась кожей, безобразно морщившейся рубцами. Справа ты настоящий красавец, Йорг Анкрат, а слева - ну просто чудовище. Кто-то мог бы сказать, что это проступает моя истинная сущность. Боль практически исчезла, но вместо нее появилась неприятная стянутость, и где-то внутри горело. Наконец-то я мог есть. Но изобилие столов герцога удалялось все дальше и дальше, а на меня набросился нестерпимый голод. Голод - спутник бродяг и путешественников по бесконечным дорогам. Трясясь верхом изо дня в день по дорогам империи, ты ешь только то, что взял с собой или украл, и что ни попадет в пустой живот, все кажется очень вкусным. Если у тебя не текут слюнки при виде заплесневелого куска сыра, значит, ты не голоден.
В Логове повара готовили глазированную медом оленину и подавали ее с запеченным сони, сбрызнутым розмариновым маслом, чтобы пробудить мой аппетит. После многих дней в седле мой аппетит может пробудить любая еда, и горячая, и холодная, и предпочтительно - но необязательно - если это животное. Оно на момент поедания не должно двигаться и до попадания в котел обязано было иметь в наличии позвоночник.
В первый вечер вокруг походного костра мы сидели поредевшей компанией - не было самого маленького и самого большого. Я смотрел в огонь и ощущал покалывание в челюсти, несмотря на чудодейственную мазь.
- Я скучаю по мальчишке, - удивил меня Грумлоу.
- Ну да. - Сим сплюнул.
Красный Кент, полировавший свой топор, поднял голову.
- Он не подвел, Йорг?
- Он спас нас обоих, меня и Горгота, - ответил я. - И он прикончил Ферракайнда, в результате чего и сам погиб.
- Герой, - сказал Роу. - Безбожный был выродок этот мальчишка, но в нем горел огонь, его сам Господь создал.
- Макин, - окликнул я.
Он посмотрел на меня, в его глазах отражался огонь.
- Поскольку Коддин дома… - я замолчал на полуслове, поняв, что впервые назвал Логово домом. - Поскольку Коддин дома, а нубанца с нами нет…
- Да? - Макин ждал продолжения моей мысли.
- Я говорю, если я буду… скажем, немного жестоким, скажи мне об этом. Договорились?
Макин прикусил свои пухлые губы, а затем шумно сквозь зубы втянул воздух.
- Попытаюсь, - ответил он. Он пытался все эти годы, я знал это, но сейчас я дал ему обещание.
Целую неделю мы огибали деревни и объезжали города, выбирали путь по нечетко прочерченным границам королевств, по которым мы проезжали по пути на север. Мы прибыли в населенный пункт Рай, слишком крупный, чтобы быть деревней, слишком новый и слишком беспорядочно застроенный, чтобы именоваться городом. Направляясь на север, мы закупали здесь провиант, и сейчас намеревались наполнить наши пустые седельные сумки. Платить за провиант все еще казалось мне странным, но это хорошая привычка, ее следует освоить, когда у тебя достаточно монет, которые можно потратить. А может быть, стоит воровать при каждом удобном случае, силой отнимать, радуясь своей дурной выходке, а иначе как же не потерять навык? Но рекомендуется платить, особенно если ты король и у тебя в карманах звенят золотые монеты.
Главная площадь в Рае вовсе и не площадь, да и главная с большой натяжкой, поскольку есть здесь и другие площади, и открытые пространства размерами больше ее. Пока Райк грузил последний мешок овса на своего тяжеловоза, а Макин пытался привязать к седлу четырех потрошеных зайцев, вокруг нас успела образоваться толпа. Я, почувствовав слабость, привалился к Брейту. Лето решило оповестить о своем приближении, и солнце остервенело жарило в белесом небе. Мое лицо безжалостно горело, и у меня начинался жар.
- Принц Терний! - глядя на меня, воскликнул какой-то старик достаточно громко, и головы повернулись мою сторону.
- Уже король, - пробормотал я. - И если есть на карте Тернии, то я их, должно быть, проехал мимо.
Он стоял на расстоянии ярда от меня и изо всех сил вытягивал голову, чтобы получше рассмотреть. Худой и высохший, как чернослив, с белыми волосами, пушком торчавшими по обеим сторонам лысой головы. Глаза молочно-бледные, но не как у больных катарактой, а цвета жемчужины с радужным отливом.
- Принц Терний! - На этот раз еще громче крикнул старик. Люди стали плотнее обступать меня.
- Прочь! - сказал я тем тихим голосом, который вынуждает повиноваться.
- Золотые Ворота откроются для принца Стрелы. - В воздухе вокруг нас послышался электрический треск, и белый пушок у него на голове встал дыбом. - Ты можешь только…
Молниеносно выхватить меч - искусство. Основное условие - ремешок ножен должен быть расстегнут, у меня он всегда расстегнут. Ты вытаскиваешь клинок на несколько футов, просто свободно подцепляя рукой за перекрестье, и буквально выбрасываешь его вверх.
Не теряя времени, быстро развернувшись, ты хватаешь рукоятку в высшей точке взлета меча, и когда он падает, это падение превращаешь в неожиданный выпад в того, кого считаешь своим противником.
Я оглянулся через плечо. Молочно-бледные глаза старика все еще смотрели на мир, но он перестал вещать и пророчить. Отступая, я вытащил меч из его груди. Он посмотрел на алое пятно удивленно и растерянно, но не упал.
Я ждал, прошло мгновение, другое. Толпа хранила молчание, а старик стоял, глядя, как из раны, пульсируя, течет кровь.
- Эй, - окликнул я.
Старик поднял голову. Мне это было кстати. Одним ударом я отсек ее. Я не люблю хвастаться, но отсечь голову одним ударом не так-то просто. Я видел опытных палачей, которые во время казни топором отсекали голову только с третьего раза, пока жертва стояла на коленях, положив голову на плаху.
Провидцу достало выдержки рухнуть лишь после того, как голова упала к его ногам. Молочно-бледные глаза старика продолжали смотреть на меня. В этом нет ничего сверхъестественного, отсеченные головы способны смотреть еще с минуту, если им не мешать. Но, говорят, это плохое предзнаменование, если ты - последнее, что эти глаза видят перед тем, как навсегда закрыться.
Я поднял голову за белый пушок на уровень своих глаз.