Я - выдохся, я - устал. До изнеможения, до отупения. А этот… четвероногий полтинник эпохи НЭПа - обслюнявливает мне живот! И дует мне в штаны! В мои штаны! Убью гада! Когда выращу.
"Коридор восприятия" у меня снова сузился. Кажется, начинало светать. Я подымал Алу и тащил за собой на ремне. Мальчишка засыпал на ходу и падал. Что-то липкое и горячее возилось у меня на животе. А эта… дюралевая хвостатая миска… куда-то делась. Но я продолжал топать. Просто от безысходности - ничего другого у меня нет. Лечь и заснуть? Не дождётесь!
За очередным мыском ветерок пахнул запахом конского пота. Я уже говорил - резковатый парфюм. Можно вместо нашатыря. Оно примерно так и подействовало - глаза малость открылись.
Впереди, в десятине места, стояли дровни. Лошадка нервно мотала головой, переступала ногами, но вперёд не шла. Потому что ещё дальше, прямо на колее, стоял князь-волк. Мужичок с топором приплясывал у саней, матерился и махал своим оружием в сторону волка. Что тот отвечал - мне слышно не было.
Нас не замечали, пока мы не подошли к саням. Возгласы аборигена доходили до меня очень смутно. Да и не интересны они мне. На санях сидела замотанная женщина. Со свёртком на руках. Кормящая мать? Да, это выход. Хотя бы временный. Выкармливать щенком женским молоком? Да разве можно?! Преступление с прегрешением! Унижение с извращением! Непотребство с непристойностью!
Согласен. Верю. Но - не ново. В Императорской России крепостных крестьянок так применяли для барских борзых. Чем я хуже какого-нибудь отставного надворного советника? А щенок у меня - лучше.
Зря я волчару "дюралевой миской" ругал - вывел он нас очень чётко. Хотя не удивительно: "волка ноги кормят" - русская народная мудрость. На полсотни вёрст от логова, стая не только знает все тропинки и достопримечательности, но и контролирует всё происходящее. А уж где новый ягнёнок заблеял или ребёнок запищал… Всякое маленькое и слабенькое - наиболее пригодно в пищу.
Баба смотрела на меня затуманенным взором. Больная какая-то? У психов молоко не заразное?
Ни слова не говоря - губы замёрзли напрочь, я забрался в стоящие дровни. Меховой свёрток она не отдавала. Сразу начала тихонько выть. Тогда я просто принялся расстёгивать на ней одежду. Она дёргалась и сопротивлялась. Но не сильно - руки заняты. Со стороны запряжённой кобылы пошёл поток беспорядочных звуков типа:
- Эт хто? Эт шо? Откеля взявши? Ты шо творишь?! А ну отлезь! Геть паскудник приблудный зашибу!
Меня звуки мало затрагивали. Ну, попалась говорящая кобыла. Чего только на "Святой Руси" не бывает. Внезапно мощная длань хозяина экипажа выкинула меня из саней. Тут я обиделся. И потому что - снова мордой в снег, и потому что - брюхом об лёд. А у меня там… нехорошо так бить кормящего кобеля.
На ноги я поднялся. Но было уже поздно: мужик не только выкинул меня из саней, но и вздумал наступить на меня ногой, вздев в небеса своё топор. Что он хотел этим сказать - осталось невысказанным. Обычные волки, догоняя добычу, делают по снегу прыжки до пяти метров. Мои… больше.
У волка - вся морда в крови. Оскал, с которого капает. У мужика… вырвана шея. Вместе с воротником. Оттуда ещё плещется. Кобыла, испуганная броском зверя, рванула в сторону, запуталась в постромках и застряла в сугробе. Где и кричит по-лошадиному. Из-под перевёрнутых саней слышен голос хозяйки. Она тоже визжит не по-человечески. В сугробе сидит Алу. Вот он молчит - язык проглотил. Глаза… пугачёвскими рублями.
Мои собственные попытки поставить дровни на полозья успехом не увенчались. Пришлось снимать вожжу, привязывать к бортику, на второй конец - петлю пошире. К этому моменту я уже просто бурчал себе под нос. Чтобы слышать свой голос, чтобы не застопориться от усталости:
- Где этот… "Бессмертный волк серебряный как снег"? Иди сюда. Ну что ты на меня так смотришь? Вы меня зачем позвали? Вашего волчонка выходить? - Ну так и иди в упряжь. И не смей на меня скалиться - сам покусаю. Слушай, зверюга. Ты, конечно - "Вождь и вечный воин". Но вот конкретно здесь и сейчас мне нужна просто тягловая сила. Нам с тобой чего? - Нам - "канона нет". Но есть долг. Ездовых волков в природе не наблюдается. Но когда очень хочется, то можно. Если мы с тобой санки не перевернём, бабу не вытащим, то все наши усилия пойдут… Вот именно там и будешь вынюхивать. Алу! Перестань своим сервизом глядеть, иди дело делать. Впрягайся. Эх, тройка, птица-тройка. Какая ж сволочь тебя выдумала? Раз-два-взяли. Ещё разок. Все вместе. С разгона. Раз-два-дружно. Ух. Получилось.
Вытащил наоравшуюся до полного молчания бабу. Сунул ей в руки её ребёнка. Толчком опрокинул совершенно ошалевшую дуру на спину, расстегнул одежду и размотал платки, закрывавшие грудь. Да, молодая, кормящая женщина. Аж платки промокли. Вытащил щенка из-под всех своих одёжек и опоясок. Положил ей на грудь, чуть прижал.
Струйка молока попала волчонку на нос. Он попытался дотянуться языком, потом ткнулся носом, ухватил сосок… и жадно накинулся на угощение. Не удивлюсь, если он впервые в жизни попробовал молока. А уж женского - точно. Я прикрыл женщину одеждой. Лицо её начало как-то… мягчать. Взгляд, обращённый в никуда, сменился обращённым внутрь. Она прислушивалась к своим ощущениям.
Потом руки её стали судорожно распутывать цепко удерживаемый до сих пор тряпичный свёрток. Там обнаружилась круглая, лысая ещё, головёнка. Вдруг распахнувшая на меня удивительно ярко-синие глаза. И беззубый улыбающийся ротешник. Чему радуешься, человечек? Лысый - лысого увидал?
Помог женщине приложить ко второй груди младенца. Тот тоже зачмокал. Она неуверенно улыбнулась двум сопящим головкам.
Во блин! И чего теперь делать? Как-то выворачиваться по русской классике типа "Донских рассказов" Шолохова? Взвешивать новорождённых, чтобы она их кормила одинаково? Но волчата должны расти быстрее человеческих детёнышей. Какой-то поправочный коэффициент вводить? С ума сойду. Проще младенца просто выкинуть. Проще и гарантированнее. Но… Надо выдавливать из себя этот хренов гуманизм! Сразу жить проще станет. Но не сейчас - сил нет ковырять свои морально-этические прыщи. Сейчас - ехать надо. И надеяться на то, что баба окажется достаточно… удойной.
Как объяснял мне один зимбабвийский товарищ: у их женщин для того по две груди, чтобы выкармливать сразу двоих детей. У нас на "Святой Руси"… наверное - аналогично. Хотя, по моим личным наблюдениям, сугубо индивидуально. Остаётся только чаще отпаивать бабёнку горяченьким и надеяться на лучшее.
Лошадку обтёр - она от страха так пропотела… До сих пор дрожит. С покойника барахло забрал. Топор, ножичек, шапку - мою волчонок уже насквозь обдул. Кошель с пояса - о, даже две куны есть. Остальное - всё в крови.
Волк на мертвеца скалится, снег с кровью пастью хватает, но есть человечину не спешит. Может, вежливый? Не хочет травмировать мою детскую психику зрелищем каннибализма?
Ну что, "князь серебряный"? Поразвлекались? Пропотели? И без всякой опричнины, Малюты Скуратова и Ивана, извините за выражение, Грозного. Поклон тебе от ползущего крокодила, пляшущей обезьяны и бегущего волка. От всех моих - вашим всем. Побежали мы.
"Дан приказ - тебе на запад.
Нам - в восточные края.
Вряд ли свидеться придётся -
Широка наша земля".
Князь-волк остался сидеть возле трупа на заснеженном льду неширокой лесной речушки, а я забрался на облучок, встряхнул поводьями, и мы потрёхали. Куда-то в сторону солнца.
Кобылка, нервно дёргая кожей на шее и оглядываясь на князь-волка, побежала сперва резвенько. Первые минут пять-шесть меня это очень интересовало. Потом ритмичный скрип полозьев и покачивание саней снова привели в состояние "сна с открытыми глазами".
Какой-то "ах" за спиной заставил очнуться и оглянуться. Два уже завёрнутых свёртка с младенцем и волчонком лежали у женщины на животе, придерживаемые её рукам. А к соскам груди припал Алу. К одной - припал, к другой - ножик покойничка приставил. Как быстро всё меняется в жизни! Вот же, хозяина ножичка ещё, поди, и не доели, а хозяйку уже этим ножичком пугают и пытаются высосать досуха. Млекопитающийся серый степной тараканчик. Тпру!
Вытащил мелкого паскудника из саней и мордой в снег.
- Понравилось?
- Ы-ы-ы… Не-е-е…
- Я не про снег, я про молоко.
- Не-е-е…
- Правильно. Жирное, сладкое, привкус непривычный. Так чего ж ты сам себя мучил?
- Я… ы-ы-ы… братом ему хотел стать… и-и-и… молочным… чтобы как они… как серебряные… самым сильным, самым страшным, чтобы меня все боялись… чтоб я всех мог… ы-ы-ы…
Мда. Хорошо хоть не кровным братом.
- И для этого ты решил оставить волчонка без корма?
- Нет! Я чуть-чуть! Этого малого выкинем, ну, волкам на пропитание… А я чуть-чуть! А волчонку больше будет… А этот… только сосёт и сосёт… прорва сопливая… от него же никакой пользы! Это ж просто мясо землеедское! А жрёт как…
Бздынь. Мда. Бить детей - нехорошо. Особенно - по лицу. Но тараканчик упрямый - поднялся. Бздынь. "Нехорошо" - два раза. Надо выдавливать из себя. Всякий этот гумнонизм. Выдавливаем, переходим к фольку. "Бог троицу любит" - русское народное наблюдение. Бздынь. Что-то он долго возиться. Устал я как-то. Можем, поговорим?
- Вставай, придурок. Больше бить не буду. Пока.
- Я… я не придурок!
- Тогда - полный дурак. Ты думаешь: серебряные волки, хан-курт, князь-волк - самые страшные, самые сильные звери? Ты не понял - что произошло?
- Н-не… А что?
- Самый страшный, самый сильный зверь здесь - я.