Долбать замёрзшую землю - занятие не очень. Я успел перекинуться несколькими фразами с нашим кладо-указателем, потом сменил уставшего землекопа и, под нетерпеливый визг и ахи собравшихся половцев - они землю копать не собирались вообще - не землееды же! - вытащил из ямы мешочек чем-то мелким и звенящим. Каковой с глубоким поклоном и прочим приличным случаю вежеством вручил "свету моих очей, сладкозвучию моих ушей, благовонию моих ноздрей"… и далее по анатомии.
Мы с Алу вернулись в избу, туда натащили свечей и он, как ребёнок с новой игрушкой, всё перебирал и восторгался найденными железяками. Хотя почему - "как"? Дитё и есть дитё. Мальчик был мне очень благодарен и старался это выказать:
- Ты - молодец. Ты - хороший раб. Умный, сообразительный, преданный. Когда мы будем делить полон, я попрошу отца, чтобы он тебя выкупил. Взял в свою долю и отдал мне. Я уже большой, и отец позволит мне иметь отдельную юрту. Я дам тебе там место. Ты будешь спать у порога. Чтобы никто плохой не смог меня убить. Я отдам тебе твоё оружие, и ты покажешь мне свои удары. А потом я ещё немного подрасту, мы сядем на коней и пойдём в новый поход. Наберём много-много добычи! Хабар… богатый-богатый! Золото, шелка, оксамиты… Возьмём большой-большой полон! Я дам тебе женщину. Какую захочешь! Да! Я не жадный. Хочешь - двух, хочешь - трёх. Или ты хочешь мальчика? Мой нукер любит мальчиков. А отец - нет. Странно: они же для наслаждения. Женщины рожают, кормят, работают, стирают, прядут… Или болтают. Или болеют. Они всегда заняты. С ними - скучно. А мальчики - для развлечения. Как барсы или соколы.
Круто. Как-то семантические аналогии между пассивным гомосексуалистом и рюриковском соколом-рарогом мне раньше не встречались.
- Послушай, Алу, а если тебя, вот как того парня в поварне… Он же… ну чуть тебя старше. Ему же больно.
- Меня?! А при чём здесь я?! Я - сын хана. Я - воин. Вот, я пришёл на войну, в поход. Сам хан Боняк дал мне дело, послал меня сюда. А тот… он же просто землеед, он же просто русское мясо. Куда пни - туда и побежит, как бросишь - так и ляжет. Ну, как тебе объяснить… вроде - умный, а простого не понимаешь. Вот ягнёнок. Он может быть очень хорошеньким. Мягенький, шелковистый, ласковый. Удовольствие погладить. Но если он не будет слушаться хозяина - придётся скушать. Когда скот клеймят, когда овец стригут - им бывает больно. Они кричат. Но как же без этого? Потом привыкают. Потом из них бешбармак делают. И всем - хорошо.
"Всем - хорошо". Тот же вечный слоган, что в концовке "Пикника на обочине": "СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЕТ ОБИЖЕННЫЙ!".
Остаются мелочи: что считать "счастьем"? Бывает ли оно "даром"? Кто такие "все"? "Обиженный" - кем? Богом?
Что не вызывает сомнений: "никто не уйдёт". Как сказано в "Бриллиантовой руке":
- Сядем - усе!
Хотя, на мой взгляд, правильнее - "лягем". Или кто-то собирается жить вечно?
В словах Алу сквозила абсолютная убеждённость в единственности возможности только вот такого миропорядка, в разумности и обоснованности его. Только так - "правильно". Он не обижался, не вбивал, не доказывал. Он снисходительно и доброжелательно пытался объяснить великовозрастному болвану: вот так - "хорошо", иначе - невозможно. "Как с дедов-прадедов", "по воле божьей", "испокон веку".
У каждого в этом мире - своё предопределённое место. У ягнёнка, у воина, у землееда… А моё место - у порога его юрты. Хорошее место, тёплое, уважаемое. Место цепного пса. Мне будут давать миску сладких косточек и позволят выбирать сучек для вязки. Гав-гав…
Алу начал устраиваться спать. Мне указал место у входа. И даже не примотал ни к чему мою шейную верёвку. Очень высокая степень доверия. Хорошо - я ведь так старался выслужиться перед своим новым господином, заслужить его благосклонность! Мальчик мне уже доверяет! А я ищу способ это доверие обмануть - раз уже есть, что обманывать.
Правда, ещё один кыпчак тоже устроился в избе на ночлег. И пустовало место нукера с его торбой. С моими вещичками. Всё что моё - моё навсегда. Своего я никому… Спокуха, Ванюха. Для брызг истерирующего собственника - ещё рановато. Продолжим этот извратительный процесс. "Само-обладание" - называется.
Уложив малыша в постель и пожелав ему добрых снов, я выскочил на минуточку во двор. Ну, понятно же, перед сном же…
Кыпчаки не говорят по-русски - большинство не знает языка. Кыпчаки не говорят с русскими - о чём говорить с землеедами? Завтра эти люди станут степной пылью или основным продуктом национального экспорта на рынке в Кафе. Что они могут интересного сказать?
Русские - аналогично. "Нихт ферштейн".
Мономах пишет о своём отце: "с места не сходя знал пять языков и на всех говорить мог". Так то - князья. А простые люди друг друга не замечают, не понимают и не хотят. Но Алу - говорит по-русски. Что для меня - большая удача. А я поговорил с русскими на моём, точнее - на их языке.
С ханом - местные, хоть на какой мове - не стали бы разговаривать. Но я - свой. И проблема с этими артефактами решилась. Теперь надо решить ещё одну. Потому что, избавляясь от непонимания языка, сталкиваешься со следующей проблемой - с пониманием. И когда нукер задумчиво говорит кому-то, глядя в мою спину во время копания ямы:
- Бен о роройу истиорум. О юиксек сёйлеуесек.
Я уже понимаю, как он собрался напрягать мою задницу, чтобы она "громко пела". Конечно, я люблю петь. Но, если - дуэтом, то - с женщиной.
Моего "кладоуказателя" после наших удачных раскопок увели в поварню. Однако, за время совместных земляных работ, кое-что я успел у него узнать. "Знание - сила". Особенно, если это "знание" о том, где что лежит.
В темноте ночи я проскочил в соседний двор, там - погреб, в погребе, в самом конце, под кучей ненужного хлама… лучше бы они детей так прятали… хотя в такую погоду малые дети… без взрослых…
Ага, вот они. Две кадушки. Парень правду сказал - вымороженная бражка. Надо знать - что спросить, надо знать - у кого. И вот - результат бьёт по рецепторам. Забористая. Градусов двадцать. Нет, только восемнадцать. Или вообще - шестнадцать? Не распробовал. Теперь наберём в чашку. И потихоньку, чтобы не расплескать…
Кто не знает - асау кумы (буйный кумыс) с содержанием спирта выше 40 оборотов, изобретут казахи. Пока в Степи пьют нормальный, кобылий, 4–6 градусов. К этому они привычные, а вот 16–18…
Скуластый парень возле избы смотри на меня недоуменно. Чего это я несу? Потом принюхивается:
- Кумиз? Буну нереден булдун? (Кумыс? Где взял?)
Вот был бы я нормальным русским человеком - пожал бы плечами и послал бы нехристь поганскую куда у нас всех таких посылают. А я - ненормальный, я - вопрос понял и руками показал. Умный потому что. Как чукча.
В избе темно, но наш страж не спит. Слышу по дыханию.
- Эй, саваши. Кумиз.
- Нереде?
- Тама.
Парень в темноте подтаскивает меня за рукав, нюхает, пробует. Нервно вздыхает, оглядывается в сторону спящего Алу и… подхватывается с лёжки. Сработало. Не то, что они выпить сильно хотят. Но парням так скучно!
Алу в углу что-то бормочет во сне. Тсс… Русские избы - это деревянные ящики почти без освещения. Я это уже говорил? Так это - правда. Вот теперь - ложимся спать. Хотя какой сон?! Интересно же: а остальное сработает? Потому что иначе… лучше не родиться.
Остальное срабатывало часа три. Всё-таки, две трёхвёдерных кадушки - многовато даже для тридцати половцев. В какой-то момент во дворе начала играть музыка. Что-то типа: один палка - два струна. Потом пошёл заунывный кумыз. Зубами зажимают рамку этого… музыкального инструмента и по язычку - бздынь-бзынь. Потом постучали в бубен. Но бубну они разойтись не дали.
Зато притащили женщин. Визг и плач был явно женский - мальчики визжат не так. Веселье человеков: секс, наркотики, рок-н-ролл… Через три часа пришёл нукер, пытался вписаться во все дверные проёмы по дороге, ругал русских свиней, которые строят такие узкие двери в своих курятниках, дёргал торбу и чем-то звенел. Наконец, упал на лежанку, не снимая сапог. Завтра этим ребятам на глаза лучше не попадаться - головушки у них будут… сильное бо-бо.
Наконец, всё затихло, нукер - храпит, Алу - чуть слышно сопит. Переходим к следующей фазе операции по обману несовершеннолетних и уничтожению сопричастных.
В избе темно, но я сегодня достаточно толокся по этому пространству - уже и в темноте можно добраться до висящей на стене торбы нукера. Тсс… И ничего не свалить. И найти в ней шашечку. И - ножичек. И - кольчужку.
Нукер спал на спине, раскрыв рот и запрокинув голову.
Когда-то, в отравительской веси, я дрожал от желания отпустить свою впервые наточенную шашечку на открытое женское горло. Аж трясся. Только чуть-чуть по-отпустить… только чуть-чуть потянуть… Так это, мизинчиком…
Мгновение очередного дежавю было кратким. Бойтесь желаний - они исполняются. Моё желание исполнилось. Хорошо наточенная шашка, двигаясь просто под своим весом, при быстром потяге, в самом деле прорезает мягкие ткани человеческого горла почти до позвоночника. Давить, рубить, дёргать - не надо. Пара хрипов-всхлипов, бульканий, судорожных хватательных движений. Лёгкий шелест и острый запах свежей вытекающей крови.
За одежду он-таки меня ухватил… Наконец, пальцы разжались.
"Финита ля комедия!". Хотя - совсем не комедия. И пока ещё - не финита.
Я до сих пор не знаю, почему я поступил так, как поступил. Без груза в виде Алу мне было бы легче. Но я взял его с собой.