Первое, что я узрел - парочку семилеток, поливавших цветы из шланга; вернее, поливал один, а его напарник периодически пытался выхватить орудие труда из рук сотоварища. Вода щедро орошала их самих и прохожих, но никто почему-то не протестовал и не обижался. Кусты здесь подстригали, судя по творческому почерку, либо они же, либо их братья по духу: бордюры цветников и кайма аллей были с минимальными травмами для растений превращены в клубки драконов и шеренги инопланетных чудищ. На покрытых дерном спортплощадках сражались в "высокий" и "низкий" мяч. Во время первой игры пачкались в основном руки и лица, в процессе же второй игрок имел шанс вываляться во влажной грязюке с ног до головы, потому что брать подачи приходилось на уровне земли. Трава была так хорошо выдрессирована, что и в такой переделке оставалась яркой и невредимой, едва пригибаясь, чтобы сразу выпрямиться.
Еще дальше несколько сопляков обихаживало штамбовые розы: дело серьезное и вольностей не терпящее. Сзади них был пластиковый купол, под которым на больших белых плитах стояли плетеные столики и стулья. Между посадочных мест рос буйный укроп, почти их закрывая. Называлось это заведение вегетарианским кафе "Навуходоносор", каковой царь был изображен на вывесках двояко: на указателе - в виде кедра со всем кафешантанным меню в широких ветвях, над аркой входа - на четвереньках с пуком эстрагона во рту. Почти по Библии, однако.
Детские ясли тут назывались либо "У папочки Фредди Крю", либо "Инкубатор", либо "Выгул молодняка". Около последнего с полсотни юрких и азартно вопящих ползунков упасалось четырьмя юными нянюшками.
Костюмы здешних обитателей явно были не в порядке, но до меня только сейчас дошло, почему: они использовали один и тот же цвет, экологический, пронзительно зеленый. Фактура ткани и пряжки-пуговицы тоже стандартные, но разнообразие покроев, фасонов, способов ношения было вопиющим. Похоже, это был полигон всесветной моды, где возможности материала обкатывались до дыр.
Посреди широкого поля, на холме высоком, возвышалось удивительное розово-сиреневое здание, сложенное из детского набора "Юный архитектор номер десять", - плоские корпуса с переходами, полуовальные в продольном сечении башенки и куполообразные перекрытия в форме кормилицыной груди. На самой высокой башне реял зеленый флаг со смеющимся синим глазом в середине.
- "Святого Патрика" вывесили, - сказал один из юнцов мне в спину. - Праздник потому что.
- Какой? День ирландской независимости? (Я наскреб в своей голове малую толику исторических фактов.)
- А, это вы из-за костюмов так решили. Нет, Айрин Зеленый в свой майский день бесится в личном анклаве, со своим личным флагом. И бесится гораздо масштабнее. Нет, перед вами маленькое торжество, чисто школьное.
Я обернулся, чтобы меня не упрекнули в невежливости. Собеседник мой имел за плечами лет двадцать или двадцать пять, был очень высок, длиннолиц, черные волосы торчали как палки, а кожа - точно натерта соком грецкого ореха. И при всем том обаятелен, как, впрочем, и все здесь. Какая-то особая слаженность душевного и телесного здоровья, беспримесность как бы некоего трудноопределимого этнического типа.
- Так флаг…
- Это наш школьный императорский штандарт. Вывешивался вначале в знак пребывания одной особы в своей резиденции, а с некоторых пор - вообще когда приспела пора ликовать. Наряды сегодняшнего дня - вариации на тему флага. Вглядитесь - на всех бляшках и умбонах стилизованный вещий зрак.
- Да какой праздник-то?
- Вон, посмотрите в ту сторону, сударь мой.
Рядом с нами уже столпились расфранченные зеленые стрелки. Вдруг я услышал залихватскую барабанную дробь, двери ближайшего здания распахнулись, и десятка два школяров-подростков выволокли вперед ногами здоровенный ворсовый ковер, скатанный в трубу. Расстелили - он был добрых пять на пять метров - и шлепнули прямо на мостовую передо мной. Я попятился; но сзади набежала с ликующими кликами первая волна зрителей и тяжелой рысью прошлась по полотну от края до края. На другом берегу я отстал и любовался уже со стороны, как они прокатились назад. Тут в них врезался велорикша, отчаянно дребезжа своим звонком; кто-то запиликал на окарине, застучал в бубен - и вся орава во главе с мастерами начала отплясывать на ковре тарантеллу.
- Диплом сдают, - пояснил мой знакомец. - Два года по вечерам всей артелью узелки вязали. Триста тысяч на метр квадратный, такое только детские пальчики умеют.
- А зачем его топчут?
- Затем что вроде персидского. Неделю так полежит - станет мягким, гибким, плотным; тут его помыть, почистить - и в дело пустить. Да это что! Прошлый раз специально слона привозили. Но то был диплом о высшем образовании, они куда прочнее.
- Эталон изготовили?
- Причем уникальный, - он поднял указующий перст кверху, - Разрешено размножать со ссылкой на оригинал и не более чем дважды. За худшими в очередь становятся. Ну, уже все грудные младенцы получили по ковру в дом, теперь и под центристов подостлаться можно.
- Это координаторы, да? Простите, где они заседают кто это вообще - Центр?
- Центр - это я, - сказал он официальным голосом. - То есть я куратор по точным наукам. Разрешите представиться: Шейн. Так какова ваша нужда, пришелец, и столь ли она неотложна, чтобы…
- Ищу работу.
- Никак и впрямь подперло, - он обозрел меня всего, от маковки до пяток, присвистнул, и остатки официоза слетели с него, как тополиный пух с ветки. - Давно вы тут осматриваетесь?
- Первый день.
Он свистнул вторично, куда дольше и громче.
- Заняться у нас, положим, найдется чем, только держать вас за тунеядца, я думаю, будет менее накладно. Тип образования?
- Спортивно-гуманитарный.
- Тогда вам, скорее всего, к специалисту по наукам неточным и приблизительным. В этой роли у нас подвизается некто Джозиен, и если я представляю Истину, то он есть Добро и Красота в одном лице. Нынче он выходной, но я знаю, где его отлавливают, причем доля вероятности составляет девяносто три и одну сотую процента. Там будут и специалисты по спортивной медицине и искусственному природоведению, что весьма для вас удобно. Итак, Клуб Поло. Вон то здание в форме полумесяца, видите?
Я видел, но еле-еле. Зрение у него было поострее, да и ориентировался он у себя.
- Ну ладно, вам всякий укажет. Спрашивайте "Везучую Подкову", если не поймут. Я, к сожалению, занят.
Сожаление было нелицемерным: немного позже я понял почему.
Добрался я вполне самостоятельно. Клуб был в одном крыле здания; другое занимала редакция газеты "Кентавр", чьей продукцией были завешаны все стены. Выпуски были выполнены в три краски (что дает, при нормальной сноровке, всю палитру), название варьировалось. То это был "Centauros", то "Китоврасъ" (с натуральным ятем и стилизован под кириллицу), то вообще "Полкан". Чтоб читатель не свихнул свои мыслительные способности, рядом с названием была изображена северорусская глиняная игрушка: полудядя в высокой черной шляпе и рубахе в горошек - полуконь, серый в яблоках и с раскудрявым хвостом. Был номер, сделанный на классическом северобедуинском наречии. То ли вопреки, то ли согласно исламской традиции на заставке была изображена крылатая кобылица с головкой жгучей восточной красавицы, и называлось все это, разумеется, "Аль-Борак", по имени небесного коня пророка Мухаммеда.
В самом клубном помещении никого ровным счетом не было. Ясно, почему: все обретались на трибунах с внутренней стороны лунного серпа, или подковы, кому как угодно. На поле играл смешанный состав: люди и кони. Зрелище, как я понял из реплик, нечастое и как вывел из собственного опыта, опасное. Поло, или човган, вообще игра не для слабонервных, но людо-конское равноправие сделало из нее чистое смертоубийство. Всадники с Т-образными клюшками обходились, однако, без седел и даже недоуздков, а скакуны постоянно пытались отбить мячик копытами или схватить в зубы.
Игра была не командная, каждый сам за себя, и я заподозрил, что интересы верхней и нижней половинок химеры тоже могут не совпадать. Также я, между прочим, отметил, что зеленый цвет одежды не фигурирует, ибо окончательно слился с природной гаммой: землица была мягкая и еще дополнительно разбита копытами.
- Простите, кто здесь Джозиен? - смущенно обратился я в пространство.
Действо оборвалось как по волшебству.
- Саттар, заступи мое место, теперь это уж точно меня! - крикнул один из игроков куда-то в трибуны. Соскочил с коня и направился ко мне, слегка улыбаясь навстречу и тем еще более усиливая мой конфуз.
- Простите, я вовсе не хотел мешать игре.
- Пустяки, Саттар рад по уши, что ему выпал шанс. А вы - новичок и гость. Джошуа, верно? Мне Шейн насчет вас передал. Не удивляйтесь - мы, школьники, сообщаемся между собой быстрее, чем племена Вольной Степи, даже чем цианы.
У него были жесткие черты лица, нос с горбинкой и высокие скулы, будто вытесанные топором, или (если соблюсти этнографическую точность) томагавком. Изжелта-смуглая кожа и черные, как у Шейна, волосы, в которых отлично бы смотрелось орлиное перо, но на деле торчала лишь долгая, коленчатая травина с колоском на конце. Пырей, наверное.
Времени тратить он не любил, и я должен был с ходу, прямо тут, немного отступя от клокочущих азартом трибун, выложить перед ним свой послужной список. Естественно, с купюрами и недомолвками.
- Говорите, одно время вы занимались с молодежью. Сказки и истории. И удивляетесь, что получалось неплохо при отсутствии настоящего гуманитарного образования, педагогических наклонностей и прочего. Нет, обучать нас спорту или приемам ближнего боя незачем, как раз на это ваших познаний не хватит. А вот, вопреки всему, что вы на себя наговорили, не приходило вам на ум, что вы прирожденный учитель?