Сны иногда напоминают мне истории с моим участием - очень древние. Возможно, им тысячи лет и больше даже. Я вижу давно пролетевшие сражения, самые смелые планы, рожденные мною верно что в бреду, свои падения и падения тех, кто падал ради меня. Там все - истории древних, уже и легендами позабытые, картины недавнего прошлого, возникновение каких-то непонятных религий, отсюда я вижу все это и мне смешно. Син читает мне сказки про меня, сказки на гэльском. Это ее родной, и она произносит слова с неподражаемой нежностью, что даже зеркала светятся от ее присутствия. Так - целый год, но заклинания прочитаны и они летят из дальних краев ко мне, собирают свои силы, готовясь к войне. Соседи шарахаются при виде Даэмона, им кажется, будто он окружен привидениями. Кругом и вправду что-то неправильное, в воздухе - нездешние сны, окна в подъездах светятся тусклым синеватым светом по ночам, когда лампы выключены. Они рядом, я чувствую это. Я уже могу говорить с ними на их языке, впрочем, теперь-то я знаю, он и мне - родной. Иногда так трудно уснуть, они окружают меня и шепчут. Я не скажу, что, но мне странно на душе от их слов и я поднимаюсь на крышу. Передо мной какое-то красное мелькание, их много, они рядом. Один жест рукой - и они признают Хозяина. Тогда я рисую им знак, от которого замедляется мое дыхание. Я чувствую разряд в воздухе, словно мир качнулся. И тут - новое чувство, будто не чувствуешь, где верх, где низ, где "направо", где "налево". "Ты смог, ты сделал это" - слышу я и понимаю, что достиг настоящей невидимости - даже магическим зеркалам. И тогда вспомнил все, открыв двери в свой потайной мир, куда даже им нет дороги. "Явись миру" - сказали они вослед. Но фиг. Синтия Линда Лауренс вчера предложила мне нечто более интересное, чем пришествие Люцифера.
Например, день рождения лунного зайца какого-нибудь отпраздновать…
2. ЛЕТИ СО МНОЙ…
А поутру приперся Дэн Родмен, голландская балаболка. С собою он привел "молодого многообещающего" режиссера - Ангуса Айрема. Припоминаю последний фильм этого Ангуса, триумфальная получилась херня, нет слов. (Вообще, кино не люблю - но фильм его увидел совершенно случайно, это верно судьба, опять судьба…) Только посмотреть на него было забавно (на Родмена я не смотрел вовсе) - старомодные очки типа "не забуду Джона Леннона", козлиная такая бородка, придающая всему остальному лицу принципиально идиотическое выражение - но эта ирония в глазах, черт побери, она стоила всего остального! Айрем похож был на огненно-рыжего призрака, и гэльская внешность только прибавляла ему этакого нечаянного очарования пофигиста. О внешности своей такие люди обыкновенно не заботятся, здраво рассуждая, что безнадежно некрасивы. Но было в нем небрежное притягательное не знаю что. К тому же Айрем одет был как беглый душевнобольной, чем окончательно расположил меня к себе - ибо я психов люблю, и сам такой, каюсь.
- Мистер Дэймон, мисс Лауренс, позвольте вам представить вершителя судеб мирового кинематографа - вот он…
- Рад-то как, - я сел, а они все еще стояли, - мистер Родмен, а вам я с безнадежностью повешенного напоминаю, что я зовусь и пишусь Даэмон и никак иначе. Сожалею, но ежели вы и впредь будете меня обижать вот так ни за что, я выкину вас в окно с данного четвертого этажа. И выпил шампанского. Все молчали, привыкая к разговорам Даэмона.
- Вы аристократ, верно? - спросил Айрем с усилием: он еще не освоился в логове Зверя.
- Что изменит мой ответ?
- Видимо, будет означать невозможность моего предложения вам, ведь сословная лестница…
- О, здесь все просто. У меня ведь есть много ответов. Вам как несомненному простолюдину да будет прелюбопытно узнать, что я разумеется имею титул, но, слава Богу (именно Ему) - не английский. Оттого не робейте при мне, ведь по правде говоря на их английскую аристократию мне… (я задумался над глаголом).
- А как ты сама его зовешь? - бесцеремонно спросил он Син.
- "Милый…"
- Да… это, конечно, снимает проблемы в общении.
- А вы с ней знакомы? - удивился я.
- В том-то и дело, что я к вам приехал по настоятельной рекомендации этой молодой леди, она ведь говорила со мной недели две назад - говорила о вас. Я, впрочем, так и не разобрался с вашим титулом…
- "Князь мира сего"…
- Вы Антихрист?
- Что-то вроде.
- Как интересно, - сказал он с выражением полнейшего безразличия.
- А какая, собственно, разница? Ну да, я презабавная зверушка 666, а будь перед вами хотя бы дистанционный гном с аэрокосмическим модулем заместо чего-нибудь жизненно важного - и что тогда?!
- Тогда бы его внесли бы в книгу рекордов Гиннеса, - Айрем спокойно взял со стола круассан, - а так я просто хотел предложить вам некий бизнес на несколько миллионов долларов.
- Нет, меня не интересуют деньги.
- Неважно. Отдадите бедным. Меня интересует эта девочка, она в перспективе великая актриса, она нужна мне для нового проекта. Я откинулся в кресле и закурил, получая удовольствие от его бормотания и еще от того, что видел - он совершенно не ориентируется куда попал, почему эта богиня красоты со мной (а не с ним, к примеру). Но это же здорово - впервые за год я могу поговорить с кем-то как раньше, до этого.
- Третий раз: ну и? - мне пришлось изобразить некое нетерпение.
- Мисс Лауренс сказала мне да, только уточнила, что ей надобно ваше благословение. Я посмотрел на нее, она зарделась и смущенно бесстрашно посмотрела мне в глаза. Совсем маленькая еще, подумал я, обнимая ее и запуская руку ей под юбку. Многообещающий только что режиссер передумал жевать свой круассан и с видом неожиданно заинтересованным смотрел на все это дело - но недолго; Синтия исчезла под столом и он перестал видеть. Мистер Родмен высокочастотно проверещал, будто торопится на какой-то показ мод и без него там никак, но этот предсмертный свист донеслись уже далеко из коридора. Все-таки ему почти шестьдесят - пуританское воспитание; а может, просто в туалет захотелось. Айрем же не двинулся с места.
- Здорово, - сказал он спокойно, - шляпу бы снял, если б имел. Простите за американскую прямоту, но я с самого начала неверно оценил вас, сэр Дэй.
- И чего теперь? - мы с ней совсем свалились под стол, но я продолжал пытаться вести разговор с ним оттуда.
- Разрешите ей, - требовательно сказал Айрем, - я-то вижу ее сумасшедшее будущее, я сделаю ее культовой звездой, и сотни, нет - тысячи, сотни тысяч сексуально озабоченных идиотов отныне будут грезить о ней и засыпая, надеяться встретить ее хотя бы во сне, если уж наяву не суждено. Это будет вожделение века, поверьте… Ведь вам забавно смотреть, как мир вокруг становится безумным, не так ли?
- Абсолютно нет, - ответил я ему, - ты же - просто неразумный человек, ни с того ни с сего взявшийся говорить со мной едва ли не на равных. Но я сегодня добрый. Давай выпьем еще, а потом - пошел вон.
- Мистер Дэй, вы не поняли меня. Современники считают меня гением, мои фильмы продаются дороже всех остальных, вместе взятых. Если я говорю, что готовлю событие, я говорю правду, нет вам основания сомневаться в моих словах…
- Помолчи немного, - я взял милую за руку и повел к окну:
- Не бойся… Ведь если ты и вправду поверила в меня - ты отныне все сможешь. Сейчас мы сделаем одну вещь, Син. О ней написано в сотне книг, ты видела это по телевизору - не раз, поручусь. И думала, наверно это неплохо. Тебе снилось это, волновало, как непристойные девические сны. Но только не бойся.
- Я прыгну, - решительно сказала Син. Умная девочка, она все поняла.
- Мне не страшно… или да, но я люблю тебя больше. (Она впервые сказала мне об этом…)
- Руку… - сказал я властно, - и не бойся ничего.
- Эй, вы чего? - спросил американец с голубыми глазами, - это что за издевательство?
- Вот ты сидишь здесь и думаешь, что представляешь из себя что-то ценное для космоса. А на самом деле… Смотри сюда - это высшая сила. Кто делает так, того не держит земля. Кого же она держит - как он решится держать ее сам? Объясню тебе, неглупый Ангус Айрем: прежде чем грезить о власти над миром, освободись сперва сам от его власти над собой. Не то я обижу тебя, перешагнувшего мой порог без должного почтения. До встречи, - я толкнул ногой раму, обнял юную леди и шагнул вперед. Земля полетела под нами, а ветер обнял нежно. Я поцеловал Синтию, восхищенный ее бесстрашием, и посмотрел вниз. Мы летели высоко над крышами домов, и вечер уже зажигал над городом первые фонари.
Ангус Айрем высунув голову смотрел с балкона, как мы летали над этажами. Ни слова не произнес он, встречая нас, только приоткрыл балконную дверь и налил по чашке чая.
- Что вы хотели сказать о сценарии? - спросил я громче, чтобы он услышал в этой тишине. Айрем ожил:
- Да, сэр. Сценарий, сэр. Вы… вы имеете идеи о сценарии?
- У меня их в голове великое множество, Айрем. Я постоянно присутствую не только здесь, но и в множестве историй, проносящихся перед моим взором - там… Потому я иногда отвлекаюсь и не могу понять, о чем вы таком говорите.
- Даже сейчас вы что-то такое видите? - спросил он недоверчиво.
- Даже сейчас. Нас вдруг прервал дворецкий, объявивший, что "имеет сообщить мне нечто весьма важное". Айрем поспешно откланялся, пригласив меня назавтра посетить его awards и, быть может, даже выступить.