* * *
- Вы ешьте первым, - робко попросил дайн. Гном снова широко улыбнулся и заглотал очередной кусок хлеба, от души спрыснутый "огненной водицей". Патер зачарованно смотрел, как ломтик шустро скрылся в бороде, оставив снаружи лишь пару крошек. Наконец борода вздрогнула последний раз и люди, собравшиеся в трактире, начали громко считать.
На счет "шестьдесят" гном выжидающе уставился на патера. Тот посмотрел на зажатый в руке кусок хлеба, как будто это была лесная гадюка, горестно вздохнул и начал жевать. Чувствовалось, что дается ему это с трудом. Наконец, последний кусок скрылся во рту азартного дайна, кадык судорожно дернулся и посетители снова начали считать.
К чести служителя культа, продержался он почти половину из назначенного времени. К его скорби, результат был тот же - не удержавшись от греха богохульства, неугомонный подвижник вылетел на улицу, чуть было не разнеся несчастную дверь. Вслед ему понесся громовой хохот.
- По-моему, нам стоит задержаться здесь еще на денек, - склонилась к лариному уху Алрин. - Что у тебя есть, чтоб смягчить последствия?
- Есть тут кое-что, - Лара немедленно нырнула в сумку и, порывшись в ней, торжественно вытащила склянку с какими-то мелкими листиками. - Коалевый щавель, отличная вещь. - Травница повернулась к трактирщику, заинтересованно прислушивавшемуся к перешептыванию травниц: - Вот, уважаемый, - на подставленную ладонь лег маленький сморщенный листик буро-зеленого цвета, - если утром у вас заболит желудок, тщательно разжуйте это, проглотите и запейте вот таким жбаном воды, - травница кивнула на жбан, в который корчмарь как раз налил очередную порцию пива. - Должно помочь.
Трактирщик недоверчиво хмыкнул, но полученную травку аккуратно стряхнул на чистое блюдце, бережно накрыл чашкой и поставил в шкаф. Посетители тем временем поняли, что сегодня ничего интересного уже не будет, и предпочли разойтись. Довольные гномы подмигнули подругам и тоже отправились на боковую.
* * *
Утром Лару разбудил тихий и очень осторожный стук в дверь. Лара раздраженно оторвала голову от подушки и рявкнула:
- Кого несет в такую рань?!?!
За дверью смущенно поскреблись, и послышался голос хозяина:
- Это… там народу много, болеют, видеть вас хотят… Вот, пошел узнать, когда будете…
- Скоро, - как-то резко проснулась Алрин, тут же садясь на кровати. - Вот только приведем себя в порядок, позавтракаем и пойдем исцелять страждущих. Можно нам поесть здесь?
- Да, разумеется, - обрадовались за дверью и скороговоркой перечислили меню.
- Нам тогда, пожалуй, - задумалась Лара, - тушеный рис, филе из курицы и клюквенный компот. Через полчаса нас устроит.
- Хорошо, все сделаю, - донеслось из-за двери, и ранний визитер удалился.
- Как ты думаешь, чем обязаны такому вниманию? - задумчиво спросила травница Алрин.
- Да из-за вчерашнего шоу, из-за чего же еще, - со смехом ответила подруга, натягивая штаны. - Да и трактирщик в "Сале и Сабле", небось, уже рассказал всем про чудо-травку, исцелившую его в один момент. Кстати, как у тебя с ее запасами?
- На человек пятьсот хватит, - со смехом ответила Лара. - По серебрушке возьмем?
- Пожалуй, - важно кивнула девушка. - А теперь мыться, а то завтрак остынет!
* * *
В зале трактира было не протолкнуться, несмотря на ранний час. Всех посетителей роднило одно - скорбное выражение лица и поза, в которой живот прячется куда подальше, остроумно названная "позой ежика". При виде травниц посетители поспешили изобразить на лицах вялый энтузиазм - вероятно, более сильные эмоции напрочь глушились острой желудочной резью. Сквозь окна было видно, что на улице, не смотря на продолжавшуюся снежную круговерть, также толпился народ, среди которого в той же позе ежика бегал неугомонный пастор. До травниц донесся очередной его вопль, что на все это "воля богов, которые посылают нам испытания, и мы должны выдержать их с честью, не прибегая к помощи бесовских отродий". Травницы иронично хмыкнули в унисон.
Повинуясь жесту Алрин, трактирщик развернул один из столов, за которым и устроились травницы. Напротив немедленно уселся уже знакомый травницам кожевенник, который с трудом разогнулся и просипел:
- Помогите, любезные… Все внутри горит… Трактирщику же помогли… - Лара тут же выудила из склянки заветный листочек и подала кожевеннику.
- Проглотите и пейте воду, пока не прекратится. На что-нибудь еще жалуетесь? - спросила девушка.
Кожевенник не ответил. Наконец, допив поданную воду, он радостно улыбнулся и сказал:
- Да нет, вроде все хорошо… А, от порезов, что быстрее заживали, есть что-нибудь? А то, бывает, порежешься, так шкуру нормально не выделаешь, так щиплет все.
- Есть, - улыбнулась Алрин и достала баночку с мазью. - Смажете - и кровь остановится, и заживет быстрее, и горячку никогда не получите. В общем, так, серебрушка - травка и три - мазь.
- Идет, - обрадовался кожевенник, и, чуть ли не подпрыгивая от радости, направился к выходу. Остальные проводили его завистливыми взглядами. Перед травницами молниеносно нарисовался следующий пациент.
* * *
Прием пациентов, по расчетам травниц, уже подходил к концу - из народа, столпившегося на улице, подлечиться в трактир заходили считанные единицы. Остальные брали что-нибудь выпить и садились неподалеку, с уважением глядя на работавших травниц.
Когда был осчастливлен последний страждущий, в корчму внезапно ворвался патер Эразмус, так до сих пор и не разогнувшийся. Глаза его метали молнии, а рот извергал завершающую часть проповеди, в которой, по видимости, описывались муки, ждавшие несчастных, рискнувших обратиться за помощью к "бесовским отродьям".
- Да как вы смели, во имя Икорена, поддаться искушению и польститься на временное избавление от мук телесных и обречь себя на бесконечные страдания духовные! А вы, сосуды греха, - перст дайна указал на травниц, - как вы смели в моем богоспасаемом селении появиться, силой истинного бога оберегаемого и вести в нем свою богомерзкую практику? Да гореть вам в аду во веки веков! - с этими словами ретивый священнослужитель ударил по столу, за которым расположились травницы, своим суковатым посохом.
Алрин недовольно поморщилась и легонько повела рукой, отчего пустая скамейка ловко поддела дайна под коленки, заставив того оседлать мобильную мебель. Патер Эразмус очень удивился такому странному поведению привычных предметов, и это удивление стало последней каплей на шлюзах его матерного красноречия. Не взирая на совершаемый прямо на глазах у потрясенных прихожан грех сквернословия и богохульства, культист тщательно и с выражением описал, какие виды у него были на эту скамейку, включая интимные, на дерево, из которого были добыты соответствующие доски, на столяра, лесоруба, возчика, членов их семей и даже предков, а особенно - трактирщика, приютившего у себя столь непослушный предмет интерьера, после чего дайн перевел дыхание и не менее красочно проклял всех присутствующих скопом и каждого по отдельности. Прихожане отошли от культурного шока и, схватив велеречивого пастора под руки, поспешили очистить помещение. Последний из них уже на выходе обернулся и пообещал сраженным красноречием дайна травницам провести с преподобным тщательную разъяснительную работу на предмет того, как подобает лицу его сана вести себя в приличном обществе. Травницам только и оставалось, что кивнуть.
* * *
- Итак, подведем итог. Выручка - дюжина кладней. Убыли - пара мазей, практически весь твой антипохмельный порошок и треть запасов коалевого щавеля. По-моему, неплохо, - произнесла Алрин, задумчиво пересчитывая полученные монетки.
- Ага, но три кладня уйдет на восстановление запасов. Впрочем, девять кладней чистыми - неплохой итог дня работы, - усмехнулась Лара. - Думаю, нам не стоит здесь засиживаться, а то еще нажалуется этот пастор Вседержителю.
- Да в любом случае нажалуется. Но ты права, сейчас мы в выигрыше, но нашим коллегам тут будет ой как тяжко, добро, если только побьют… - задумчиво ответила Алрин и хитро улыбнулась. - Ладно, закатим небольшой прощальный ужин, но без излишеств - похмелье нам снять уже нечем.
- Отлично, - и подруга, спрыгнув с кровати, решительно потянулась к сумкам. - А пока - упакуем вещички да рассчитаемся, чтоб с утра не заморачиваться.