Замолчали. Таня поняла, что Бахтиаров хочет о чем-то ее спросить, и терпеливо ждала, поправляя рукой выбившиеся из-под шапочки тонкие светлые волосы.
- Случайно, от Анны Григорьевны вы не получаете писем? - спросил Бахтиаров.
- Мне казалось, - мягко сказала Таня, - что Анна Григорьевна должна была поехать куда-то вместе с вами…
- Мне думается, с вами можно говорить откровенно.
- Во мне еще никогда никто не ошибался! - покраснев, ответила Таня и, откинувшись на стуле, скрестила на груди руки.
"Эту манеру она переняла от нее", - подумал Бахтиаров.
- Что вам обо мне говорила Анна Григорьевна? Кто я, где работаю?
- Вы инженер какого-то исследовательского института, засекреченного, - просто ответила Таня.
Бахтиаров невольно улыбнулся и подумал: "Действительно исследовательский институт…" Но через мгновение его лицо снова стало строгим и озабоченным.
- Так она вам сказала?
- Да. Разве это неправда? - спросила Таня.
- Я работаю в органах госбезопасности, - помолчав, ответил Бахтиаров, не спуская глаз с лица девушки.
Таня не удивилась. Она только спросила:
- Она знает?
- Да.
- Если она мне сказала иное, значит, так нужно, - заключила Таня и, посмотрев в окно, с увлечением сказала: - Ваша работа нужная. Очень! Я там с удовольствием бы поработала. Правда, мне нравится и здесь, но если бы, допустим, потребовалось, то я… - Таня покраснела под пристальным взглядом Бахтиарова и спросила:
- Почему вы так на меня смотрите? Я кажусь вам смешной?
- Нисколько! - возразил Бахтиаров. - Мне понравилось сказанное вами.
Похвала еще больше смутила ее. Она наклонила голову.
- Что же с Анной Григорьевной? - с беспокойством спросила вдруг.
- Она исчезла…
- Как! - вскочила Таня со стула.
- Не знаю. В общем, ее нет.
Немного помолчав, Таня сказала:
- Теперь мне понятно, почему ее не было на похоронах Ольги Федосеевны. Она ведь у нас в поликлинике лечилась. Я ее знала. Я многих спрашивала, но никто ничего толком не знал. Наши девочки болтали, будто Анну Григорьевну из отпуска вытребовали в какую-то важную командировку куда-то в Азию, словом, далеко…
- Никто ничего не знает… Ищут.
Таня сжала пальцами виски.
- Сколько несчастий на одну семью! Вадим Николаевич, что же это такое?
- Не знаю, Таня. Очевидно, стечение обстоятельств.
- Ну и как же теперь? - в вопросе Тани звучала неподдельная тревога.
- Понятия не имею.
- Могу я вам чем-нибудь помочь, Вадим Николаевич? - спросила Таня. - Говорите прямо. На меня можно положиться.
Она вышла из-за стола. Бахтиаров молчал. Таня встревожилась:
- Вы мне не доверяете?
- Что вы, Таня! Если бы это было так, я бы к вам не пришел. О том, что Анна Григорьевна пропала, никто не должен знать, а я вам доверил. Теперь судите сами.
- Спасибо, - тихо произнесла Таня.
- Знакомых ее знаете?
- Кроме вас, мне думается, у нее никого нет.
- Не называла ли она друзей из других городов? - спросил Бахтиаров.
- Никогда. Она ни с кем не переписывается.
- Почему вы так говорите?
- Недели полторы назад она получила письмо от одной нашей больной с курорта. Письмо пришло прямо на поликлинику, на имя Анны Григорьевны. Прочитав письмо, она сказала, что это первое письмо, полученное ею за всю жизнь. Я очень удивилась, но она мне объяснила. Вы, надеюсь, знаете, как сложилась ее жизнь?
Бахтиаров кивнул головой и, немного помолчав, спросил:
- Какое у нее было настроение в последний день работы? Это было в четверг на прошлой неделе…
Таня не задумываясь ответила:
- Пришла она утром в прекрасном настроении. Какая-то особенная была. И так она хороша, а в то утро… такой я ее еще не видела. На прием было записано только трое, вызовов на дом совсем не было. Но, отпустив больных, она стала меркнуть: будто в ней что-то погасло. Сидела на своем месте и не отрываясь смотрела в окно. Я стала говорить, что мне без нее будет трудно, надо привыкать к другому врачу, но она ничего не ответила. Потом она куда-то уходила из кабинета. Затем меня вызвали на полчаса в процедурный кабинет подменить сестру. Когда я вернулась, ее уже не было здесь, ушла совсем. Мне даже проститься с ней не пришлось. Вот и все.
- Вы, Таня, кажется, тоже ездили на фестиваль в Москву?
- Да. Облздравотдел дал автобус. Но в Москве мы почти сразу все растерялись. Хотя Анна Григорьевна остановилась вместе со мной у моего дяди, недалеко от метро "Серпуховская"…
- Не встречалась ли она с кем на фестивале?
- Вот этого я сказать не могу. Мы очень недолго были вместе. Из Москвы она уехала отдельно, поездом. Раньше нашего приехала домой…
- У меня к вам, Таня, будет просьба, - тихо начал Бахтиаров после некоторого раздумья. - Если вам что-нибудь станет известно о ней, вы обязательно скажите мне. Пусть, на первый взгляд, это будет пустяк, все равно. Я вам дам номера своих телефонов для вызова меня в любое время суток… Вас не затруднит?
- Ой, что вы! Я с радостью, лишь бы толк был!
Бахтиаров взял на столе рецептурный бланк и написал три телефонных номера.
Таня спрятала бумажку в карман халата.
- Но помните, о нашем разговоре - никому, - предупредил Бахтиаров.
Лицо Тани вспыхнуло, глаза потемнели. Она прошептала:
- Можете не предостерегать…
- Извините, Таня. Я не хотел вас обидеть.
- Ну хорошо, - улыбнулась Таня и с прежней приветливостью посмотрела на Бахтиарова.
- Прощайте пока, - все еще испытывая неловкость, проговорил Бахтиаров и направился к двери.
- Одну минуточку! - позвала Таня.
Бахтиаров вернулся от двери, Таня, понизив голос, сказала:
- В последний день работы Анны Григорьевны, после того как она уже ушла, явился сюда какой-то мужчина и спрашивал ее. Я ответила, что Анна Григорьевна уехала в отпуск, а куда, мне неизвестно. Тогда мужчина спросил, не в тот ли санаторий она отправилась, где отдыхает ее мать. Это удивило меня, но я опять сказала, что мне ничего неизвестно. Так он и ушел. Ни до этого, ни после мужчину я в поликлинике не видела…
- Вы запомнили его?
- Конечно!
- Расскажите, какой он?
Таня задумалась и наклонила голову. На лбу у нее между бровей появилась маленькая складочка, сделавшая ее юное лицо серьезным. Лучи солнца золотили ее светлые волосы.
- Трудно?
- Нет, отчего же! - она посмотрела на Бахтиарова. - Просто хочу точнее припомнить, чтобы вы сразу его себе представили. Широкий в плечах, высокий, в легком черном костюме, но шея у него жилистая, как бы ссохшаяся, удивительно маленькая для его роста голова. Лицо у него неприятное, похожее на маску. Особенно отталкивает выражение глаз. Какими-то угольно-черными они мне показались. Шляпу серую со шнурком он держал в согнутой руке…
Бахтиаров стоял перед Таней. Его словно обдало нестерпимым жаром. "Маленькая голова" - это так похоже на рассказанное Катей в санатории. Бахтиаров еще долго беседовал с Таней и пришел к твердому убеждению, что в санатории и в поликлинике был один и тот же человек. Это уже многое значило.
- Если он придет еще раз? - нарушила его размышления Таня.
- Что? Сюда? Вряд ли! Но если это случится, то вам, Таня, обязательно необходимо хотя бы что-нибудь узнать о нем. Но все надо сделать очень осторожно, очень! Например…
…Через несколько минут Бахтиаров распрощался с Таней.
Разгаданный ход
На третий день после смерти Касимовой в санаторий "Отрада" прибыла Ольга Викентьевна Гулянская, изрядно поблекшая дама. Предъявляя путевку, она назвалась бывшей певицей, потерявшей голос, и попросила дать ей возможность пожить в третьем корпусе, о котором так восторженно отзывалась ее приятельница, отдыхавшая в "Отраде" весной. Свободное место в третьем корпусе было, и желание Гулянской исполнили.
Санитарка третьего корпуса Катя Репина за весь год своей работы в санатории никогда не встречала со стороны отдыхающих такого внимания, какое ей оказала новая больная из пятой палаты. Началось с того, что в первый же день эта женщина, разбирая свои вещи, заставила Катю принять подарок: красивый крепдешиновый шарфик и коробку духов "Пиковая дама". Но не только это. При всяком удобном случае Ольга Викентьевна старалась вступить с Катей в разговоры, словоохотливо рассказывала о своей жизни и болезни, помешавшей ей стать популярной певицей. Катя, выросшая сиротой и не избалованная ласковым отношением, оценила внимание и старалась помочь чем только могла этой женщине, постоянно жалующейся на недомогание.
На четвертый день, после завтрака, Гулянская, закутанная в пуховый платок, одиноко сидела в шезлонге на веранде. При взгляде на нее можно было подумать, что она спит.
"Так искать тепла да еще на солнцепеке…" - жалостливо подумала Катя. Девушка хотела неслышно уйти, но Гулянская окликнула ее.
- Я слушаю вас, Ольга Викентьевна.
- Посиди со мной, девочка. Мне очень грустно одной.
Кате было некогда, но она все же покорно опустилась на маленькую скамеечку у ног Гулянской.
Прошло минуты две. Гулянская сидела с закрытыми глазами. Катя не выдержала и с дружелюбной заботливостью спросила:
- Вам позвать врача?
- Ради бога, не надо, - расслабленным голосом ответила Гулянская. - Я знаю свою болезнь. Врачи мне не помогут, милая девочка. Грустно, очень грустно сознавать, что дни сочтены. Но ничего не поделаешь… Такова моя участь!
- Вам, Ольга Викентьевна, надо было поехать в специальный санаторий, а не к нам… Полечить горло…