- Смесь степного колокольчика с гремучей змеей, - говорила Раневская об одной актрисе.
Главный художник "Моссовета" Александр Васильев характеризовался Раневской так: "Человек с уксусным голосом".
Сегодня дивная погода. Весной у меня обычно болит ж**а, ой, простите, я хотела сказать спинной хрэбэт.
- Я родилась в недрах МХАТ-а. А "Вас бы не взяли во МХАТ даже гардеробщиком.
Меня преследует страх перед сценой, будущей публикой, даже перед партнерами. Я не капризничаю, я боюсь. Это не от гордыни. Не провала, не неуспеха я боюсь, это ведь моя жизнь, и как страшно неправильно распорядиться ею.
Раневская звонит актрисе:
- Нелочка, дайте мне слово, что будете говорить со мной искренне.
- Даю слово, Фаина Георгиевна.
- Скажите мне, я не самая паршивая актриса?
- Господи, Фаина Георгиевна, о чем Вы говорите! Вы удивительная! Вы прекрасно репетируете.
- Да? Тогда ответьте мне: как я могу работать с режиссером, который. сказал, что я г**но?!
- Приходите, я покажу вам фотографии неизвестых народных артистов СССР, - зазывала к себе Раневская.
- Фаина Георгиевна! Галя Волчек поставила "Вишневый сад".
- Боже мой, какой ужас! Она продаст его в первом действии.
- У Юрского течка на профессию режиссера. Хотя актер он замечательный.
Перестала думать о публике и сразу потеряла стыд. А может быть, в буквальном смысле "потеряла стыд" ничего о себе не знаю.
С упоением била бы морды всем халтурщикам, а терплю. Терплю невежество, терплю вранье, терплю убогое существование полунищенки, терплю и буду терпеть до конца дней. Терплю даже Завадского.
Раневской предложили маленькую роль старой актрисы. Вскоре она позвонила Марине Нееловой: "Представьте себе, что голодному человеку предложили монпансье. Вы меня поняли? Привет!"
Когда у Раневской спрашивали, почему она не ходит на беседы Завадского о профессии актера, Фаина Георгиевна отвечала:
Я не люблю мессу в бардаке.
Раневская предложила: "Если нужно для дела, я буду играть свою роль хуже".
На обратном пути из больницы в театр (у Раневской был сердечный приступ) Завадский спросил:
- "Что они сказали, Фаина?"
- "Что-что. Грудная жаба".
- Завадскому дают награды не по заслугам, а по потребностям. У него нет только звания "Мать - героиня".
- Завадскому снится, что он похоронен на Красной площади.
- Завадский, родился не в рубашке, а в енотовой шубе.
- В семье не без режиссера.
- А драматурги неплохо устроились - получают отчисления от каждого спектакля своих пьес! Больше ведь никто ничего подобного не получает. Возьмите, например, архитектора Рерберга. По его проекту построено в Москве здание Центрального телеграфа на Тверской. Даже доска висит с надписью, что здание это воздвигнуто по проекту Ивана Ивановича Рерберга. Однако же ему не платят отчисления за телеграммы, которые подаются в его доме!
- Мне кажется, товарищ Раневская, что даже самому большому в мире глупцу не удалось бы вас рассмешить.
- А Вы попробуйте, - предложила Фаина Георгиевна.
Раневская подходит к актрисе N., мнившей себя неотразимой красавицей, и спрашивает:
- Вам никогда не говорили, что Вы похожи на Брижит Бардо?
- Нет, никогда, - отвечает N., ожидая комплимента.
Раневская окидывает ее взглядом и с удовольствием заключает:
- И правильно, что не говорили.
Хозяйка дома показывает Раневской свою фотографию детских лет. На ней снята маленькая девочка на коленях пожилой женщины.
- Вот такой я была тридцать лет назад.
- А кто эта маленькая девочка? - с невинным видом спрашивает Фаина Георгиевна.
Фаина Георгиевна Раневская однажды заметила Вано Ильичу Мурадели:
- А ведь Вы, Вано, не композитор! Мурадели обиделся:
- Это почему же я не композитор?
- Да потому, что у вас фамилия такая. Вместо "ми" у Вас "му", вместо "ре" - "ра", вместо "до" - "де", а вместо "ля" - "ли". Вы же, Вано, в ноты не попадаете.
Раневскую просили написать воспоминания об Ахматовой:
- Ведь Вы, наверное, ее часто вспоминаете?
- Ахматову я вспоминаю ежесекундно, - ответила Раневская, - но написать о себе воспоминания она мне не поручала. А потом добавила: "Какая страшная жизнь ждет эту великую женщину после смерти - воспоминания друзей".
Встретившись во Франции с дочерью Достоевского, один актер говорил:
- Вы не поверите, друзья, абсолютное портретное сходство, ну просто одно лицо!
Сидевшая тут же Раневская как бы между прочим спросила:
- И с бородой?
Раневскую постоянно все приветствовали известными словами "Муля, не нервируй!" об этом она сказала Ахматовой.
- Не огорчайтесь, у каждого из нас есть свой Mуля!
Раневская спросила: "Что у Вас
"Mуля?" - "Сжала руки под темной, вуалью" - это мои "Мули".