Справка для чтения совсем необязательная: о том, … как из дружбы бывших курсантов рождаются рассказы …
Сергей привет!
По твоему запросу излагаю подробности упомянутой истории.
Мне она вспоминается в несколько иных деталях, но я буду ее излагать в строгом соответствии с версией, предложенной 23 февраля текущего года непосредственными участниками событий.
Первый семестр пятого курса. В руках у ребят из 175 группы неизвестно откуда появился кубик Рубика. Жадностью они не отличались, и многим из нас удалось до него дотянуться, повертеть в руках и даже собрать одну сторону, но серьезных успехов добился только Боцман. Он собрал кубик полностью и, как утверждает Володя Кравченко, сделано это было с первого раза и в считанные минуты. Тут в интересах соблюдения исторической правды и просто для того, чтобы не лишать данную повесть правдоподобия, я вынужден сделать отступление. Сергей Петрук был известен в училище, как отпетый хулиган, выпивоха и человек отчаянной храбрости, и именно эти качества определили и назначение его в Афганистан, и гибель. Но среди нас, курсантов второго потока, он был славен еще и как человек с ярко выраженным математическим складом ума. В училище он поступил после какого-то техникума и в первом семестре второго курса, когда мы корпели над домашним контрольным заданием по ЛРТУ, он щелкал эти задания, как семечки, для ближайших друзей. Ходили слухи, что за бутылку оказывал данную услугу любому желающему. Кубик ему с ходу не поддался, и я прекрасно помню, как сосредоточенно он над ним трудился, но в итоге Боцман своего достиг. Это потом наступил бум, и появились многочисленные методики по сборке кубика, но для меня Боцман так и остался единственным человеком, сделавшим это самостоятельно. Я принципиально не читал этих методик, зная, что когда-нибудь смогу доставить себе удовольствие попыткой повторить это достижение, и такой момент наступил в 30 лет, когда снижение напряженности службы и возраст детей позволили заняться чем-нибудь для души. Процесс длился не менеее двух недель и увенчался успехом.
Но к делу.
Декабрь 1981 года, Полтава, производственная практика. Ситуация, как у всех: свобода неограниченная, море желаний, минимум денежных средств. Действующие лица: Олег Закрутный, Сергей Петрук, Володя Кравченко. Форма одежды штатская. Автора идеи не помню. В пивняке одиноко сидит Закрутный и сосредоточенно вертит кубик. Мимо стола проходит "случайный" посетитель Боцман. Организуется диалог:
Боцман: Мужик, что это у тебя?
Коряк: Кубик Рубика.
Боцман: И что с ним нужно сделать?
Коряк: Собрать так, чтобы все грани были одного цвета.
Боцман: Дай попробовать.
Коряк: Спорим на червонец, что за… минут (не помню) не соберёшь.
Боцман: Спорим.
Кем был Крава, разбивающим или крышующим (ситуация могла выйти из-под контроля), не скажу.
Боцман собирает кубик и получает червонец, а дальше всё ясно: налетает толпа желающих. Надо отдать должное скромности и благоразумию наших товарищей. Выиграв ровно 30 рублей, они сразу сваливали пить пиво в фирменный пивбар "Лилея" и с местом заключения очередного пари никогда не повторялись.
Итог истории подвел Кравченко: на жизнь всегда хватало, ни в чём не нуждались и ни у кого ничего не просили.
Такая вот быль. Сдаётся мне, что материал заслуживает публикации.
Желаю творческих успехов. До связи.
Алексей Саченко
март 2005 года
Все дела
Знаете ли вы, что такое "случка"?
Случка – это, когда тебя лишают права выбора. А в придачу лишают ещё и девственности и связанных с её наличием романтических иллюзий, нисколько не озаботившись вопросом: хочешь ли ты этого, или нет.
И только у собак при этом идет речь о щенках, породе и родословной. Т. е. – о продолжении рода. Сапиенсов лишают девственности только затем, чтобы не выделялись. Не портили, так сказать, общей картины. А заодно не смущали фактом своего существования душевного комфорта всех тех, кто уже давно этой самой девственности лишился.
На курсе было два девственника. Две персоны, которые за два с лишним года учебы в многомиллионном Киеве так и не попали ни на одну из регулярно происходивших за стенами училища случек. А только ленивый не знает, что самый смак случки состоял и состоит в том, чтобы именно девственники лишали друг друга этой самой злополучной девственности.
Девиц в те благословенные времена в военные училища не принимали, а, поскольку речь идет о военном училище, то неудивительно, что девственниц на курсе не было.
Однако коллектив решил, что пора.
Девственниц нашли на стороне.
Был назначен день. Оговорено время. Определено место. Распределены обязанности. Закуплены шампанское и водка. Были детально отработаны вопросы взаимодействия с озабоченными теми же вопросами дамами из КТИЛП (Киевского технологического института легкого пове… (пардон – лёгкой промышленности)).
О насилии над девственниками речи не шло. Обе стороны исходили из того, что изнасилование – это когда в сексе одной из сторон плохо. А поскольку всё происходило по обоюдному согласию, то вспоминать о таких насквозь романтичных дамах, как "Мораль" и "Любовь", в рассматриваемой ситуации никто не пытался.
Время "Ч" наступило, как ему и положено, не столько внезапно, сколько неотвратимо.
Курсанты наскоро заскочили в расположенный недалеко от училища ботанический сад, и, посредством чудесного инструмента радиолюбителя под дивным названием "бокорезы", в темпе нарезали три огромных охапки чайных роз.
– Не бывает любви с первого взгляда, бывает любовь с первого раза, – утешали сокурсники трясущихся в трамвае главных героев.
Обоих девственников, по странной прихоти судьбы бывших ещё и тёзками, везли на Березняки. В дальнейшем, по ходу повествования, чтобы не путаться, будем одного из тёзок называть по более привычному среди его товарищей прозвищу – "Крюк". Второй девственник прозвища не имел, поэтому мы его так и обозначим – "Второй".
Березняки, между прочим, один из самых красивых районов Киева. Наверное поэтому начало приключений Крюку и Второму понравилось.
Здесь мы сделаем небольшое отступление и коротко опишем наших героев, а также их личные и не очень личные обстоятельства.
Итак знакомимся: Крюк и Второй.
Два третьекурсника двадцати лет от роду. До фанатизма увлечённые практической стороной радиолюбительского творчества курсанты радиофакультета.
Крюк и Второй были друзьями.
Крюк – худощавый невысокий парень, с тонкими, но жилистыми ногами и худющим торсом. Отсутствие видимого пресса и некоторая арбузообразность живота наводили на мысль о перенесённом в детстве рахите. Высокие залысины, костистый крючковатый нос и несколько желтоватое лицо с мелкими морщинками у живых подвижных глаз не позволяли угадать истинный возраст Крюка. С одинаковым успехом ему можно было дать и двадцать, и тридцать, и сорок лет.
Воспитывала Крюка мать-одиночка.
Отца у него не было. Впрочем, был когда-то, на границе осмысленных воспоминаний, некий малосимпатичный субъект. Появлялся он редко, густо шлейфил перегаром и распускал руки. После его очередного визита мать каждый раз тихо плакала на кухне, и ещё долго прятала от любопытных соседских взглядов многочисленные синяки.
Отца Крюк ненавидел. Ненавидел настолько, что по выпуску из училища взял фамилию матери.
Работала его мать в школе, уборщицей. Получала она мало, и умница-сын был для неё единственной надеждой и отдушиной. С поведением у умницы было не очень, но, матери казалось, что многочисленные таланты сына с лихвой перевешивают его разгильдяйство.
Справедливости ради заметим, что так оно и было в действительности.
Крюк сам, безо всякого блата, поступил в престижное военное инженерное училище. Поступил не столько из-за романтических позывов, вполне нормальных в те времена, сколько из-за того, чтобы получить высшее образование, не сидя при этом у матери на шее.
Товарищи его уважали и любили. Командиры регулярно наказывали за разгильдяйство, но без злобы, а скорее из необходимости. За первый год учёбы Крюк получил взысканий больше, чем весь его курс вместе взятый, но это ничего не меняло, и, когда он всерьез взялся за учебу, никто из его товарищей не усомнился, что так и будет до самого выпуска. И они были правы.
Переводов от матери Крюк никогда не получал. Он врал ей, что получаемых курсантами денег на всё хватает. К тому же в училище и кормят, и одевают, и даже нижнее и постельное белье стирают в банно-прачечном комбинате.
Тот факт, что курсантам первого курса платили немногим больше семи рублей в месяц, второму – одиннадцать, а остальным трём – по пятнадцать на брата, – для матери Крюка оставался за кадром. И это правильно – Крюк предпочитал не беспокоить мать понапрасну.
Издержками такой его линии поведения было то, что, не имея материальной возможности приобретать "цивильное" нижнее белье, Крюк шиковал в казённом. А казённое бельё военные интенданты закупали самое дешёвое и самых больших размеров. Чтобы на любого налезло. Естественно, что никто из курсантов казённое нижнее бельё не носил. За редким исключением. С одной стороны брезговали одевать это дело "с чужого плеча", с другой – опасались испачкаться: новенькие "семейники" военного образца до первых стирок нещадно окрашивали чресла в густой чернильный цвет, а выглядеть подобно мороженой курице из мясного отдела гастронома рисковали не многие.