Особенности подводницкого быта
Во времена, когда Держава могла себе позволить стучать ботинком по столу ООН, на флотах проводились полномасштабные учения в районах океана, весьма удалённых от баз. Как-то корабли Северного флота с упоением "воевали" в Атлантике между Гренландией и островом Ян-Майен.
Нашу лодку водоизмещением чуть больше тысячи тонн осчастливили, посадив стажером или в другом непонятном качестве "капраза" из политакадемии. Мужик породистый, холёный и объёмный, он с трудом втискивался в рубочный люк, а уж классического скольжения по поручням трапа боевой рубки по сигналу "срочное погружение" он освоить не смог. Кряхтя перебирал руками-ногами балясины трапа. Спёртый воздух отсеков при первой возможности вытеснял его на мостик, где он своими объёмами заполнял всё ограждение рубки. А доступ на мостик в надводном положении разрешался исключительно редко, по два-три человека на считанные минуты. Он же, пользуясь правом гостя и чина, злоупотреблял этим, чем вызвал недовольство вахтенных офицеров, так как при появлении "супостатовых" самолетов лодка уходила под воду за считанные секунды, а "стажёр" из-за громоздкости был пробкой, на которой они не раз сидели в шахте люка.
Лодка, как живой организм, готовила ему наказание.
Сходив при волнении моря в надводный гальюн, где через забортную трубу "поддувало" волной в пятую точку, он решил нарушить подводницкое правило - не ходить в надводном положении в подводный гальюн. И пошел. Не зная ни конструкции, ни инструкции, он сделал своё чёрное дело. Вместо кингстона смыва (зелёный цвет) он открыл клапан продувки баллона гальюна (голубой цвет), чем создал в баллоне избыточное давление. Обнаружив внизу рычаг захлопки унитаза, он потянул его на себя. Содержимое баллона рвануло в отсек. В центральном посту запахло не духами "Шанель № 5", а из гальюна вылетело чудо в "шоколадной глазури", с катюхами на кудлатой голове. После отсек мыли аврально водой с содой от киля до клотика. Самого же "стажёра" купали на любимом мостике полярной водой, щётками и одеколонами, какие нашлись у команды. Букет - сказка! Форму на бросательном конце таскали за лодкой, не помогло, при погружении оставили в ограждении рубки. С мира по нитке одели капраза, после этого на мостик он долго не выходил, так как лишней канадки "слоновьего размера" не отыскалось.
Командир разнёс "трюмачей", а меху было приказано сделать инструкцию, годную даже для неандертальца. На старой штурманской карте мех изобразил матросика с соответствующими "атрибутами" на голове, не рисовать же капраза, и написал:
Товарищ! Запомни подводный закон -
Не рви за рычаг, на прибор не глядя,
Иначе будешь обгажен, как он,
Дерьмом предыдущего дяди!
Командир одобрил, но вместе со старпомом долго ржал, обнимая выдвижные устройства.
Памяти флагмеха
В конце 50-х годов флагманским инженер-механиком 25 бригады подводных лодок Северного флота был инженер-капитан 2-го ранга Кирюшкин Юрин Александрович. Курсант, поступивший в "Дзержинку" в 1941 году, всю войну провоевавший в морской пехоте, закончивший училище после войны, всю службу "пропахавший моря" на Северном флоте, уже после демобилизации защитивший кандидатскую диссертацию, он был классным мехом, лодку знал до шплинта. К тому же его отличало большое чувство юмора.
В 1959 году бригаду перевели из Полярного в Ягельный (теперь г. Гаджиев). У пирса плавбаза "Инза", переделанная из танкера, и плавказарма. На месте взорванной скалы две казармы и здание штаба дивизии. По другую сторону от пирса 23 "разборно-щелевых" деревянных домика, на горке одинокий четырёхэтажный кирпичный дом и магазин чуть больше собачьей будки. Дорога до штаба длиной в триста метров - взорванный базальт с отсыпкой. К домам глыбы взорванных скал. В этой обстановке друг Кирюшкина - флагманский врач привозит на барже (дороги из Мурманска ещё не было) горбатого "запорожца". В обеденный перерыв, когда бывали в базе, друзья ездили в клуб поиграть в бильярд. После того, как Юрий Александрович экспроприировал у меня втихую несколько правых перчаток и галоши, а затем на день рождения подарил их мне в авоське с ленточками, я затеял месть.
Как-то, идя на подъем флага, засунул две картофелины в обе выхлопные трубы "запорожца", стоящего прямо на пирсе. Когда бильярдные соперники, взгромоздив свои тела в утлую коробку "запорожца", попытались завести двигатель, он пыхтел, стонал, но, увы, не заводился. Проверен бензин, искра, а толку нет. Упрев, пара села на привальный брус пирса отдохнуть.
Предлагаю свои услуги.
Кирюшкин: "Да ты и в дизелях-то не разбираешься, а тут карбюратор!"
И он был прав, автомобилем я тогда не занимался. После недолгих переговоров меня допустили к телу двигателя. Выдернув картофелины крючком, сделав магические пасы руками в заду у "запорожца", доложил, что дело сделано. На вопрос, в чем причина, промычал о падающем потоке в карбюраторе и ещё какую-то чушь, где-то услышанную или вычитанную. Когда двигатель запустили, впервые услышал незаслуженное мной слово "могём", поэтому молча показал флагмеху на две картофелины, валявшиеся на пирсе, и две трубы выхлопа "запорожца". Почесав нос, Юрий Александрович объявил, что за ёрничанье над двумя старшими офицерами я сегодня заступаю дежурным по живучести бригады, а это значит - не попадаю на встречу с однокашниками. Его отечески-дружеские подначки мы ощущали неоднократно и изредка отвечали взаимностью.
Через несколько недель в магазине среди военной мишуры и звёзд увидел стройбатовскую эмблему - кирку и лопату. Приобрел пару, так, на всякий случай. Когда флагмех отдыхал в "адмиральский час" у себя в каюте на ПКЗ-80, тихонько свинтил с погон его кителя инженерские молотки и навинтил стройбат.
Во время вечерней планёрки в кают-компании кто-то из командиров лодок заметил на погонах флагмеха новинку и наивно спросил комбрига: "Что, у нас флагмех уходит на берег?" Комбриг: "Чепуха".
Когда были обнаружены кирка и лопата, Юрий Александрович под хохот штаба и командиров сказал: "Я ему привинчу их на одно место!"
Конечно, шутки у нас были порой грубоваты, но мы были молоды, энергичны, достаточно образованны, но заперты в прочные корпуса лодок, да ещё в заполярных скалах и тундре. Не было даже кинотеатра или какого-то паршивенького дома офицеров. Энергию укрощали волейболом, лыжами, рыбалкой и, что греха таить, корабельным С2Н5ОН, так как на флоте буйствовал сухой закон.
Кстати, горбатый "запорожец" они в конечном итоге на этой горбатой дороге перевернули в море.
"Торпедная атака" и экология
В Лиепае напротив пирсов подплава расположен судоремонтный завод. У стенки завода лагом ошвартован эсминец 41-го проекта, у него по корме пара лодок 613 проекта. Подводная лодка "С-300" у пирса подплава готовилась к постановке в доковый ремонт, поэтому с неё выгружали патроны регенерации воздуха (500 шт.), боезапас и прочее, что не положено иметь на борту в доке. Патроны - прямоугольные, герметичные ящики из оцинкованного железа, заполненные регенеративным веществом, способным поглощать углекислоту из воздуха отсека и выделять значительное количество кислорода. В нестандартной ситуации при попадании масел или других горючих веществ на пластины регенеративного вещества, начиналось интенсивное горение, сравнимое с вольтовой дугой, а при контакте с водой выделялось большое количество щёлочи.
Матрос-химик-инструктор-санитар-подводник (такова его должность) обнаружил один ржавый патрон, доложил об этом помощнику командира. Тот, не желая связываться с бумагами по списанию, приказал ему пробить дырку и бросить патрон в бухту. Глубина небольшая, до десяти метров. Патрон, полежав на дне, заполнился водой, щёлочь реактивной струей стала вытекать из патрона, он всплыл и, оставляя за собой пенный след, пошел в сторону эсминца.
Несмотря на организационный бедлам, обычный во время ремонта, на корабле сыграли боевую тревогу, по громкоговорящей связи на всю бухту понеслось: "Торпеда по правому борту". Все облегчённо вздохнули, когда "торпеда", не дойдя нескольких метров до борта, ушла на дно.
О "торпедной атаке" узнало начальство 37-ой дивизии, помощнику ввинтило только выговор, так как под руками у них не было Петровского "Регламента о управлении адмиралтейства и верфи…". Там в пункте 39 "Смотреть над гавеном, чтобы баласту и сору не метали" написано (орфография соблюдена): "Капитан над портом должен иметь надзирание над всем гавеном, и смотреть чтоб баласту или какова сору не бросали. Також во время чищенья кораблей и починки, всякой сор должен вывозить, чтоб ничего на дно не упало. А кто из своих то учинит сам, или при его присутствии, хотя он над тем команду имел или нет, ежели Офицер, за всяку лопату, за первой раз месяц жалованья, за второй полгода, а за третий будет оштрафован отнятием чина, и написан в рядовые. А рядовых, за первой раз, бить кошками один раз, за второй по три дни, за третий на каторжную работу. А буде чужой, то за каждую лопату по сту ефимков…"