- Не слушай его. Хотя он и жёсткий мужик, но сердце у него отходчивое. Вот увидишь, к обеду он попросит у тебя прощения и пригласит в ресторан.
- Была охота по кабакам шляться со всяким отребьем! - отозвался Шнырь. - Денег у него взаймы попроси лучше. А то поиздержались мы.
- Я дам, - засуетился Фара, нащупав спасительный лейтмотив. - У меня дома есть.
Шнырь засиял и потрепал его по холке.
- А он неплохой парень!
- Я всегда тебе говорил, - поддакнул Атилла. - В людей нужно верить. - И, обратившись непосредственно к Фаре, добавил: - Мы рассмотрим твоё предложение до вечера, а пока потерпи.
Фару вернули на место и заперли на ключ. Однако на этот раз ему не удалось вдоволь насладиться одиночеством - снова заскрежетал замок, и в комнату зашла давешняя спутница громилы.
"Так вот ты где!" - удивился Фара, вспоминая сон.
Девушка аккуратно закрыла за собой дверь и присела рядом с ним на корточки. Её острые блестящие коленки, торчащие из-под халата, оказались у него перед самым носом. Он даже почувствовал запах мыла, которое ещё совсем недавно снежными хлопьями лежало на них.
- Ты кто такой? - спросила она, освободив рот пленника.
Фара задумался. В любой другой ситуации он без промедления назвал бы фамилию, имя и отчество, но его теперешнее положение к разряду стандартных никак не относилось.
- У меня много денег, - признался он. - Гораздо больше, чем ты можешь себе представить.
Юля нахмурилась.
- У нас чисто финансовые отношения с твоим другом. Поверь. А всё, что здесь произошло - ошибка и досадное недоразумение, - затараторил Фара, боясь, что ещё одного шанса высказаться у него не будет. - Ты объясни ему, что я сожалею о содеянном и прошу прощения. Готов искупить вину. Загладить.
- И даже ценою крови? - уточнила Юля, неожиданно доставая из кармашка халата маленькие ножнички.
По тому, как блестели её глаза, Фара понял, что размер инструмента в данном случае значения не имеет - быть ему слепым попрошайкой на вокзале до конца своих дней.
- Какую пакость ты ему приготовил? - продолжила допрос она, поднося ножницы к его лицу. - Считаю до трёх. Раз!
- Я сам не знаю! - заплакал Фара. - Я увидел вас в кино и пошёл за вами. Машинально. У меня не было намерений причинять вам зло. Я буду хорошим! Я никому ничего не скажу!
Юля промакнула его щеку кусочком простыни.
- Убедительно говоришь, - похвалила она. - А теперь послушай меня.
Фара немедленно напрягся, всем своим видом показывая, что готов внимать и выполнять.
- Если с ним что-нибудь случится, я тебя найду и... Ты не хочешь этого знать, что я с тобой тогда сделаю!
Они немного помолчали. А что ещё можно добавить к уже сказанному? Юля вставила кляп обратно, поднялась и вышла, оставив Фару наедине с новой волной безутешных мыслей.
Сколько времени он пролежал вот так, в полузабытьи, неизвестно. В следующий раз, когда послышался звук открываемого замка, Фара даже не посмотрел в сторону двери - пусть убивают. Пусть делают, что хотят - лишь бы закончилась эта выматывающая душу неизвестность.
- Эй! - раздался какой-то новый голос. - Ты что здесь делаешь?
Фара вяло скосил глаза и увидел какое-то смутно-знакомое лицо.
- Фара?! - удивилось оно.
А, ну да! Парень, который периодически таскал ему всякое ширпотребовское барахло. С алкоголиков, валяющихся на улицах, снимал он, наверное, эти побрякушки. Но сейчас не время разбираться с его поставщиками.
Фара замычал и задёргался, и нежданный гость распеленал ему рот.
А всё получилось до безобразия просто. Кастеляна Вову съедало любопытство. Он мучился догадками и порывался проникнуть в чужую тайну, что бы это ему ни стоило. И вот в один из таких приступов, он спустился на первый этаж, осмотрелся по сторонам, как будто не ему принадлежала эта комната, и зашёл внутрь.
Зрелище опутанного верёвками узника поразило его на столько, что он даже не сразу признал в нём известного в городе спекулянта, к которому он сам периодически обращался за помощью.
- Развяжи!
- Фара, кто тебя так?
- Потом расскажу.
Вова стал ослаблять хитрые узлы, но вдруг остановился.
- А это... Атилле я что скажу?
- А ты здесь причём?
- Ага. Понял.
По окончании спасательной операции, Фара размял опухшие руки и пощёлкал челюстью, проверяя её работоспособность. Похлопал себя по карманам и затем пошарил по ним, ничего не найдя. Осмотрелся вокруг, но кошелька так и не увидел. Возможно, враги обчистили его, пока он пребывал в забытьи.
- Три рубля есть? С процентами вечером отдам.
Вова достал из кармана трёшку.
- Посмотри, в коридоре никого?
Вова выполнил и эту несложную просьбу.
- Никого.
Фара метнулся к выходу, желая только одного - побыстрее вырваться из здания общаги. Однако он успел шепнуть на прощанье грустному от сомнений кастеляну:
- Я никогда не забываю ни плохого, ни хорошего. Держи язык за зубами.
- Само собой.
Глава 41. Ассорти
Чудесное избавление Фары состоялось ближе к вечеру, но до того момента произошли ещё некоторые события, просто-таки достойные передовицы. На первый взгляд, они никак не были связаны между собой. Но только на первый взгляд...
Не сказав никому ни слова, Аркаша поехал в аэропорт. Давку возле окошечка кассы он преодолел, размахивая в воздухе листком бумаги.
- Я по телеграмме! - кричал он, чтобы оправдать опасные движения острых локтей.
Кассирша приняла "телеграмму" из Аркашиных рук, которую он лично изготовил прошлой ночью при помощи клея, ножниц, и старой газеты. И выписала билет до Барнаула. Там у Аркаши проживала единственная, кроме матери, родная душа - мамина сестра, приходившаяся ему, стало быть, тёткой.
Однако поступил он с ценным билетом в высшей степени странно.
- До Барнаула желающие есть? - обратился он народу.
- Есть! - раздалось в ответ, и десяток измученных граждан посмотрели на него с неумирающей надеждой.
Счастливчиком стал паренёк, примерно одинакового с ним возраста и с похожими чертами лица.
- Держи. - Аркаша протянул билет, собственный паспорт и короткую записку. - Документ вернёшь по этому адресу, когда прилетишь.
- А деньги?
- Это подарок.
Пока обескураженный паренёк размышлял, нет ли здесь подвоха, Аркаша дотолкал его до калитки, где началась регистрация.
- Спасибо! - только и успел сказать парень, засасываемый человеческим потоком в амбразуру накопителя.
- Не за что!
Аркаша убедился, что клиент успешно миновал паспортный контроль, и быстрыми шагами вышел из здания.
Доехав на автобусе до вокзала, он сел на поезд, идущий во Владик, договорившись мимо кассы с проводником.
***
Лёха решил помыться в душе.
В общаге их имелось аж два: мужской и женский. Понять, какой из них какой, удавалось только после посещения. Обычно входящий осматривал висящую в предбаннике одежду и делал соответствующие выводы. Бывало, что ошибочные. Правда, моющихся отлично скрывал друг от друга густой пар, получаемый из смеси кипятка и холодного воздуха, сквозящего через разбитые окна.
Лёха удостоверился, что в душе никого нет, разделся и прошлёпал в моечную, ступая по щиколотку в воде, которая стояла здесь всегда благодаря засоренным стокам. Немного поиграл с кранами, чтобы добиться комфортной температуры, и встал под колючие струи - распарить тело.
Начал он классически - с головы. Хозяйственное мыло легко вспенилось в его курчавой шевелюре и потекло белыми потоками по спине. Лёха взбивал его ногтями и ухал, как молодой филин. Поэтому он не сразу обратил внимания на странный плюх, раздавшийся где-то сбоку.
Звук, к счастью, повторился ещё пару раз, и тогда Лёха спросил, будучи не в состоянии видеть глазами:
- Кто это?
Ему не ответили. И только снова: плюх, плюх.
Пришлось раньше намеченного времени удалить с лица пену. Вооружённый вновь обретённым зрением, Лёха повернулся в том направлении, откуда доносился звук и замер.
На полу, по горло в мутной воде, сидела жаба и плотоядно изучала Лёхины мускулы. Её не совсем обычный ярко-синий окрас был пугающе дерзок. Размером же она превосходила небольшую собаку, такую, как болонка, например. Приглядевшись к существу повнимательней, Лёха заметил два ряда острых белоснежных зубов, украшающих пасть.
Жаба слегка подпрыгнула, сделав маленький шажок в сторону окаменевшего студента, и он понял, кто являлся источником этих странных плюхов. Со всей отчётливостью он вдруг осознал, что от его дальнейших действий зависит не только его собственная судьба, но и, возможно, судьба всего человечества.
Он оглянулся вокруг и, не найдя ничего более подходящего, выдрал из стены железную сетку для мыла. Жаба нервно сглотнула.
"Пистолет бы мне сейчас!" - подумал Лёха и резко швырнул железяку в чудище.
Раздался пронзительный визг, переходящий в поскуливание - жаба бросилась наутёк.
Теперь настал Лёхин черед играть бицепсами и демонстрировать клыки. Издав воинственный клич, он ударил ногой по перегородке между кабинками, зная, что она едва держится на своём месте. Кусок крашеной жести обрушился на жабу всей своей мощью.
Минуту-другую Лёха не осмеливался предпринимать никаких новых действий. Затем осторожно подобрался к упавшему листу и приподнял его. Под ним ничего не оказалось, если не считать круглого сточного отверстия, в которое с шумом уходила вода.
Лёха вернулся под душ к прерванному жабой занятию и довершил его в привычном ритме.