Иванько отвечал в Генсовете за рекламу и пиар. Его приняли в этот узкий круг ограниченных товарищей за предыдущие заслуги перед Отечеством. Годом раньше Борис успешно провернул рекламную кампанию с использованием запрещающих дорожных знаков. Иванько предложил изменить дизайн знака "Въезд запрещен", в простонародье называемого "кирпич", с жирного минуса на стабильный плюс, добавив равноценную вертикальную палочку. Таким образом была блестяще выполнена задача по укреплению позитивного образа дорожной полиции в сознании граждан. За каждым таким плюсом доверчивых граждан поджидали доблестные сотрудники дорожно-патрульной службы, в обязанности которых входило разъяснить значение данного знака. Сотрудники делали это с большим усердием и выгодой для собственного кошелька, на что большие начальники предпочитали закрывать глаза - другого способа пополнить скудную зарплату патрульных они не изобрели.
Телефон Иванько завибрировал. "Воротилкин!" Такого собеседника сбросить было никак нельзя. "Тысяча извинений! - бормотал Иванько, пробираясь к выходу. - Жена сообщила - в квартире потоп!"
- Слушаю вас, - промурлыкал Борис в трубку.
- Слушай, Боря, и слушай внимательно! Надпись на выезде из "Куполов" видел?
- Какую надпись?
Воротилкин процитировал.
- Не видел. Я дома не ночевал.
- Жена, что ли, выгнала?
- Жена на шопинг в Милан улетела.
- А, ну понятно. Постель согреть было некому…
- Напрасно вы так. - В телефонных разговорах Иванько избегал называть значительных людей по имени-отчеству. Мало ли, подслушает кто-нибудь. - Вы же знаете - политик себе не принадлежит.
- Знаю, Боря, знаю. Не понаслышке. Как ты думаешь, чьих рук это поганое дело?
- Теряюсь в догадках.
- Ты уж, пожалуйста, найди гаденыша.
- Я попытаюсь, конечно. Но.
- Никаких "но", - отрезал Воротилкин и отключился.
Вот это бомба! И главное, ведь если не найдет - подозрение падет на него самого. Он вспомнил, как Воротилкин вызывал его в свой "гаражик" полтора года назад и просил его, председателя, подписать от имени членов ТСЖ отсутствие возражений на строительство "Чертова пальца". Иванько понимал, что подпись в итоге будет стоить ему теплого насиженного места, и колебался. Колебался до тех пор, пока не выторговал у Воротилкина обещание пролоббировать его рекламный проект в дорожной инспекции. Воротилкин выполнил обещание - всю страну украсили "плюсы" Иванько.
Ну откуда, откуда ему знать, кто высек эту надпись? Может, помощник что подслушал и настучал. Может, водитель сболтнул в своей водительской тусовке. Может, жена Воротилкина кому-то похвасталась. И в конце концов, он, Иванько, пиарщик из бывших ракетчиков, но ведь не сыщик! Все планы на день рухнули как одноразовое бунгало в трущобах Рио. Он прошел запутанными коридорами партийного штаба, натыкаясь в неосвещенных углах на монолитные сейфы эпохи советской совсекретности, открыл скрипучую дубовую дверь и вышел к переполненной автостоянке. Водитель по прозвищу Змей Горыныч сладко храпел, откинувшись на комфортном сиденье. От его мощного рыка стекла в машине мелко дрожали.
Иванько постучал в стекло, рык моментально прекратился.
- Домой! - буркнул он, залезая на заднее сиденье.
- Ну вот и правильно, - моментально включился водитель. - Поспать вам надо, Борис Игорич. Не бережете вы себя, все о стране думаете.
- Хватит квохтать, Горыныч! Включи тишину! - оборвал его Иванько и устало откинулся на сиденье.
Водитель затих.
Машина с трудом пробиралась сквозь пятничные пробки. Десять часов утра, а народ уже ринулся на выезд из центра - когда въехать-то успели! Они медленно ползли по Кутузовскому, пока не встали вовсе. Через двадцать минут всеобщего стояния мимо с гиканьем и свистом промчался кортеж самого Сам Самыча. Машины тронулись с места и поползли дальше.
Выйдя у подъезда и отпустив водителя пообедать, Иванько домой, однако, не пошел. Он обогнул здание и направился к избушке на бетонных ножках, которую арендовала у ТСЖ потомственная вещунья Пелагея. Услуги Пелагеи пользовалась заслуженным спросом у жителей и жительниц "Куполов". Кому мужа найти загулявшего, кому - компаньонов, отчаливших вместе с "общаком" в неизвестном направлении, кому - машину украденную. Иванько тоже Пелагея пользовала, в исключительных, конечно, случаях, потому как в целом во всяких там экстрасенсов и колдунов он не верил. Но тут случай был тот самый, исключительный.
Боря постучал условным стуком - дверка и открылась.
- Что, Борисушка, невесел, что головушку повесил? - начала традиционный запев вещунья. Иванько недовольно поморщился. - Ладно, Боря, чаю, кофе или все на фиг?
- Все на фиг, Геюшка. Не естся мне, не пьется и не спится.
- Ну, поведай мне о своей кручинушке.
Борис поведал, не вдаваясь, однако, в детали, не называя имен, не раскрывая паролей и явок. С одной стороны, вещунье они ни к чему, а с другой - береженого бог бережет.
- Фото есть какое? - спросила вещунья.
Иванько молча протянул айфон с фотографией десяти бетонных кучек, которую он сделал, въезжая в комплекс.
Пелагея долго молчала, сосредоточенно водя рукой по теплому замызганному экрану.
- Паук это сделал, Боренька. Образ мне такой идет - всех он опутал паутиной проводов, всех затянул в свои сети, про всех все знает и власть имеет надо всеми.
- Что ты, баба, белены объелась? Какой еще паук?
- Оборотень, Боренька, человек-паук.
- Где искать-то этого членистоногого?
- В сердце, в самом сердце ищи, Боренька. Только трогать его нельзя - неприкасаемый он.
- Да трогать я и не собираюсь. Ты мне имя, имя только скажи.
- Буква мне идет такая, на виселицу похожая.
- С одной ногой виселица или с двумя?
- С одной, сердешный, с одной.
С одной, "Г", значит. Геннадий, Григорий, Генрих, Гарик, Герасим, Муму. Тьфу ты! Черт его знает.
- А больше ничего не видишь?
- Сдается мне, что он - гей. - Пелагея вздохнула. - Мелковато изображение-то.
- Так оригинал под боком.
- Ну тогда ты, молодец, не кручинься. Ступай себе с богом. А я пойду поразнюхаю надпись. Может, чего и вынюхаю.
Иванько вышел из избушки и отправился в салон тайского массажа, занимавший соседнее с Пелагеей помещение. Выворачивание суставов и ходьба коленями по его одеревеневшему телу, надеялся склонный к мазохизму Борис, отвлечет от тяжких дум о судьбах отечества и личных перипетиях. Вещунья Пелагея поправила перед зеркалом свой красочный прикид, приколола на все нужные места амулеты от сглаза, подхватила метлу - отбиваться от бесов, и отправилась к первоисточнику - вынюхивать аэрозольную краску драматической надписи.
13 апреля, 11 час. 30 мин
Геймураз Вездесущий
Глубоко законспирированный туркменский разведчик Геймураз Ненашевич Козюлькулиев искусно расставлял обширные шпионские сети. Человек-паук прыгал с подоконника на подоконник своего дома на крыше "Золотых куполов", расправляя и закрепляя сложную систему проводов и антенн, издали похожую на дизайнерские занавески.
Геймураз никогда не бывал на исторической родине - он покинул ее еще во чреве матери и родился коренным москвичом. Однако его отец - идеологический работник во втором поколении - воспитал сына настоящим патриотом Туркмении. Он рассказывал сыну про Тюркский каганат, про державу Ганзевитов, про опустошительное монгольское нашествие, от которого туркмены не могут оправиться и по сей день. Умный мальчик, в артериально-венозной системе которого текла древняя шахская кровь, блестяще закончил мехмат МГУ и поступил на работу в "почтовый ящик", как называли в советские годы оборонные предприятия.
Внезапное обретение Туркменистаном независимости в результате распада Советского Союза глубоко озадачило весь туркменский народ в целом и Геймураза как его отдельного представителя. Иссяк источник пропитания, худо-бедно поддерживавший гордых потомков текинцев и эрсари. Ничего не оставалось туркменам, кроме песков и нефти, а нефть пить и кушать они на тот момент еще не научились. Сам Туркменбаши, бывший первый секретарь местного отделения КПСС, просивший называть его теперь Просто Шах, обратился к толковому Геймуразу за срочной помощью.
Сердце у Геймураза было отзывчивое, а голова - светлая. Аналитический мозг моментально просканировал ситуацию. Россия переходила к новым, капиталистическим отношениям, и этим надо было быстро и точно воспользоваться. Геймураз, который к тому времени уже возглавлял свой "почтовый ящик", срочно его приватизировал, дал ему неброское название "Флажок", через туркменских посредников закупил новейшее американское оборудование для систем секретной связи и стал эксклюзивным поставщиком оного для правительственных и силовых структур суверенной России. Туркменское же государство на последние деньги приобрело у японцев подслушивающую технику последнего поколения и отправило ее древним шелковым путем прямо в логово Геймураза, расположенное в самом сердце "Золотых куполов".
Человек-паук стал вхож повсюду: в сортир президента, в спальню премьера и даже в постирочную председателя Центробанка. И везде расселял он своих жучков и червячков. Его пустынное происхождение создавало ему отличное прикрытие. Ни один функционер в здравом уме и трезвой памяти не мог заподозрить человека с фамилией Козюлькулиев в работе на акул империализма. А он на них и не работал. Он действовал в интересах своей исторической родины. А уж что делала голодная родина с его добычей - это другой вопрос.