И только-только эта мысль окончательно сформировалась в нагретой южным солнцем голове сигнальщика, только-только тело само двинулось в направлении желанного источника знаний... В этот самый момент нагрянул на мостик, татаро-монгольскому игу подобен, командир боевой части. Связист. В погонах капитан-лейтенанта, роскошных усах цвета спелой пшеницы и фуражке с шитым "крабом".
- Ганитулин говорил, что у вас есть конус, - сказал командир боевой части, не отвлекаясь на глупые вопросы.
- Есть, - ответил сигнальщик, не меняя расслабленной позы и воспринимая командира как нечто подобное миражу.
- Покажи, - потребовал командир боевой части.
Сигнальщик лениво сделал два шага и, ткнув пальцем в сигнальную фигуру, сказал:
- Вот.
- Что "вот"? - не понял командир.
- Конус, - лаконично ответил сигнальщик мысленно занятый выбором места для чтения.
Да, чуть не забыл. Вам же, наверняка, не ведомо, что такое "Конус". Так вот, "Конус" - это не только геометрическая, но еще и сигнальная фигура. А смысл, вкладываемый в нее, следующий: "Дать самый полный назад и работая машинами удерживаться на месте". Ясно? Тогда оставим конус, тем более, что используется он крайне редко, его создателям и вернемся в Севастополь.
- Это конус? - подозрительно спросил командир.
- Конус, - подтвердил сигнальщик, в суть проблемы вникать абсолютно не желавший.
- Э-то ко-нус? - снова спросил командир. По слогам, надеясь, видимо, интонацией чего-то достичь.
Сигнальщик нехотя повернул мысли в сторону службы. Он посмотрел на командира, на конус, пытаясь понять чем второй не угодил первому, провел ладонью по шершавым ребрам сигнальной фигуры.
- Конус, - ответил сигнальщик. И пожал плечами. Мол, чего ж вам еще товарищ капитан-лейтенант. Это уж точно конус. Конусей не бывает.
- Это не конус, - авторитетно, как обухом по голове, заявил командир.
Сигнальщик служил третий год, а, следовательно, первый закон службы, гласящий, что командир всегда прав постиг на собственной шкуре. Но, кроме того, он еще и окончил школу. А в школе изучал геометрию, по которой имел только положительные оценки. Быть может, он не знал, как выглядит додекаэдр, но такую простую фигуру как конус - узнал бы в темноте и на ощупь.
Однако годы службы научили его осторожности и, вместо чтобы сказать как ранее "Ой не морочьте мне голову", сигнальщик осторожно поинтересовался:
- А какой, по-вашему, конус?
- Не, по-моему, - ответил командир боевой части, связист, с высшим образованием, - а по-настоящему.
- Хорошо, - сказал сигнальщик. - Какой по-настоящему конус?
Командир, хитро прищурившись, достал блокнот и несколькими ловкими штрихами изобразил на клетчатом листе ромб.
- Вот, - сказал он довольный. - Это конус.
- Это ромб, - сказал сигнальщик, имевший по геометрии только положительные оценки.
Рядом с "конусом" командир изобразил цилиндр.
- Это ромб, - сказал он, тыча пальцем в то, что, по мнению сигнальщика, именовалось вовсе не так.
В глазах сигнальщика плеснулся ужас. С одной стороны он прекрасно понимал, что конус - это конус, ромб - ромб, а цилиндр, хоть и тоже является сигнальной фигурой, рядом с ними и близко не стоит. И весь многолетний курс красивой науки геометрии - от бедняги Архимеда и до наших дней - ясно определяет как и что выглядит. Но, с другой стороны... С другой стороны образованный сигнальщик служил уже третий год. И знал, что прав не тот, кто имел по геометрии только положительные оценки, а тот, у кого звезды на погонах крупнее.
"Не иначе врал нам Архимед, - шевельнулась под черепом подленькая мысль. - Столько лет".
Следующая мысль была уже не такой подлой и старину Архимеда оправдывала не хуже чем адвокат из золотой десятки.
"Ходили слухи о принятии нового устава, - вспомнил вдруг сигнальщик. - Так, может, приняли уже? И согласно новому уставу ромб отныне именуется конусом? А Архимед и вовсе ни при чем, а?"
Это успокаивало. Но годы, как теперь оказалось, убитые зря на изучение красивой науки геометрии, ни за что не позволяли согласиться с тем, что даже такая высокопоставленная шишка как Министр Обороны имеет право присваивать новые звания геометрическо-сигнальным фигурам.
Эти самые годы подсказали, что специально для таких случаев рабочие завода по производству сигнальных фигур, глядя в учебник геометрии, пишут на них, на фигурах, то есть, "конус", "ромб", "цилиндр" и так далее.
Сигнальщик, вытягивая шею, осмотрел конус со всех сторон. И успокоился. Потому что вновь поверил в Архимеда. На одном из ребер, белым по черному, кириллическим шрифтом было ясно выписано: конус.
"Слава, тебе, красивая наука геометрия, - подумал сигнальщик". И ткнув пальцем в надпись, торжественно произнес:
- Во!
- Что "во"? - не понял его командир боевой части в звании капитан-лейтенанта и с высшим образованием.
- На нем же написано, что это конус, - улыбаясь от уха до уха, пояснил сигнальщик.
Командир боевой части, связист, капитан-лейтенант с высшим образованием соображал быстро. Иначе он не был бы командиром. Он посмотрел на надпись, на радостного сигнальщика и тоже улыбаясь, причем, ничуть не хуже сигнальщика, произнес знаменательную фразу, которая при переводе с исконно русского на просто русский поясняла, что нельзя верить всему, что написано. А то прочитал, поверил, а там на самом деле дрова лежат.
Сказал и уставился на улыбающегося, уже по инерции, сигнальщика.
Сигнальщик пожевал губами, хлопнул глазами пару раз, а потом вспомнил, что существует такая, все поясняющая книга как "Справочник сигнальщика флота", куда, заикаясь, посоветовал заглянуть командиру.
- И правда, - сказал посерьезневший командир боевой части.
И удалился, оставив обалдевшего сигнальщика размышлять о взаимодействии красивой науки геометрии и корабельного устава.
Как говаривал, бывало, Козьма Прутков: "Если в зоопарке на клетке со слоном написано заяц, не верь глазам своим". Так-то.
О товарищах капитанах первого ранга
Ох уж эти мне капитаны первого ранга. А которые комплексом одержимы - так в особенности. Уж простите меня заранее, но когда до заветного погона - без просвета, зато с извилинами - осталось всего ничего, когда и должность у него адмиральская и академия давным-давно за плечами... и остался ему до огромных звезд всего один крохотный шажок...
А он уже и ногу занес...
И тут как кирпич с ясного неба очередная бредовая идея, неясно каким ветром занесенная в плешивую голову бывшего ставропольского комбайнера - теперешнего Верховного Главнокомандующего: "В свете гласности и перестройки будем сокращать генералитет".
Ну и сокращайте... пожалуйста... генералитет. А адмиралы-то причем?
В общем, наш "без пяти минут адмирал" злится, матерится, рвет роскошные, шитые золотом погоны с новенькой черной шинели и топчет украшенную "дубьем" и специальным, адмиральским "крабом", фуражку, изготовленную мастерами своего дела ко дню коронации, то есть, я хотел сказать, присвоения очередного звания. А потом начинает вести себя по-генеральски. То есть брать командование на себя, лезть не в свое дело, отдавать идиотские приказания и требовать для себя непонятно каких почестей.
Начальник МЭОНа, капитан первого ранга Орлов был как раз из таких - сокращенных. И, поэтому, время от времени, выкидывал. Веселил, так сказать, личный состав.
Прозвище у него было "Тесть". А потому что наш связист зятем ему приходился, надеясь, видимо, тоже извлечь некую пользу из адмиральства. Ну и извлек. "Драл" его тесть по-родственному. То есть нещадно. Даже во "время свободное от службы". А чего ж вы хотели, товарищ капитан-лейтенант? Любишь жену, терпи и ее папашу.
Итак: лето, жара, Черное море, Севастополь - новенький ПСКР проходит ходовые испытания. Турбины урчат, колеса крутятся, винты пенят воду - корабль выписывает циркуляцию. На мостике сигнальная вахта - два матроса третьего года службы - отличники боевой и политической и вообще специалисты своего дела. Облокотясь афедроном о леер, они лениво осматривают горизонт, время от времени используя для этого отечественную оптику. Тепло, тихо - круиз, а не служба.
Тесть, решивший урвать от южного солнца и свежего морского воздуха свою долю военно-морского кайфа, вышел на верхнюю палубу. Подышать. Он до предела растянул широченную, всю в искусственных зубах, пасть, вдохнул и мимоходом бросил взгляд вверх. Нет, не на небо. На мачту. На мачту, где гордо болтался, развеваемый соленым ветром, зеленый пограничный флаг с одинокой белой звездой в центре. Выдохнуть Тесть уже забыл. Вместо этого он немедленно затребовал зятя, коему в силу его должности подчинялись сигнальщики, и в таком сопровождении осчастливил своим появлением мостик.
- Почему мы идем без флага? - спросил сопровождаемый связистом Тесть у сигнальщика - матроса третьего года службы, отличника боевой и политической и вообще специалиста своего дела.
Сигнальщик, матрос третьего года службы, побывавший, повидавший и командирского тестя воспринимающий не иначе как досадную, но неустранимую помеху, даже в лице переменился. Он-то ведь прекрасно помнил как сам, лично, вздергивал этот "исламский" символ. Он бросил взгляд на мачту и вздохнул облегченно.
- С флагом, - ответил сигнальщик - матрос третьего года службы и так далее.
- А какой это флаг? - спросил Тесть, загадочно улыбаясь.
Сигнальщик бросил еще один взгляд на мачту.
- Флаг командира соединения, - ответил он, обнаружив белую звезду там, где ей и полагалось находиться - в самом центре зеленого поля.