В голове у Ромы зашумело: "Во попал! Сейчас за нарушение формы одежды всех троих загребут скопом в комендатуру для разборок. Им тоже план выполнять надо. А там пока что… Неизвестно как обернётся, но что самолёт пропустим и билеты пропадут это факт." А чтобы поменять билеты с поезда на самолёт, он деньги у половины кубрика занимал. По вытянутым лицам соседей Рома понял, что отсюда помощи ему ждать не следует. Ещё надеясь, что пронесёт, он боковым зрением, наблюдал, как к ним медленно подходит полковник с двумя курсантами. У всех троих на рукавах были красные повязки. По танкам в черных петлицах было видно, что все они из местного танкового училища.
– Короче, – шепнул Рома своим новоиспеченным приятелям, – если я чушь какую нести буду, вы молчите и поддакивайте, а если что спрошу, поддержите. На, подержи подарок, – он протянул плексигласовый крейсер Боре.
– По-опрошу предъявить документы, – козырнул подошедший полковник.
Ребята ответили на приветствие и нехотя протянули свои военные билеты и отпускные документы. Изучив бумаги, танкист не торопился их отдавать, придирчиво осматривая внешний вид матросов.
– Что это у тебя на плече?
– Подарок! – хором ответили все трое.
– Понятно.
Начальник патруля с любопытством рассматривал не часто появляющуюся в этих краях пёструю флотскую форму. Похоже, она и привлекла внимание патруля.
– А чего это вы такие разные? – ухмыльнувшись, спросил полковник и, давая понять, что намерения у него достаточно серьёзные, строго добавил. – Почему в неуставной форме одежды?
Соседи молчали, и Рома взял инициативу на себя:
– Товарищ капитан первого ранга!
– Вы мне льстите, товарищ старшина второй статьи, у меня другое звание.
– Товарищ полковник, – поправился Рома – У нас с формой одежды, всё как положено. По уставу.
– Неужели?!
Полковник явно не ожидал такого поворота событий. А Рома рассчитывал на то, что тот, последний раз открывал устав, будучи лейтенантом, в училище и вряд ли помнил всё содержание раздела флотской формы одежды.
– Как вы это объясните? – начальник патруля указал пальцем на разномастные погоны. – У тебя "Ф", там "ТФ".
Боря с белобрысым, тоже с интересом посмотрели на Рому.
– Так это оно… тащ… – Рома растягивал слова, давая себе время подумать:
– Так положено… это вам только кажется, что все моряки одинаковые, но тут есть разница. Я, вот, на флоте служу, но не на корабле, а на берегу, в береговой службе, поэтому у меня на погонах только буква "Ф". А они…, – Рома указал на своих соседей, – служат на кораблях, у них поэтому "ТФ".
– А почему тогда у этого орла "ТФ" с бакланом? – усмехнулся полковник.
– Для нас, тащ, слово "баклан" – обидное. Просьба, его не применять. Это просто мой товарищ на корабле первого ранга служит. Ему, поэтому чайки в погонах положены.
– А офицерское кашне?!!
– Так он же на крейсере служит! Вон, он его даже на плече таскает. У всех "крейсерских" такая парадная форма. Вы же, наверняка, на параде по телевизору видели? Там все моряки с крейсеров – в кашне.
Полковник не припоминал, что он видел и что не видел на параде по телевизору, но уверенность Ромы его несколько смутила.
– А ленточки тогда почему у вас у всех разной длины?
– Так это, товарищ полковник, у моряков так заведено. За каждую боевую службу по десять сантиметров можно добавлять.
Рома старался говорить как можно более уверенно, хотя и сам не верил, что кто-то может спокойно слушать всю эту ахинею:
– Вот я, например, на берегу служу, в море на боевой службе никогда не был, и ленточки у меня поэтому короткие…
Роме вдруг стало жалко себя. Ему, служившему на ракетном крейсере, было очень трудно приписывать себя к "левым" береговым служакам. Но обстоятельства требовали жертв, и он продолжал:
– Ты похоже на одной "боевой" был, да? – спросил Рома белобрысого, внимательно измеряя взглядом длину его ленточки.
– На одной, – еле слышно поддакнул тот.
– Ну вот, – обрадовался Рома, – поэтому у него ленточки только на десять сантиметров длиннее, чем у меня, а вот он, – Рома указал на Борю, – два раза. Его ленточки ещё длиннее. А латунные якоря…, – предупредил он очередной возможный вопрос, – за дальний поход.
Рома смотрел честными глазами на непонятливого полковника и терпеливо объяснял сухопутному офицеру все тонкости и нюансы флотских знаков различия. Было видно, что полковник начал сомневаться. "А черт их знает, с их флотскими правилами! Может что и правда?" После некоторого раздумья начальник патруля выразительным жестом ладони остановил Ромино увлекательное повествование:
– Половина из того, что вы мне тут плетёте, – бред сивой кобылы.
Матросы переглянулись.
– По-хорошему вам за это, в комендатуре денёк промаршировать не помешает, – продолжил полковник и, выждав выразительную паузу, добавил. – Но у нас всё-таки войска родственные: и вы, и мы в железе служим. Так что, принимая во внимание наши родственные отношения, ваши три года службы и то, что находчивость тоже надо поощрять, больше не задерживаем.
Полковник протянул матросам их документы и, козырнув, пошел дальше искать менее находчивых нарушителей. А Рома переложил подарок с Бориного плеча на своё и ребята поспешили в здание аэропорта. От патруля подальше…
* * *
Возвращаясь из отпуска через Москву, Рома долго бродил в районе Садового кольца, безуспешно пытаясь найти по записанному на бумажке адресу дом семьи Фокиных. Он блуждал по улицам и переулкам, одной рукой придерживая на ноющем от усталости плече, футляр с крейсером, а другой волоча за собой сумку с разносолами – гостинцы парням на корабль. Попадавшиеся навстречу прохожие, у кого он спрашивал совета, или сами были приезжие, или ничем помочь не могли. Наконец Рома увидел на фасаде сталинского дома нужный номер.
Открыв массивные деревянные двери подъезда, он зашел в просторный украшенный лепниной подъезд.
– Вы к кому? – раздался окрик консьержки.
– К Фокиным.
Суровая дама из окна будки, долго и подозрительно разглядывала Рому и его крейсер. В конце концов вид отутюженной флотской формы сделал своё дело, и ему было дано добро пройти к лифту.
На этаже дверь Роме открыла миловидная женщина в красивом шелковом платье. Рома сразу узнал в ней Ольгу – младшую дочь адмирала Фокина. Он видел её на семейной фотографии, которую показывала ему её старшая сестра Галина, когда та в прошлом году приезжала к ним на корабль.
Увидев на лестничной площадке матроса с огромным крейсером, лицо младшей дочери адмирала приняло выражение, с которым обычно встречают неожиданно позвонивших в дверь свидетелей Иеговы:
– Вам что надо?
– Добрый день! Меня Роман зовут. Я из Владивостока, с "Адмирала Фокина" и по совместительству ваш дальний родственник, – улыбнулся Рома. – Мне, вот, поручили вам подарок передать от всего экипажа. Это модель крейсера, её матросы сами сделали.
Ольга стояла в дверях, преграждая проход и соображая, что ей делать.
– Мне его можно где ни будь поставить? – спросил Рома. – Тяжеленная штуковина.
Хозяйка нехотя отошла в сторону, впуская Романа в квартиру:
– Поставь здесь, в коридоре, на пол…
Роман осторожно протиснулся мимо хозяйки и с облегчением опустил крейсер в указанном месте. Выпрямившись, он огляделся по сторонам. Просторная четырёхкомнатная квартира с высокими потолками, люстрами и лепниной, массивная старинная мебель, кухня с кондиционером – всё говорило о статусе и достатке.
Хозяйка квартиры, не без удовольствия, отметила произведённое впечатление. Втянув в себя исходившие из кухни ароматы, Рома вдруг вспомнил, что с утра ничего не ел. Настала неловкая пауза, в течение которой, матрос и хозяйка внимательно изучали глазами плексигласовый крейсер.
– Ну, я пожалуй пойду, – сказал наконец Рома, – мне в аэропорт.
– Уже уезжаете? – облегченно вздохнула хозяйка.
– Да, у меня вечером самолёт.
– Ну, вечер – это ещё не скоро, – сказала вдруг Ольга, – А мы как раз обедать садимся. Отобедайте с нами, Роман, всё-таки дальний родственник.
Рома неуверенно пожал плечами, но Ольга уже приняла решение:
– Леонид, к нам гость, матрос с крейсера! – крикнула она в комнату, – проходите в гостиную, Роман.
Под внимательным взглядом хозяйки Рома снял ботинки и аккуратно поставил их в угол около двери. Положив на полку бескозырку, он проследовал в гостиную Боковым зрением он заметил в соседней комнате сидящую в кресле закутанную в шерстяной платок древнюю старушку в очках – жену адмирала Фокина.
За столом в гостиной сидели Ольгин муж Леонид и их сын Степан – мальчик лет восьми. Рома слышал от матери, что Леонид круто устроился, он работал поваром в Метрополе. Ольга вошла следом и, оглядев стол, недовольно воскликнула:
– Лёня, ну что без меня никто стол накрыть не может! Всё надо самой делать! Честное слово, это просто невозможно!
На столе тут же появилась белая кружевная скатерть. Ольга засуетилась, звеня посудой. На стол выставлялись разнокалиберные рюмки, фужеры, выкладывались многочисленные столовые приборы, о назначении большинства из которых Рома даже и не догадывался. Леонид с сыном заложили каждый себе за ворот выданные Ольгой салфетки. Рома посмотрел на них и неуверенно повертел в руках свою салфетку. Ольга не спускала с него глаз, с интересом наблюдая за его действиями. "Ну не за ворот же тельняшки мне её засовывать?" – подумал Рома и аккуратно положил салфетку себе на колени.
– Я тоже хочу обедать, – послышался из коридора старческий голос.
Ольга вспыхнула и выбежала в коридор: