Через какое-то время я получил аванс, оказавшийся впоследствии окончательным расчетом. Суммы не помню (время было девальвационное, и счет шел на миллионы) - хорошо помню, однако, способ оплаты: посланец инвесторов занес деньги мне на дом в полиэтиленовом пакете с надписью "Мальборо".
Это был детинушка в майке, под которой угадывалась мощная и хорошо напрактикованная мускулатура. Он с выгрузил дензнаки прямо на кухонный стол и предложил их пересчитать. Будучи в предынфарктном состоянии от присутствия этого субъекта на своей жилплощади, я только спросил, где расписаться за получение.
Браток посмотрел на меня как на тяжелобольного.
Когда он покинул мою квартиру, я запер дверь на все полтора замка, причем отчетливо помню, что хотелось еще и привалить ее чем-нибудь для надежности.
Но так просто отделаться от партнеров по строительству русского Голливуда не удалось: через какое-то время мне передали просьбу от инвесторов - помочь им выйти на Хасбулатова.
Руслан Имранович был в ту пору спикером Верховного совета, и всего-то нужен был от него браткам один автограф, чтобы легализовать одну большую гуманитарную акцию. Целью акции было немедленное благоденствие Новосибирской области (с последующим выводом активов в оффшор, разумеется).
С Хасбулатовым, по обоюдному нашему счастью, я знаком не был (братки меня переоценили); инвесторы нашли выход на Белый дом в другом месте - и хмуро жаловались потом, что в приемной у "Имраныча" только за то, чтобы донести бумажку до письменного стола, с них попросили пятьдесят "штук".
Я еще, помню, уточнял, "штук" чего и сколько этого в "штуке".
Потом я дописал сценарий, и - вы будете смеяться! - на Киностудии имени Горького начался подготовительный период: пробы, поиски натуры, составление сметы…
Когда подготовительный период закончился, выяснилось, что денег больше нет. Потом выяснилось, что нет и инвесторов. Ни один телефон не отвечал. Протертые кресла в их "офисе" придавливали к полу другие энтузиасты первоначального накопления капитала.
Может быть, с добычей хасбулатовской подписи новым браткам повезло больше…
Десять лет спустя
С конца восьмидесятых меня иногда звали на эстраду; в основном на сборных концертах - в качестве гарнира, с краю тарелки, для разнообразия. Впрочем, "блюда" были действительно выдающиеся - Жванецкий, Хазанов…
Среди организаторов выделялся глава новой концертной фирмы. Он собирал звезд первой величины, набивал публикой огромные залы, стриг немыслимые барыши… Он выходил из навороченного серебряного джипа, каких еще почти не было в Москве в те годы - чуть за сорок, ранние залысины, печальные, немного усталые глаза победителя…
Потом моя судьба свернула с эстрадной дорожки, и я забыл человека с усталыми глазами.
Мой взгляд наткнулся на них через десять лет - в забегаловке у Белорусского вокзала. Приткнувшись у окна, владелец глаз пил какую-то кофейную бурду. Руки, державшие чашку, немного тряслись. Все радости прошедшего десятилетия - первого десятилетия ново-русского капитализма, со всеми его "счетчиками" и прочей конкретикой , - серой плитой лежали на лице бывшего владельца серебряного джипа.
Не поручусь, что у него было где переночевать в тот день.
Вздрогнув, я отвел глаза, но еще раньше отвел их он.
Признание
Самую высокую оценку своей телевизионной работы я получил от смуглого крупного господина, мне совершенно незнакомого.
- Господин Шендерович, я за ваши программы пачку чая давал охране!
Мы ехали по Садовому кольцу. За минуту до того он причалил на мою поднятую руку.
- Сидели? - уточнил я зачем-то.
Он кивнул.
- За что?
- Я рэкетир, - просто ответил он и рассказал историю, вполне банальную для начала девяностых. Делили "Лукойл" в Волгограде… Вызвали "бригаду" из Средней Азии… Начальник РОВД взрывал своих, потому что был в доле…
- Я шесть с половиной лет получил. Бог меня сохранил. Остальных потом закатали под асфальт вместе с семьями, - спокойно, как о рыбалке, рассказывал мой попутчик. - Там война была настоящая…
Пока он сидел, остался без дома и прописки в Ашхабаде. Живет теперь в этой "Волге", которую ему подарили по старой памяти братки. Братки зовут обратно в криминал, но он туда больше не хочет. Чеки от всех покупок возит в "бардачке" машины - бережется от милиции…
- Как вас зовут? - спрашиваю напоследок.
- Южный, - отвечает. - Рэкетир Южный. Вы не сомневайтесь, - добавил он, - я настоящий был рэкетир, меня Кобзон знает…
Никакого рэкета!
N. рассказывал мне о своем бизнесе в 90-х на Украине - как дивно, просто и в полном соответствии с законом все складывалось! Картина выходила совершенно бельгийская…
- Погодите, а рэкет? - осторожно поинтересовался я.
- Какой рэкет! - удивился N. - Никакого рэкета не было.
И помолчав, добавил:
- У меня дядя - глава федерации рукопашного боя Украины.
На пальцах…
Играть на баяне, щипать секретарш, пороть губернии, летать на истребителе, прилюдно мочиться и мочить… - вот что нужно! И народная любовь подоспеет.
А Егор Тимурович Гайдар, возражая в 1992-м кому-то из народных депутатов, позволил себе слово "отнюдь". Те взревели от возмущения и даже ногами затопали. Они решили, что над ними издеваются.
Чуть позже, перечисляя порядок действий, необходимых в российской экономике, Егор Тимурович принялся разгибать пальцы из кулака, начиная с большого (молодость российского премьера прошла в Принстоне).
И я, симпатизирующий ему, вдруг понял с печалью, что у Егора Тимуровича нет политических перспектив. И макроэкономика тут ни при чем.
Синхронный перевод
Дело было в октябре 93-го.
- Если к власти снова придут коммунисты, это будет апокалипсис, - сказал Егор Гайдар.
- Что будет? - не понял телезритель.
- Пиздец будет, - перевел ему другой.
Кремлевский спиноза
…анализируя ситуацию тех дней, родил словосочетание "эпицентры власти". Он даже не понимал, до какой степени угадал со словом.
Уважительная причина
- Фашизм в России не пройдет, - успокоил демократическую общественность Григорий Горин.
И пояснил свою мысль:
- Не пройдет по той же причине, по которой не прошли ни социализм, ни капитализм. Просто в России ничего не проходит!
Сон о приватизации
В начале девяностых жена работала в американской фирме, проводившей пиар-кампанию российской приватизации.
Однажды она проснулась в холодном поту: ей приснилось, что ее сослуживцы отпиливают ноги каким-то старикам. А начальник Билли говорит: я тебя предупреждал: в нашей акции должны участвовать все слои населения, в том числе инвалиды… И жена во сне вспоминает, что не обеспечила участие инвалидов! И вот, для пущей американской политкорректности, старикам отпиливают конечности.
По результатам приватизации следует признать, что сон оказался - в ногу…
Любовь народная
День ельцинского референдума ("да-да-нет-да") я встретил в Риге.
Участок для голосования добрые латвийские власти устроили не в российском посольстве, а в одной из воинских частей на окраине города - туда я и поехал, в славной компании со Жванецким и Карцевым.
Разумеется, их немедленно узнали. Жванецкий стоял в плотном кольце соотечественников, расписываясь на тетрадных листах, воинских книжках и фуражках; с Карцева сбирали пыльцу по соседству.
И вот некий военнослужащий, отстоявши очередь к Жванецкому и получив доброжелательный автограф на фуражке, поинтересовался:
- Вы небось за Ельцина?
- За Ельцина, - подтвердил Жванецкий.
- Фашист! - сказал ему военнослужащий, забрал фуражку с автографом и ушел.
Разрыв хозяйственных связей
Программа "Время", конец 1994-го.
Из самолетного нутра выпадает бомба. Бомба разламывается на несколько кусков, те - еще и еще… Через несколько секунд внизу встает на дыбы земля. Сущий ад!
Все это комментирует приятный баритон за кадром. Вот какое замечательное оружие производит НПО "Базальт", говорит баритон, и нет ему аналогов в мире, и все хотят его купить: и Ирак, и Саудовская Аравия… Огромный интерес в Латинской Америке! Но (говорит баритон) - разрыв хозяйственных связей, невыплаты, инфляция… В результате: такое хорошее оружие лежит на складах, и склады взрываются…
Последняя фраза репортажа стоит того, чтобы привести ее дословно. "В итоге, - говорить опечаленный баритон из программы "Время", - получается: ни себе, ни людям!"
Точные координаты
Моя дочь, моя жена и моя теща договариваются по телефону о встрече на Пушкинской пощади.
- У магазина "Бенетон"! - говорит дочь.
- Который раньше назывался "Наташа", - уточняет жена.
- А-а, это там, где бомбоубежище… - понимает наконец теща.
Утеряный секрет
Мой киевский друг Саша Володарский когда-то играл в настольный теннис и даже входил в юношескую сборную Украины. Много лет спустя по папиным стопам пошла дочь…
И вот однажды она звонит отцу с насущным вопросом: напомнить, как делается резаный удар. Володарский, на шестом десятке жизни, объясняет, как учили:
- Все очень просто, дочура: руку резко, снизу вверх, под углом сорок пять градусов, - и на пионерский салют!
- А пионерский салют - это как? - спросила дочка.
И Володарский почувствовал себя счастливым.