Лежа в тени на веранде, Остап обдумывал воплощение в жизнь предпринимаемого поиска подводных сокровищ.
- Интересно, как там мои посланцы? Если не выудят карту, придется ехать за ней мне, - тихо проговорил он вслух.
Козлевич и Балаганов отправились в Харьков после того, как их предводитель Остап Бендер выяснил, что "Пенькотрест" находится не в Мариуполе, а в Харькове.
- А вы знаете, Шура, Адам, мне ехать в этот самый "Пенькотрест" сейчас нельзя. Дела клуба "Два якоря" требуют постоянного моего присутствия в Мариуполе. Вы, Шура, и вы, Адам Казимирович, уже набрались опыта, как надо входить в контакт с людьми. И если у вас еще нет моих многочисленных способов приобретения денег, то я, полагаю, вы можете что-то придумать, чтобы нужный нам управляющий "Пенькотрестом" Сукиасов Вениамин Гидальевич поднял руки кверху и вручил вам заветную для нас карту. А-а, как?
- Ну, командор… - протянул неуверенно Балаганов. - Боюсь, что я не смогу.
Козлевич тернул рукой по усам и ответил:
- Да и я, знаете, Остап Ибрагимович, не по этой части. Но однако же, братцы, раз дело требует, - взглянул непревзойденный автомеханик на Балаганова.
- Вот-вот, требует и принуждает, камрады, и заставляет действовать, - подтвердил Остап. - В то время как вы будете добывать карту, ваш капитан попробует кое-что сделать необходимое к вашему возвращению, детушки.
После этого разговора Балаганов и Козлевич поехали в Харьков. Но не на машине, что было очень непривычно для Козлевича, а на поезде.
И вот сейчас Остап подумал о свои" командированных. Но не только о них.
Его подчиненные занимались уборкой дома. Им помогал развеселившийся Звонок, соскучившийся по людям. Он прыгал возле Исидора и Саввы, полаивал, повизгивал и носился по двору за воробьями.
- Неужели это все блеф? - произнес Остап вслух.
- Вы что-то спросили, капитан? - высунул голову из комнаты Мурмураки. Он старательно подметал пол и был в этот момент у самой двери.
- Нет, Сан Саныч, это я так, о своем…
- Вот и я сейчас о своем… - предался воспоминаниям о своей жене бывший заврыбой. - Я ей все отдавал до копейки… Каждый день ей свежую рыбку из ценнейших… К именинам ее подарок подносил дорогой- И на одежду и белье ее я не скупился, капитан. Когда курортники разъезжались, мы с ней поездки разные делали. Вот мой свояк, бывший водолаз ЭПРОНа, на одну зарплату живёт, а жена мертвой хваткой за него держится. "Мне без моего Федюши никак нельзя", - говорит она. Живем небогато, но дружно. Так как же это получается, товарищ Бендер. Я ей все, а она от меня?
- Кто? - плохо слушал своего подчиненного Остап.
- Как кто? Моя жена, а не жена Федора, конечно.
- А кто такой этот Федор?
- Да свояк мой, я говорю. Не от него же ушла жена, а от меня, неужели не ясно? А вот скажите, капитан, как думаете, сейчас многие жены уходят? И почему? - допытывался Мурмураки.
- Думаю, что не многие, Сан Саныч, - вяло ответил Бендер, почувствовав, что голову обуревает сонливость. Но все же добавил - На нас сейчас они сами женятся… - промелькнул в его мозгу недавний инцидент с его квартиросдатчицей.
- Вот-вот, Федора она и женила на себе с помощью ребенка… А он по опасной службе пошел. Все время в ЭПРОНе служил…
- Это что - ЭПРОН, Сан Саныч?
- Как что? Контора по подводным работам, капитан. Затонувшие пароходы поднимают…
Эти слова как рукой сняли сонливость с Остапа. Он поднял голову и некоторое время смотрел в сторону двери, где стоял с веником в руке Мурмураки.
- Затонувшие пароходы поднимают? - повторил Остап.
В то время как происходил разговор Бендера со своим еще нештатным завхозом-вахтером морского клуба "Два якоря", посланцы великого предпринимателя Балаганов и Козлевич ехали в Харьков. Ехали в купированном вагоне в веселой компании попутчиков. Если полный пассажир в очках был тоже не скучным пассажиром, то другой высокий человек кавказской наружности отличался разговорчивостью и шутливостью. Себя он представил троим попутчикам в купе так:
- Я, понимаешь, Чичинашвили. На Кавказе меня все знают. Давайте коротать время в дороге. Вот скажи, - обратился он к Балаганову, - ты русский язык знаешь? - И не дождавшись ответа спросил: - Скажи дорогой, какое русское слово имеет шесть букв "ы"?
- Шесть "ы"? - обвел вопросительным взглядом соседей по купе командированный Бендером. И не получив подсказки от своего старшего друга Козлевича и толстенького пассажира в очках, ответил:
- Извините, гражданин Чичинашвили, но такого слова я не знаю.
Кавказский собеседник разразился громким хохотом и сказал:
- Ну, хорошо, дорогой, не думай, не морщи лоб, панимаешь. Я тебе и всем скажу, - помолчал загадочно и по слогам проговорил:
- Вы-лы-сы-пы-ды-сты.
Дружный хохот присутствующих затряс купе так, что нельзя было понять, то ли оно трясется от хода поезда, то ли от хохота присутствующих и появившихся в дверях купе соседей.
После того, как смех поутих, человек кавказской внешности спросил:
- А какое русское слово имеет семь букв "ы"?
Снова никто ответить не мог. И после паузы Чичинашвили сказал:
- Ну, хорошо, скажу, если совсем не отгадываете, понимаешь, - и посмотрел с улыбкой на присутствующих:
- Слово это… - и снова по слогам - Вы-лы-сы-пы- ды-сты-чкы!..
Общий хохот заполнил купе и вырвался даже в проход вагона.
- Ну, а теперь загадка. Вот скажи, на "а" начинается, на столе валяется. Что такое будет?
Посыпались разные ответы. Но Чичинашвили все отрицал. Когда Балаганов сделал последнюю попытку и выпалил:
- Арбуз!?
- Э-э, никто не знает, никто не угадал, понимаешь. Скажу. Адын пара ботынок!
- Как же могут ботинки на столе валяться? - удивился Шура.
- Э-э, хозяин - барин, куда хочет - туда ставит.
После смеха человек кавказской наружности объявил:
- Другая загадка. На "д" начинается, под столом валяется. Что такое будет? Уважаемые?
Снова посыпались слова отгадок. Но весельчак все отрицал. Затем дал ответ:
- Другой пара ботынок! Понимаешь!
Хохот затряс купе и покатился дальше по вагону.
Так ехали и шутили пассажиры.
- Ну, хорошо, теперь я, - сказал серьезный пассажир, протирая очки, запотевшие, очевидно, от слез, выступивших на глазах от безудержного смеха. Он посмотрел на окружающих, помолчал и начал:
- Отпускает в увольнительную денщика офицер и говорит ему: "На тебе рубль для посещения борделя. Но смотри, чтобы девка здоровая была". Когда тот вернулся, генерал спросил: "Ну, а здоровая была?". "Ваше благородие, такая здоровая, такая здоровая, насилу свой рубль отнял".
Смех и понеслись другие анекдоты из уст пассажиров, еле дождавшихся очереди, чтобы и свой рассказать.
Устав от смеха и разных рассказов, пассажиры начали устраиваться на ночлег. Вечернее веселье догорало под вольный стук колес и синий свет ночной лампочки.
Командированные Остапом Бендером лежали на своих полках и еще спали, когда поезд, миновав Изюм, Балаклею, увеличив скорость, начал приближаться к Харькову.
Балаганов и Козлевич стояли у открытого окна и смотрели на мелькающие строения пригорода.
- Как нам расположить к себе этого Сукиасова… - говорил Балаганов. - Задачу перед нами поставил командор, - покачал головой он.
- Ничего, что-нибудь придумаем, братец, - успокаивал его Адам Казимирович, подкручивая кончики своих запорожских усов.
Поезд запрыгал на стрелках. Убавил ход и начал тормозить. Пассажиры засуетились к выходу. Состав дернулся и остановился у асфальтового перрона. Это был Харьков.
Глава XXIII. БЫВШИЙ ВОДОЛАЗ ПРИХОДА
Море переливалось в лучах утреннего солнца. Над морским простором носились чайки, охотясь за кормом. Городской пляж уже кишел отдыхающими.
У морского клуба "Два якоря" чинно сидели на ящиках Исидор и Ворошейкин.
Перед ними грозным шагом прохаживался Бендер. За ним, как приближенная особа к начальству похаживал Савва Мурмураки. Начальник клуба остановился и сказал:
- Первое. Сейчас же садиться обоим за весла. Руки в кровь стереть, а грести научиться, олухи вы неспокойные. Ясно? Иначе уволю и одного и другого. Понятно?
- Понятно, капитан, - вскочила пара намного разная по росту и комплекции. - А Мурмураки? - спросил с ехидцей Ворошейкин, глядя на приближенного к начальству.
- Это относится и к нему. Я с ним сейчас же плыву к порту, по пути Сан Саныч и будет проходить у меня школу гребли. Ясно?
- Так точно! - выпятил свой живот Исидор, удовлетворенный таким ответом.
- Понятно, капитан, - кивнул и Ким, погасив свою ревность к Мурмураки, посчитав вначале, что тому капитан делает поблажку.
Оставив двух подчиненных проходить школу гребли, Остап с Мурмураки поплыли к порту.
Сан Саныч сидел на веслах самой легкой шлюпки морского клуба "Два якоря". По команде Бендера, сидящего на корме, он опускал в море лопасти весел, делал гребок и вновь извлекал их из воды, чтобы повторить это же самое.
- Ну дальше, дальше повествуй, бывший заврыбой, - попросил его Остап.