Когда выпили по случаю спасения Звонка и знакомства, Остап спросил Федора:
- А каким это образом вы узнали, что собачка именно из нашего двора? Ведь на ошейнике адрес не указан?
- Да кто же не знает грека Валероса? Классный жил здесь грек, - обвел он взглядом веранду и двор. - Такую хорошую распивочную держал в порту, всегда и в долг мог дать выпить. А если надо, то и деньгами ссудить мог. А жена его Орсола отличную закуску готовила. А для детворы изготовляла удивительные восточные сладости. И халву, и микадки и даже мороженное, если зимой успевали запастись льдом. А мы им в этом и помогали набить ледник морским льдом в стужу. Эх, хороших людей выселяют, я вам скажу откровенно. Торговые, мастеровые, предприимчивые ведь они, не чета некоторым. Да… Ну, значит, как прочел на ошейнике, то сразу понял, куда надо нести вашего Звонка.
- Ну, это просто здорово, очень удачно, дорогой Федор Николаевич, - улыбнулся новому знакомому Остап.
- Как в кино, - вставил Балаганов. - Ведь если по справедливости, Адам Казимирович, и вы, друзья, такая трагедия! Звонок бросился в море, поплыл за пароходом, мы его уже похоронили, как утопшего и тут на тебе.
- Ну, дорогой, Федор Николаевич… Остап Ибрагимович, наливайте нашему другу, спасителю Звонка. И не только, за это следует и вознаграждение, - порылся в своем бумажнике Козлевич.
- Э-э, нет, такое у нас не принято. Выпить можно, друзьями быть можно, деньги позычать, если надо, можно, а чтобы за спасение живого существа… не надо, уважаемые, Адам Казимирович, не надо, прошу вас…
- Ну на этом и спасибо тогда, брат наш моряк, - согласился Козлевич и пошел снова в угол посмотреть на Звонка.
- А вы, как я понимаю, купили этот дом у греков? - спросил Прихода.
- Да, поселились здесь… - неопределенно ответил Остап.
- Работаете где, служите? Или дело свое открывать будете? - поинтересовался моряк, закусывая.
- Нет, не к такому делу мы, товарищ. Посланы сюда комитетом, чтобы поднять затонувшие предметы древности для музея.
- А-а, это интересно…
- Вот, читайте удостоверение, какое мы имеем, - протянул Остап документ собственного изготовления, - Если у вас есть желание вступить в наше общество по древностям - пожалуйста. Такое удостоверение можете получить и вы, Федор Николаевич.
- Да нет, ни к чему мне это. У меня служба. Время только для ловли рыбы. Но если что надо, то могу помочь с большим желанием. И очень даже. Что нужно? - задал деловой вопрос моряк.
- Что нужно? - испытующе посмотрел на него Бендер. - Баркас хороший, ну и помощник. А помощником, как я вижу, и вы можете быть, ведь так?
- А чего нет, конечно. С хорошими людьми и поработать интересно.
- И заработать не помешает. Государство вам заплатит.
- Это уж как водится, благодарю, Остап Ибрагимович, - кивнул Прихода. - А место известно, где искать эти самые музейные дела?
- Примерно. Надо отыскать людей, которые видели, как беляки бежали отсюда и как один баркас перевернулся и затонул.
- Это дело. Кажется, есть такие люди. И не только свидетели, но и участники такого.
- Это было бы просто классно, Федор Николаевич. Окажете большую помощь комитету…
Проводив спасителя Звонка до ворот и тепло распрощавшись с ним, компаньоны вернулись к себе и Остап, прогуливаясь по веранде, говорил:
- Нам нужны знакомства, знакомства и еще раз знакомства, камрады. Поиск подводного клада потребует много данных, не говоря уже о времени, которое может поглотить поиск его. Поэтому я правильно сделал, что начал первое наше знакомство с мариупольцем, сказав ему, что мы люди государственные, из комитета и подтвердил это нашими удостоверениями. Так будем поступать и дальше, если надо. Хорошо было бы, если бы нам удалось примкнуть к какой-нибудь морской или водной организации… - задумался великий предприниматель.
На следующий день, оставив Козлевича ухаживать за Звонком, Остап с Балагановым отправились заводить знакомства. Но когда вышли на улицу, то разошлись в разные стороны, чтобы завести больше знакомств и предпочтительно с моряками или людьми, имеющими какое-то отношение к морю.
Шкварчащий ряд шашлыков на вертелах извергал ароматный угар на много метров вокруг. Две сальные руки продавца с ловкостью фокусника быстро проворачивали вертела с подрумяненными кусочками мяса. А затем опускали партию чебуреков в чан с кипящим маслом. Там они пузырились и румянились. За его действиями никто так не следил, как горящие глаза кудлатой собачонки. Она то отбежит после окрика хозяина, то приблизится, облизывая свою пастенку красным языком.
Рядом с летней шашлычной на ящике из-под пивных бутылок сидел человек. Ему было лет под шестьдесят. Одет он был в потрепанную морскую тельняшку и брюки "клеш". Помятая мичманка подозрительной чистоты дополняла ею непривлекательный вид. Он перебирал в руках пробки от пивных бутылок, как монах четки, глотал слюну и жмурил глаза. А красный картошкой нос описывал замысловатые петли, стремясь побольше вдохнуть ароматного запаха из шашлычной. Из-под навеса доносился стук ножей, вилок, посуды и гул разговаривающих курортников.
- Ах, как я пал, как я пал, - завздыхал тяжело человек в тельняшке, закрывая глаза в горестной гримасе. Но вот на него надвинулась тень подошедшей фигуры и зазвучал жизнерадостный голос:
- Порази меня гром, если я вижу не любителя чебуречно-шашлычных изделий и знатока южных вин! Морской волк, не так ли?! Угадал?!
Человек в тельняшке и мичманке воззрился на подошедшего и тоскливо сиплым голосом ответил:
- Был когда-то и тем и другим, а теперь…
- Чем промышляешь, синеазовский краб?
- Промышлял, а сейчас так, чем придется… пемза, креветки, рыба иногда…
- Ладно, я вас заслушаю, - переходя на "вы" сказал ему Остап, - когда выделю на это время из своего уплотненного служебного дня. А сейчас, свистать всех наверх! Курс на шашлычную Садыка - представителя мариупольских частников. Угощаю я!
Человек в мичманке обрадованно вскочил и с угодливым выражением лица, обращенным к неожиданному благодетелю, заспешил за Бендером.
Прочтя надпись: "Шашлики и чабурэки со свыныны", Остап отметил:
- Лаконичное меню, - и взглянув на приглашенного, спросил - Вы не мусульманин, не потомок правоверных? "Со свыныны" вас не остановит?
- Нет, нет, что вы! Я ем абсолютно все! - заторопилась тельняшка, усаживаясь за дощатый стол.
- Я так и думал, - смахнув носовым платком со стула пыль, уселся напротив "синеазовского краба" Остап. Одернув тенниску цвета спелого абрикоса, он сказал - Ну-с, пока подойдет… ага, мы уже удостоены внимания шашлычно-чебуречного персонала! - взглянул он на женщину в переднике не первой свежести и в таком же чепце.
- По шашлику, по чабурэку со свыныны, - скосил он на висящую табличку глаза. - И бутылку портвейна красного. Вы не возражаете, надеюсь? - обратился он учтиво к соседу.
- Нет, нет, что вы! - глотнул слюну после выстрела своих слов приглашенный.
- Все? - дернулся в воздухе чепец.
- Быстроту обслуживания, и тогда все, - улыбнулся ей обворожительно Остап.
- Ну-с, - обратился к тельняшке Бендер, когда заказ был сделан. - Теперь можно и познакомиться. В моем паспорте написано: Остап Ибрагимович Бендер. Теперь вам ясно, черноморская акула, с кем имеете дело? - представился Остап, разливая в стаканы вино.
- Простите, вы так умно говорите, что я просто… - смутился угощающийся, беря дрожащей рукой стакан.
- Прощаю, - снисходительно кивнул ему Остап. - Выпьем и кратенько о себе, любезнейший, - чокнулся с ним он.
После выпитого вина, жмуря от удовольствия глаза и сочно чавкая кусочками шашлыка, гость представился:
- Исидор Кутейников я. Когда-то меня знали все и уважали… Был я директором метизного завода. Но трудно было угнаться за планом и товарищ Разворотов бросил меня на прорыв заведующим тарной базой. Но и здесь я проработал недолго. Нужен был заведующий похоронным бюро и товарищ Разворотов переводит меня туда. Но там план систематически не выполнялся и, слава Всевышнему, товарищ Разворотов бросает меня на прорыв возглавить местпромовское предприятие по выпуску грампластинок…
После очередной порции вина, Кутейников, предался воспоминаниям:
- Когда я вступал на эту должность, я произнес одну из лучших своих речей перед коллективами. Как сейчас помню слова: "Товарищи! Я переброшен к вам, чтобы наладить, улучшить и перевыполнить план предприятия. Вы как один возьметесь за выполнение взятых обязательств!" Грампластинка - это не просто музыка, товарищи, а техническая деталь музыки. И давайте ее сделаем еще более усовершенствованной и массовой! - разошелся захмелевший Исидор, что даже привстал, говоря эти слова будто перед коллективом, как когда-то. - Эх, было времечко, дорогой мой Остап Ибрагимович, - горько завздыхал Кутейников.
Бендер молчал, сочувственно глядя на профессионала-неудачника многих руководящих должностей, ожидая продолжения. И тот не задержался с ним.
- После грамофонных дел меня бросили директором магазина. Работал директором базара, начальником снабжения… А потом срок, - замялся Кутейников, - за хищение социалистической собственности…
- Не помог и товарищ Разворотов?
- Он умер от инфаркта, когда и его судить хотели. Когда освободился, нигде не принимают, как известно… Я и запил… уже никак не встану на ноги, - печально закончил свой рассказ Кутейников.
- Ваша жизнь достойна описания, если к ней еще добавить, что вы были, конечно, многоженцем и злостным алиментщиком, - серьезно подытожил Бендер.
- Откуда вы это знаете? - немного протрезвев, воскликнул Исидор.