Несмотря на все уговоры Манолиса, Орсолы, пассажиров и провожающих, таможенное начальство, представитель консульства и капитан "Катарини" были неумолимы.
Звонок юркнул между ног пропускников и пассажиров и скачками понесся к трапу парохода, по которому уже поднимались его хозяева. Но вахтенные моряки у трапа под строгим наблюдением капитана отогнали собачку в сторону и она заметалась по пирсу вдоль борта парохода, жалобно скуля и повизгивая. И в ее голосе, казалось, слышалось человеческое прощальное рыдание.
Моряки у трапа сочувствовали плачущим детям, стоящим на борту парохода и жалобным завываниям Звонка, но ничего сделать не могли, видя грозные взгляды своего капитана, смотрящего с командного мостика.
Компаньоны стояли среди провожающих за деревянными отгородками и сочувствующе смотрели на трагедию, разыгравшуюся между маленькой беспомощной собачкой и отплывающими ее хозяевами. Смотрели и ничем помочь не могли.
И тут Козлевич не выдержал. Он попросил таможенников разрешить ему пройти на причал, чтобы поймать собачонку и унести - ее домой. К удовлетворению всех присутствующих ему было это разрешено.
Адам Казимирович бросился по причалу к пароходу за Звонком. Но несмотря на все ласковые призывы сердобольного Адама и попытки, поймать собачонку ему никак не удавалось.
Звонок отбегал вдоль пирса так далеко, что угнаться за ним Козлевичу было не под силу, а затем проносился мимо расставленных рук автомеханика и вновь пытался проскочить по трапу на пароход.
Поняв всю несостоятельность осуществить свои намерения, Адам Казимирович изрядно вспотев, как отчаянный футболист на поле за мячом, был вынужден вернуться за перегородку к своим друзьям.
Настал трогательный миг отплытия "Катарини". Над портом разнесся протяжный гудок парохода и все провожающие и отплывающие замахали руками и платками.
Звонок еще раз попытался проскочить между вахтенными на трап, но тот уже оторвался от пирса и он, ударившись о край трапа, жалобно взвизгнул и упал на причал. А трап пошел вверх все выше и выше.
Послышались команды греческих моряков, поползли канаты на лебедки парохода и за кормой его забурлила вода от винтов. Железная плавучая громада начала медленно отходить от стенки причала.
Звонок прыгал, тоскливо завывал, бежал вдоль отдаляющегося борта парохода с его хозяевами.
Сцены прощания отплывающих и провожающих были трагическими. Но еще более трагическим было поведение Звонка. И когда пароход отошел уже на приличное расстояние от пристани, многие люди вскрикнули, увидев как Звонок бросился с пирса в море и изо всех сил работая лапками, поплыл за удаляющимся пароходом.
Возгласы сочувствия были настолько слышимыми, что таможенники начали убирать турникет, и когда открылся проход, то все люди бросились по пирсу, продолжая махать руками удаляющемуся пароходу. А за ним все менее отчетливей и отчетливей виделась среди волн головка выбивающейся из сил собачонки по имени Звонок.
- Какая преданная собачка, - покачал головой Бендер, когда единомышленники невесело возвращались домой.
- Сволочи они и пароходные греки, - сплюнул со злостью Балаганов. - Что им стоило пропустить Звонка. Устроили такую драму.
Адам Казимирович молчал. И если бы Остап и Балаганов заглянули бы в его лицо, то увидели, что на глазах их друга застыли слезинки.
- Скверные люди, - ни к кому не обращаясь произнес Козлевич.
Бендеру и Балаганову было ясно, кого их старший друг имел в виду.
После проводов греческой семьи Валерос трое компаньонов уселись за столом на открытой веранде купленного ими дома. На столе у самовара стояли розеточки с айвовым и черешневым вареньем, оставленным уехавшими греками. Пили чай и Остап говорил:
- Вы заметили, камрады, что отплывающие в заграницу были не только греки. Среди них были и турки, и персы, и другие национальности.
- А один был такой черный, негр, наверное, - вставил Балаганов, обсасывая ложечку с вареньем.
- Я часто любил говорить, что я сын турецко-подданного. Но на это у меня нет никаких прав. И если бы я мог это доказать, то сказал бы: "адье" стране строящей социализм, - усмехнулся великий предприниматель, - Но провожая Валеросов, мы получили ясное представление, как происходит таможенный досмотр, проверка и оформление документов и прочее. Нам это может пригодиться, камрады, когда мы, имея капитал, помашем ручками стране Советов. Так как, дорогие мои единомышленники, вы как и я не интересуетесь проблемами социализма. Не желаете переделываться в послушных идеальных человеков, для которых общественные интересы значительно важнее, чем личные. А это, по-моему мнению, является ни чем иным, как утопией. Вот, например, вы, дорогой Адам…
Козлевич пил чай присовокупляя к каждому своему глотку ложечку то одного, то другого варенья и никак не мог избавиться от гнетущего настроения после гибели Звонка.
Остап взглянул понимающе на него и продолжил:
- Вы, Адам, смогли бы вот сейчас взять и отдать бесплатно свой "майбах", скажем, какому-нибудь там дому пионеров? Руководствуясь интересами общества, а не личными?
- С какой стати! - возмутился Козлевич. - Причем здесь дом каких-то пионеров? - чуть было не взволновался автомеханик от такого предположения, немного отвлекаясь от трагедии с собачкой.
- Или, скажем, разрешили бы пользоваться вашим автомобилем какому-нибудь ударному коллективу? - не унимался Бендер.
- Да с какой стати, братцы? - даже привстал Адам Казимирович. - Остап Ибрагимович, что за вопросы такие каверзные? Я и так расстроен происшествием в порту, а тут и вы еще, - сел и с явным беспокойством отхлебнул чая он.
- А вы, Шура?
- Я, командор? - тряхнул рыжими кудрями бывший эксперт ДОЛАРХа, - Ни за что! - звякнул он ложечкой в подтверждение своих слов.
- Вот видите, как все просто? А в стране, в которой поселила нас судьба, все наоборот. Все должно быть общим, коллективным.
- И даже миллионеры, как я понимаю, командор, - подтвердил Балаганов.
- И миллионеры, Шура. Но их в социалистическом обществе нет и не может по правилам существующей системы быть. Они растворились в тех же коллективах. Они тайные. Пример вам - Корейко Александр ибн Иванович, - засмеялся великий комбинатор. - И как этого командиры строящегося социализма не могут понять, что даже ребенок уже тянется за своей соской или игрушкой с криком: "Мое!". А они взрослых дядей и тетей хотят загнать в общее стойло и выделять каждому по заслугам паек…
Рассуждения Остапа Бендера было прервано громким стуком в калитку ворот.
- Ну-ка, Шура, сходите и узнайте, кто это к нам добивается, - распорядился Остап.
Балаганов метнулся к воротам и Бендер хотел было продолжить рассуждение о своем несогласии с социалистической системой молчащему Адаму Казимировичу, как вдруг прозвучал радостный возглас Балаганова:
- Адам Казимирович! Командор! Посмотрите, кто вернулся!
Бендер и Козлевич сбежали с веранды к воротам и, пораженные радостью, остановились.
Перед ними стоял человек в морской безрукавной тельняшке и в выцветшей мичманке на голове. На его руках с синими наколками бывалого моряка лежал, подобрав под себя лапки, Звонок.
- Боже мой! Боже мой! - запричитал Козлевич, нежно беря из рук моряка почти безжизненную собачку, - Каким же образом? Каким образом? - разволнованный необыкновенной встречей, повторял Адам Казимирович, - держа на руках вздрагивающего песика.
- Шел на баркасе, - начал рассказывать моряк. - Смотрю, поплавок. То появится, то исчезнет. Подошел ближе, а это она, - указал он на Звонка. - Тонула уже, ну я ее за ошейник и к себе. Предложил рыбки, не захотела. А другого у меня ничего не было. Воды нахлебалась, как видно, изрядно. Текло из нее, как из хорошего утопленника. А когда рассмотрел ошейник, а там: "Звонок - Валерос".
- Ну, любезнейший, проходите к нам в гости. Вы у нас самый дорогой человек теперь, - взял за руку Остап моряка с одной стороны, а Балаганов с другой. - Идем, идем, мичман, - приглашал Бендер. - Выпить хотите?
- Не откажусь, - довольным голосом ответил неожиданный спаситель Звонка.
- Адам Казимирович возился уже с собачкой, подставляя Звонку еду, но песик, находясь в шоке от пережитого, слезливыми глазами, полными тоски, смотрел на него и от еды отворачивался. Свернувшись калачиком, он лежал в углу на своем привычном тюфячке и, убитый горем, не проявлял никакой активности жизни.
- Переживает трагедию, - сказал Козлевич, поглаживая собачку по головке.
- Ничего, придет в себя, с собаками такое бывает, - сказал моряк. И что, правда, бросился в море за хозяевами? - спросил он.
Об отъезде хозяев и о подвиге Звонка ему уже рассказали Остап и Балаганов.
- Представьте себе, такая преданность, такая преданность, - выставил на стол бутылку водки Остап. И скомандовал: - Шура, тащите закуску сюда. - Затем сказал - Ну, будем знакомиться. Я - Остап, он Шура, а нашего старшего зовут Адамом.
- Очень приятно, друзья. А меня величайте Федором, а если по отчеству, то Николаевичем, а по фамилии я Прихода. Я служу смотрителем маяка, а в свободное время промышляю рыбкой.
- Очень славно, Федор, рад знакомству, прошу, - наполнил щедро стакан Остап и налил понемногу себе и своим компаньонам.
Бендер не любил алкоголь и строго контролировал своих нижних чинов, но когда было надо, то великий предприниматель позволял себе и своим единомышленникам выпить столько, сколько требовали обстоятельства. И такие обстоятельства сейчас как раз и сложились. И виной этому было не только спасение славного Звонка, а знакомство со смотрителем местного маяка, а значит, и очень опытного моряка, знающего, очевидно, немало нужного для осуществления затеи Бендера.