- Весь наш антиквариат и поиски древних кладов в земле требуют много усилий и времени. А сама коммерция антиквариатом не безопасна, в свете последних постановлений правительства, то нам, друзья, надо… Первое. Распродать весь наш антиквариат…
- Остап Ибрагимович, а может быть, открыть в том же Мариуполе лавку в порту? - спросил Балаганов, вытирая руки пучком травы после хамсы.
- Ох, Шура, вас так и тянет войти снова в контакт с властями. Во-первых, финотдел будет висеть дамокловым мечом на нашей шее. Во-вторых, как я заметил и в киевском торгсине, да, наверное, и в других городах, в Харькове, например, будут околачиваться сотрудники угро…
- Кто такие угро? - недоуменно спросил Балаганов.
- Сокращенно уголовный розыск, - усмехнулся Бендер. После того как он начитался аббревиатурных табличек и вывесок у подъездов большого дома в Харькове, его тоже потянуло пользоваться сокращенными названиями, даже Балаганова, назначенного им на новую морскую должность в качестве стивидора их автомобильного корабля, он часто стал называть: "став" вместо полного слова.
- И третье. Когда мы будем общаться с иностранцами, за нами будут смотреть в четыре глаза эти же самые энкавэдисты. И чего доброго еще могут пришить нам политику. А от такого всего один шаг до отправки на Беломорканал, камрады, как вам известно. Поэтому решение: скромно избавиться от всего нашего антиквариата и приобрести нужное водолазное снаряжение для поиска подводных сокровищ.
- Все это так, - махнул пальцами по своим усам Козлевич, - но как безопасно нам избавиться от нашего ценного старинного товара, Остап Ибрагимович?
- Действовать, вероятно, нам надо через продавцов торгсина, а он имеется в Мариуполе, как я узнал, в порту, поближе к заграничным пароходам. Автомобиль наш тоже не стоит демонстрировать, а выезжать на нем только при крайней необходимости. Ведь если почитать газеты, друзья, вникнуть в их суть, то уже ясно, что НЭП, достигнув своего развития, идет на убыль. И на крупных предпринимателей постепенно идет давление и они сами по себе начинают устраняться, - рассказывал Остап своим компаньонам.
Бендер накупил охапку газет в Харькове и когда ехали, внимательно их прочитывал, подсовывая уже просмотренную газету Балаганову с указанием читать тоже. А Козлевичу рекомендовал просматривать газеты в часы отдыха, говоря при этом:
- Я должен находиться в обществе культурных людей. Поэтому прошу неустанно повышать свой образовательный ценз, камрады.
- Значит, вы поняли, что я сказал относительно НЭПА? - жевал колбасу Остап.
Его помощники молчали. Балаганов встал и сполоснул руки водой из фляги. Козлевич смотрел на Бендера, как школьник на очень уважаемого учителя.
- Как видно, газеты не всем разъясняют кое-что. Хорошо, выскажусь в другом плане. Наш гостеприимный пчеловод Стратион Карпович отдал нам бумаги своего помещика Приозерского с такими сведениями в них, что в случае неудачи с поднятием сокровищ со дна моря, мы попытаемся найти кое-что другое. Поедем в Крым и отыщем "графское золото".
- Ну, командор, - смотрел в лицо Остапа Козлевич преданным взглядом, - вы как будто рождены для кладоискания.
- Я должен, я уже вынужден этим заниматься, пока не осуществлю свою голубую мечту детства после своего крушения, - дорогой Адам. - Кстати, Козлевич, а вы с нами будете пробираться в сказочное Рио-де-Жанейро? Или так и будете соглашаться с условиями жизни социалистической системы?
- Нет, почему же, Остап Ибрагимович. Мы уже повязаны одной веревочкой. Куда вы с Шурой, туда и я, если удастся, конечно, - покрутил автомеханик кончики усов. - Мне тоже хочется пожить в таком довольстве, о котором вы рассказывали.
- Ну и прекрасно, Адам. Я заношу вас в свой список зарубежников, как старшего своего брата. Если Шура Балаганов явился как-то мне молочным братом Колей, то вы, Адам, на дороге в Одессу после моего крушения явились мне тогда старшим братом.
- Я всегда уважал и уважаю еще больше вас после этих слов, - с чувством произнес Козлевич. - Весьма тронут, что вы так отнеслись к моей скромной душевности.
- Ну, хватит излияний чувств, - сказал Остап, укладываясь спать на вытащенное из машины сидение.
Его примеру последовали и Балаганов с Козлевичем и все трое уснули под звездами.
- В путь! - сказал на рассвете Остап своим друзьям. - Надо как можно раньше прибыть в Мариуполь, чтобы у нас был впереди день для устройства.
Балаганов с ведром сбегал к озеру, чтобы залить радиатор свежей водой и помочь Козлевичу обтереть машину от дорожной пыли.
Адам Казимирович поднял капот автомобиля и, посвистывая, проверил уровень масла, подлил бензина в бак, а затем весело доложил:
- Автомобиль готов к скоростному пробегу Сталино - Мариуполь, Остап Ибрагимович.
- Тогда в путь, мои верные друзья и помощники! - скомандовал Остап.
Глава XVI. В МАРИУПОЛЕ
"Майбах" с тремя единомышленниками по археологии и антиквариату, а теперь и по поиску заветного подводного клада, мчался к Азовскому морю. Навстречу катились телеги. Укрытые Камышевыми и соломенными матами, они везли в Сталино азовскую рыбу и черешню.
Проехали Еленовку, Волноваху, Сартану и за Жабовкой путешественники увидели дымные трубы и огненные домны заводов.
Въехав в Мариуполь, Козлевич приостановил машину и спросил:
- Куда теперь, Остап Ибрагимович?
- Конечно же, в порт, Адам Казимирович. Но прежде давайте узнаем, где тут квартирная биржа, если есть такая.
Расспросив встречных прохожих, они вскоре выехали в центр города и отыскали бюро по продаже и купле недвижимого. Здесь Остап познакомился с маклером, который, узнав, что хочет приобрести такой видный гражданин, сразу же начал предлагать разные адреса продающихся домов.
Центр, слободки у рыбачьей гавани и улицы прилегающие к верхней части города, Бендер решительно отверг, сказав:
- Только порт, заграничный порт, как вы говорите, уважаемый коммивояжер.
И когда маклер, порывшись в своих записях, назвал и обрисовал дома и квартиры в районе порта, Бендер тут же пригласил его в машину и они поехали по адресам, не теряя времени.
К вечеру тройка предпринимателей облюбовала небольшой кирпичный домик под черепицей, отгороженный от улицы и от соседних домов высоким забором. Находился он у самого порта и имел просторный двор с сараем более капитальным, чем сам дом.
- Это нам очень подходит, - заявил Козлевич, - есть где надежно автомобиль ставить.
- Домик, конечно, не сравнить с домом отца Никодима, - тряхнул кудрями Балаганов, - но жить можно.
Хозяевами этого дома были греки Валерос. Хозяина звали Манолисом, а его жену Орсолой. Греки продавали свое жилье срочно, в связи с выселением их в Грецию, подданными которой они были. Торговались недолго. Маклер получил свои комиссионные, Валерос Манолис плату за дом с сараем и уже к вечеру глава компаньонов держал в руках купчую на право владения этим домом.
До отправки хозяев на родину надо было ждать три дня, а то и больше. Пароход должен был прийти за выселяемыми из страны Советов через несколько дней. Но когда, точно никто не знал, даже греческий представитель от консульства. И Остап согласился какое-то время пожить совместно с семьей Валерос, которая пришлась ему и его друзьям по душе.
Вечером они с выселяемыми на родину пили чай с черешней, ели вкусные розанцы - хрустки, которые искусно жарила в масле Орсола, макали их в вазочки с айвовым вареньем и вели задушевные беседы.
Детище Козлевича - "майбах" стоял в просторном сарае-гараже и Адам Казимирович отдыхал вместе со всеми. Сидели у открытых окон с видом на море и порт, откуда доносились гудки пароходов и перезвон грузовых кранов.
А днем Бендер и Балаганов носились по городу. Знакомились с базаром, с магазином под вывеской: "Торгсин" и узнавали все о водолазных делах в морском порту.
Адам Казимирович в их отсутствие шел в гараж, осматривал машину, обтирал ее в очередной раз от пыли и с удовлетворенной душой выходил во двор. Здесь он зачастую играл с детьми Валерос Тасией и Павлакисом, у которых была небольшая юркая и веселая собачонка по имени Звонок.
За время ожидания отправки греков на родину, компаньоны выгодно продали им часть своего антиквариата. И не только семье Валерос, но и другим, тоже отплывающим в Грецию.
И вот настал день, когда пришел пароход за выселяемыми греками, жившими в Мариуполе. Пароход с названием "Катарини" привез стране, строящей социализм, сельскохозяйственные машины, маслины и горы ящиков с апельсинами и лимонами. А обратным рейсом он должен был забрать выселяемых из страны Советов своих соотечественников.
Единомышленники пошли провожать отбывающих на родину, желая заодно познакомиться, как это будет все происходить.
И греков и компаньонов волновал таможенный досмотр, при проходе через который у отплывающих могли конфисковать то, что было не дозволено к вывозу за границу.
Но все проходило благополучно.
Тасия держала на руках собачонку и очередь пассажиров на пароход медленно продвигалась через турникет и заслон с представителями таможни, пограничников и консульства. И семья Валерос уже проходила этот заслон, когда неожиданно для всех разыгралась трагедия.
С парохода через рупор было объявлено вначале по-гречески, а затем и по-русски, что собаки и другие животные на пароход не допускаются ни под каким видом. Причину этого ни советская сторона, ни капитан греческого парохода не объясняли. Нельзя и все. И семье Валерос категорически было приказано оставить собачонку на берегу и идти на посадку. Боже, что тут поднялось! Казалось, что весь порт и акватория его всколыхнулись от рыдающих криков детей Тасии и Павлокиса.