ГЛАВА ВТОРАЯ
"Важно уметь принять разумное решение, и наступает в жизни каждого волшебника время, когда ему следует определить, какую цель избрать, чтобы жизнь его приобрела высокий смысл. Деньги? Путешествия? Слава? А как же досуг? А любовь женщин? Что касается меня, я размышляю над каждой из этих целей годами, подробно и тщательно изучаю их, чтобы, когда придет час судьбоносного решения, о котором я говорил выше, оно было бы в высшей степени обдуманным и обоснованным".
"Наставления Эбенезума",
том ХХХI
Больше я не мог заставить себя собирать хворост. Жизнь моя была кончена. Она не пришла. Я долго-долго сидел на залитой солнцем поляне, где мы обычно встречались. Может быть, она просто забыла, что уже полдень, может быть, что-то задержало ее… О Боже, какие у нее дивные серьезные голубые глаза, чудные белокурые волосы, как грациозно каждое движение ее гибкого юного тела, как она смеется, а когда она дотрагивается до меня… Нет-нет, конечно, она спешит ко мне. Она уже идет.
О, были, конечно, и другие женщины: Энит, дочка фермера; но ведь я был еще совсем ребенок тогда! И Гризла, дочка жестянщика, - так, мимолетное увлечение! Только теперь я понял истинное значение слова "любовь"!
Но ведь я даже не знал ее имени! Она заинтересовалась мною как учеником волшебника. Она как-то сказала, что волшебники в этой глуши отчасти напоминают ей актеров. Еще она сказала, что всегда мечтала о сцене. И она смеялась, и мы целовались…
В спину мне подул холодный ветер. Напоминание о скорой зиме. Я поднял ветки и сучья, которые удалось насобирать, и поплелся к дому.
Чихание я услышал издалека. Значит, учитель опять читает свои волшебные книги. Или, вернее, пытается читать. Лето сменило весну, и осень уже была не за горами, а болезнь Эбенезума все не проходила. Он неустанно искал лекарство, но ничего не помогало: все имеющее отношение к волшебству немедленно вызывало бурную носовую реакцию. А пока, чтобы нам не умереть с голоду, Эбенезум набрал заказов, с которыми можно было справиться с помощью простого здравого смысла, не прибегая к магии. Но как раз сегодня утром он упомянул о каком-то своем открытии: заклинание столь мощное и быстродействующее, что его нос не успеет отреагировать.
И все же он чихал. Выходило, что его последний эксперимент тоже не удался. А иначе, с чего бы ему чихать? Разве что в воздухе опять запахло колдовством.
А вдруг, кроме моего плохого настроения, существовала и другая причина тому, что вокруг потемнело? А вдруг по этой самой причине она и не пришла и мы не встретились, как договаривались? Справа от меня зашевелились кусты. Что-то очень большое на мгновение заслонило собою солнце.
Я открыл дверь, все еще держа вязанку хвороста в руках. Я слышал, как безостановочно чихал волшебник. Учитель стоял в нашей самой большой комнате. Одна из его огромных книг лежала перед ним на столе раскрытая. Повсюду валялись книги поменьше и бумаги - жертвы его могучего чиха. Я бросился на помощь волшебнику, в спешке позабыв о хворосте, и он рассыпался по столу. Несколько веточек застряли в складках одежды Эбенезума.
Я закрыл книгу и с тревогой взглянул на мага. Эбенезум как следует высморкался в свой шитый золотом темно-синий рукав и сказал чуть гнусаво, но самым невозмутимым тоном:
– Благодарю, ученик. - Волшебник изящным движением взял с колен веточку и аккуратно положил ее на стол. - Потом найди этому более подходящее место, ладно? Он глубоко вздохнул и прокашлялся. - Боюсь, мое заболевание гораздо серьезнее, чем я думал. Возможно, даже придется прибегнуть к посторонней помощи.
Торопливо собирая хворост, я сдержанно переспросил:
– К посторонней помощи?
– Мы должны найти другого мага, такого же могучего, как я, - веско сказал Эбенезум. - И для этого нам придется отправиться в великий город Вушту.
– В Вушту? В ту самую, где сады наслаждений и запретные дворцы? Город грехопадений, способных обречь человека на муки на всю оставшуюся жизнь? В ту самую Вушту?
Я почувствовал, что оцепенение, охватившее было меня, уходит. Как будто камень упал с души. Я быстро разложил хворост у очага.
– Да, в ту самую Вушту, - кивнул Эбенезум. - Но есть одна трудность. Для путешествия нужны средства, а надежда раздобыть их в ближайшем будущем крайне сомнительна.
Как будто в ответ на это заявление сильный порыв ветра налетел на наш домик. Дверь распахнулась, впустив внутрь пыль, ворох опавших листьев и низенького человечка в лохмотьях. Лицо его было перемазано сажей. Он ворвался в дом и плотно захлопнул за собой дверь.
– Спасайтесь! - закричал незнакомец дрожащим голосом. - Драконы! Драконы!
Он закатил глаза, потерял сознание и рухнул на пол.
– Вот что я понял за свою долгую практику волшебника, Вунтвор, - заметил Эбенезум, оглаживая свою седую бороду, - если долго ждать, в конце концов что-нибудь подвернется.
Нам удалось вернуть нашего гостя к жизни, обдав его холодной водой и влив ему в рот немного вина.
– Спасайтесь! - прошептал он, едва придя в себя.
Он дико озирался, его безумные блеклые глаза блуждали по полу и потолку, по учителю и по мне. Он был примерно одного возраста с волшебником, но на этом всякое сходство кончалось. В отличие от Эбенезума с его роскошной седой гривой, незнакомец успел почти облысеть, а оставшиеся волосы были жидкими и свалявшимися. Величественное лицо Эбенезума способно выражать и спокойную уверенность, и гнев космического масштаба, стоит волшебнику бровью повести. Внешность вновь прибывшего была совершенно невыразительной: маленькие нос и подбородок, морщинистый лоб и эти бегающие прозрачные глазки. К тому же, как я уже говорил, лицо его было замазано сажей.
– Тихо, тихо, - урезонивал его Эбенезум своим самым убедительным голосом, которым ему так часто случалось очаровывать дам и кредиторов. - К чему такая спешка? Вы, кажется, что-то говорили о драконах?
– О да, драконы! - Человечку удалось подняться, но на ногах он держался не слишком твердо. - По крайней мере один дракон! Он занял Гурнскую Башню!
– Гурнскую Башню? - переспросил я.
– Да ты ее видел, - пробормотал Эбенезум, не сводя холодноватых внимательных глаз со странного гостя. - Это маленький замок на холме, на том краю леса. - Эбенезум фыркнул в бороду. - Даже не замок… Скорее домишко. Но это жилище нашего соседа, герцога Гурнского. Очень маленькое герцогство. И герцог там тоже очень маленький.
Наш гость разволновался еще больше:
– Я не затем бежал через весь Гурнский Лес, чтобы слушать досужие разговоры о соседях. Надо спасаться, пока не поздно!
– Гурнский Лес? - опять переспросил я.
– Это деревца, что растут за домиком, - пояснил мой учитель. - Думаю, Гурнским Лесом его называет только сам герцог. Остальные зовут его Лесом Волшебника.
– Что еще за Лес Волшебника? - окрысился человечек. - Гурнский Лес! Это его официальное название! И Гурнская Башня - настоящий замок!
– Ну, тут могут быть разные мнения, - ответил Эбенезум, и на лице его вновь появилась улыбка, способная очаровать как дикаря, так и старую деву. - А мы с вами раньше не встречались?
– Возможно. - Гость, который значительно уступал в росте моему представительному учителю, поежился под взглядом волшебника. - Так как же все-таки насчет того, чтобы спасаться? Драконы, знаете ли…
– Успокойтесь, дружище. Я не был бы маститым волшебником, если бы не мог справиться с парой драконов. - Эбенезум посмотрел на человечка еще пристальнее. - Скажите, а вы часом не герцог Гурнский будете?
– Я? - Человечек растерянно переводил взгляд с меня на учителя и обратно. - Э-э… Ну вообще-то… - он смущенно кашлянул, - пожалуй что и так!
– Так что же вы сразу не сказали? Мы с вами не виделись с тех самых пор, как вы перестали взимать с меня налог. - Эбенезум улыбнулся широкой улыбкой и знаком велел мне придвинуть гостю стул. У герцога явно водились деньги!
– Нелепое положение, - пожаловался наш высокий гость, глядя в пол. - Совершенно не по-герцогски себя чувствую.
– Чепуха. Напороться на дракона! Тут кто угодно разнервничается. Еще вина? Или, может, пересядете поближе к огню?
– Нет, благодарю, - герцог понизил голос до еле слышного шепота, - и все же вы не находите, что нам следует поспешить? Я имею в виду… Ну, драконы… И еще кое-что я заметил в лесу. А поскольку ваша волшебная сила сейчас… - Герцог смущенно кашлянул. - В общем, я слыхал о вашем… недомогании.
Последнее признание несколько раздражило Эбенезума, но улыбка удержалась на его лице.
– Сплетни, дорогой герцог. Раздутые из ничего. Я в два счета разделаюсь с вашим драконом.
– Но он захватил Гурнскую Башню! Этот дракон огромный, у него ярко-синяя с фиолетовым чешуя, и в нем добрых пять футов от головы до хвоста. Он задевает крыльями потолок в аудиенц-зале моего замка. Этот дракон непобедим. Он захватил замок и мою красавицу дочь! Он легко справился с моими… то есть с моим стражником!
Красавица дочь? Я тут же вспомнил девушку моей мечты. Куда она все-таки делась? Что помешало ей прийти?
– Она совсем ребенок! - жаловался герцог. - Ей всего семнадцать! Чудесные белокурые волосы, огромные голубые глаза, стройный стан. Дракон испепелит ее, если мы не выполним его приказаний!
Белокурые волосы? Голубые глаза? Стройный стан?
Вдруг я все понял!
– Ну-ну, друг мой, успокойтесь, - утешал герцога Эбенезум. - Всем известно, что драконы обожают подпускать трагизма. Пока это животное загубило одного-единственного стражника. У вас ведь по-прежнему один стражник, не так ли?