Далион с огорчением вздохнул, глядя на эту завершающую часть ритуала. В его памяти еще было живо воспоминание о похожем обряде, через который проходили все новоприбывшие в его дом младшие гончие. Тогда Нор колебался дольше всех. Конечно, в итоге он справился со своим страхом. Но и требования тогда были намного менее жесткие. Всего лишь провести рукой над пламенем. А тут… Пожалуй, даже сам Далион поостерегся бы окунать лицо в огонь. Мало ли что может произойти. Боги часто шутят непредсказуемо и жестоко над теми, кто им доверился.
Оранжевые искры летели на каменный пол. Далиону казалось, будто они настолько жгучие, что прожигают плиты. Нор молчал. В его светлых глазах отражалось близкое пламя, от чего они приобрели пугающий алый оттенок.
– Да будет так, – внезапно раздался тихий голос юноши. И Нор одним решительным движением кинул себе в лицо целую горсть жидкого огня. Тотчас же факел особенно громко и недовольно затрещал и потух.
– Молодец парень, – негромко пробормотал Ронни, небрежным щелчком зажигая несколько магических шаров. – Надеюсь, богиня оценила его жертву. Поскольку Эйра провела ритуал неправильно.
– Что?! – потрясенно выдохнул Далион, решив поначалу, что ослышался. – Что ты сказал? Как неправильно?!
– Молча, – огрызнулся Ронни, делая несколько шагов к юноше, который все еще стоял на коленях, прижимая руки к лицу. – Видать, не желает наша милая Эйра расставаться с силой богини даже после смерти. Вот и задумала убить или ослепить мальчика.
– Неправда, – с достоинством возразила Высочайшая, словно только сейчас услышала, в каком страшном злодеянии обвиняет ее имперец. – Я просто захотела убедиться, что сделала верный выбор. Пока ошибка еще не стала роковой и можно предложить богине другого преемника. Если Нор не подходит на роль нового Высочайшего моего рода, то он все равно умрет. Какая разница – сегодня, во время чуть измененного ритуала, или потом, когда его сожжет высвобожденная после моей смерти сила. А если подходит, то Младшая Богиня защитит своего избранника.
– Так как? – невежливо перебил ее Ронни. – Богиня приняла Нора? Или нет?
Эйра с нескрываемым сомнением покосилась на юношу, который еще не произнес ни слова. Через плотно сомкнутые пальцы не было видно – сжег он себе лицо или нет.
– Нор, – Далион робко окликнул своего ученика. – Ты как? С тобой все в порядке?..
– Да, – глухо отозвался юноша. Наконец-то отвел ладони от лица и холодно взглянул на наставника. – В полном.
Кто-то чужой, очень старый и бесконечно мудрый посмотрел на старшую гончую из глубины глаз Нора. Не человек, но намного более древнее и безжалостное существо.
– Надо же, – изумленно прошептал Ронни. – Эйра была права. Нор действительно достоин стать новым Высочайшим рода Младшей Богини.
* * *
Это была последняя ночь пребывания странников под надежной крышей фамильного замка семейства яростной Доры. Ронни и Далион по негласному уговору задумали покинуть крепость через подземный ход на следующее же утро после ритуала. Оставаться здесь дольше было неразумно и даже опасно. Никто не знал, сколько еще продержится туман под стенами крепости. Вполне вероятно, это была последняя спокойная ночь для тех, кто оставался в замке. А значит, следует уходить именно сейчас, без излишней спешки и суеты.
Райю после недолгого совещания решили взять с собой. Точнее, Нор просто сказал:
– Я ее здесь не оставлю.
В тоне младшей гончей после проведенного ритуала появились какие-то новые нотки, от которых становилось не по себе, и пробивала холодная дрожь. Обычно язвительный имперец, не упускающий ни малейшего удобного случая для словесной пикировки, на этот раз смолчал. И лишь неопределенно пожал плечами, словно говоря – делай что знаешь.
После этого Нор сухо пожелал всем доброй ночи и поспешил в комнату к Райе. Видимо, чтобы успокоить и утешить ее. Тингор взглянул на хмурых Ронни и Далиона, тяжело вздохнул и вытащил откуда-то из складок плаща пузатую бутылку из зеленого стекла.
– Не желаете ли выпить за добрый путь? – заметно понизив голос, спросил он, покосившись на дверь, через которую совсем недавно вышла Высочайшая.
Ронни и Далион переглянулись и, не сговариваясь, кивнули.
– Отлично! – Тингор воссиял довольной улыбкой. – Давайте тогда в ваших покоях.
– Нашел что покоями называть, – недовольно буркнул Ронни, тем не менее, послушно отправляясь по указанному направлению. – У меня в замке для слуг каморки просторнее отводили.
– Ваш замок давно разрушен. – Тингор со злорадной усмешкой развел руками. – А наш еще стоит. Так что довольствуйтесь тем, что есть.
Ронни кисло поморщился, но возразить ему было нечего. Действительно, к чему вспоминать о былом величии рода, если ныне от него ничего не осталось.
В комнате первым делом выпили за крепость стен и надежность заклинаний, которые испокон веков защищали эти места. Затем – за удачную дорогу. И тогда Далион впервые завел речь о планах имперца. Ронни не выполнил сгоряча данного обещания отправить своих людей с корабля в подчинение Эйры. Значит ли это, что он намерен добираться до Доргона морем?
Имперец внимательно выслушал вопрос гончей, после чего скривился и основательно приложился к бутылке.
– Мои люди… – сипло выдохнул он, вытирая губы рукавом рубашки. – Трусы мои люди. Свободы испугались. Но не в этом дело. Эйра просто отказалась их принять. Сказала, что не позволит марать благородное дело – битву против императора участием в ней безымянных рабов. Мол, недостойно и гадко это.
– И она права, – заметил Тингор, с громким стуком скидывая сапоги. – Рабы не имеют права биться за свободу для другого человека. Как-то глупо это. Разве нет?
– Я уже ни в чем не уверен. – Ронни закинул руки за голову. – Раньше мне казалось правильным, что человек в безвыходных ситуациях расплачивается своим именем. Но теперь… Эти люди променяли благословение богов на кусок хлеба и доброго хозяина. И совершенно не жалеют о своем выборе, вот что страшно. Это пугает меня. Не уподобимся ли мы в случае победы Дэмиена этим жалким людишкам? Сытая безопасная жизнь в обмен на маленькое ограничение свободы. И сам не заметишь, как превратишься в раба.
Ронни помолчал, глядя в низкий потолок. Задумчиво потер подбородок и продолжил совсем тихо:
– Я не могу сказать, что император делает сейчас дурное дело. Если бы вопрос уничтожения родов не касался меня лично, то я даже одобрил бы его действия. Империя должна быть единой, чтобы жить и процветать. Но лично я не готов пожертвовать во имя этого жизнью. Да ладно бы только своей – ведь на кону существование всего моего рода.
Далион и Тингор недоуменно переглянулись. Слишком странно сейчас говорил Ронни. Словно с одной стороны он испытывал горечь и ненависть к императору, а с другой – искренне желал ему удачи.
– Иногда я думаю, что это не мой брат был трусом, а я. – Ронни закрыл глаза, пряча их влажный блеск. – Ведь именно я побоялся пойти против рода и сбежать на окраину империи с девушкой, которую любил больше жизни. Можно считать, я предал ее. Ее чувства, ее надежды, ее мечты. Потому что испугался гнева рода, возможного решения Совета Высочайших о погоне, мести императора. А сейчас… Сейчас я готов отдать все на свете, лишь бы вернуться в тот день, когда Эльза мне это предложила. Иногда несколько лет безмятежного счастья стоят десятилетий борьбы за призрачную власть. Тем более что эта борьба бесконечна. Власти много не бывает.
Ронни замолчал, зло вытер глаза кулаком и неожиданно негромко рассмеялся.
– Впрочем, о чем это я? – нарочито весело воскликнул он. – Я сам выбрал свою судьбу. И сейчас глупо пенять на нее. Лучше давайте выпьем и обсудим, что делать дальше.
– Я спрашивал, как мы доберемся до Доргона, – напомнил Далион, протягивая Ронни бутылку. – И что делать с Райей. Неразумно тащить ее с собой в столицу.
– Ну, девица она крепкая, а срок маленький, так что, думаю, некоторое время вполне с нами попутешествует, – возразил имперец. – Опасно ее оставлять здесь. Эйра права – слишком близко варвары, слишком много людей императора. Доберемся до какого-нибудь тихого городка или деревушки, заплатим кому надо. И налегке дальше пойдем.
– Взяли бы вы с собой и вторую девицу, – неожиданно предложил Тингор. – Как ее, Мию, что ли. Правда, она сейчас просит называть себя Марой. Погибнет она здесь – Эйра шибко зла на нее из-за потери караула. Почти не кормит и не поит. Наверняка на переднюю линию обороны кинет. Жалко девку. Ее сейчас обижать – все равно, что ребенка малого, неразумного. Император Мару в род принял, когда той двенадцать только исполнилось. А ты, Ронни, ей память вернул, что с ней до ритуала очищения случилось, а что после – забрал. Вот девчонка и мечется, плачет, не понимает, где она и что с ней. Все брата поминает.
– Эйра решила не заниматься с ней магией? – Ронни поднял голову и с любопытством взглянул на воина. – Это же глупо. Мия… гм… то есть Мара сейчас будет вспоминать свои былые умения и навыки в колдовстве с головокружительной скоростью. Намного больше пользы она принесет не в кровавой мясорубке при обороне, а в качестве мага на укрепленных стенах.
– Высочайшая понимает это, – уклончиво произнес Тингор. – Но месть для нее важнее. Женщины иногда бывают такими… эмоциональными. Поэтому и прошу – заберите ее. Все равно замку она пользы не принесет. Или голодом уморят, или погибнет сразу же.
– А тебе какой в этом резон? – не унимался маг. – С чего вдруг ты стал печься о какой-то девчонке, тем более из императорского рода? Или влюбился?
– Дочку она мне напоминает, – чуть слышно признался Тингор. – Вы же видели ее. Светлые волосы, голубые глаза. Словно моя малая резко выросла, но только не повзрослела. Дочь-то со мной в замке останется. А Мара… Пусть бежит.