- Сказывали, как начал он фигуру палить, в замке ровно застонало что-то, а другие говорили, будто ребенок заплакал. Ну колдун фигуру обжег, а что осталось, в суму к себе спрятал. "Завтра, - говорит, - искать поедем. Кого в эту ночь злые корчи схватили, тот и виноват во всем". Ну и улеглись спать. Только ночью вдруг колдун как закричит: "Ой, глаза! Ой, глаза мои!" Выбегает из комнаты - все лицо в крови. Люди глянули - а глаз то и нет, ровно вырвал кто. Ну замок весь обыскали, только без толку, конечно… С тех пор все и кончилось. Лунь старый вскорости помер, брат его тоже. Кто еще жив был - все из замка расползлись по домам умирать. А паутина эта проклятущая в семь рядов уже замок затянула. Будто кокон какой. Говорят, из него по осени огненный змей выведется да все пожжет. Может, и врут…
- Ясно, - сказала Десси. - А вот если вдруг я это заклятье с замка сниму, позволите мне с сестрой у вас нахлебниками перезимовать?
- Да зачем тебе, девонька? Нешто я так не пущу? Живите, Шелама ради, мы ж не нелюди, - заохала Гнешка.
Десс покачала головой:
- Так не пойдет. Так - только шеламским лисицам на смех. Чужане в этот раз надолго пришли. Купель возьмут, а потом и до Павинки доберутся. Без каменных стен нам совсем плохо будет.
Гнешка вздохнула:
- Не знаю, что и сказать. Тут не для моей головы дума. С людьми говорить надо.
- А я ж не спорю, - отозвалась Десси. - Дело неспешное. Поговорим, подумаем.
* * *
После завтрака Десси с Радкой, не слушая Гнешкиных протестов, принялись помогать ей по хозяйству. Повитуха поначалу ходила за ними следом то в коровник, то в курятник и приговаривала:
- Нешто ж я сама не сделаю? Люди-то что говорить будут?
Но Десси в ответ на ее жалобы лишь отмахнулась:
- А ты решила, мы и впрямь в нахлебницах жить станем?
Вечером Десси пошла к замку - побродить вокруг, присмотреться. Из сумерек появился Дудочник, и они долго сидели на берегу Павы, обсуждая во всех подробностях предстоящее волшебство.
- Топорище какое посоветуешь делать? - спрашивала Десси.
И он отвечал:
- Рябиновое.
- Ладно, - соглашалась шеламка. - Будет тебе рябиновое.
Замок высился на той стороне реки, будто спустившееся на землю облако - белый, безмолвный. Единственная пятигранная башня с узкими бойницами по всей высоте (внутри винтовая лестница) да двухэтажная постройка внизу с жилыми покоями. Крыша жилого дома служила боевым ходом, с которого удобно было обстреливать идущую вдоль Павинки дорогу. На краю крыши также примостились бойницы в виде ласточкина хвоста. В глубине Десси угадывала маленькую галерею, соединявшую башню и боевой ход. Высунутым языком торчал надо рвом оплетенный паутиной подъемный мост. (Опустить его пытались или, наоборот, поднять?) Сухое дерево на балясине внутренних ворот (из-за него замок и был прозван Сломанным Клыком) превратилось теперь в сахарную голову. Десси, когда была маленькая, частенько видела среди облаков такие вот белоснежные дворцы и, само собой, мечтала хоть разок там побывать. Вот и домечталась.
- "Сердце, спокойно терпи, как бы ни были тяжки страданья. Вспыльчивость - это, поверь, качество низких людей", - продекламировал Дудочник.
Шеламка кивнула, хоть и не поняла до конца. Но ей всегда нравилась хорошо сложенная речь.
- Это что? - поинтересовалась Десси.
- Да так, некто Феогнид. Я к тому, чтоб ты не кусала губы. Тебя никто не заставляет в этот замок лезть.
- Война заставляет, - возразила Десси.
- "Если уж рядом война оседлала коней быстроногих, стыдно не видеть войны, слезы несущей и плач", - согласился Дудочник. - А ты как думаешь, где первый колдун ошибся?
- Дурак был, - ответила Десси, зевая. - Дураков бьют - умным уроки дают.
- А точнее?
- Есть два закона гостеприимства в Шеламе. Не зови того, кого не хочешь видеть. И не зови того, кого не сможешь выпроводить. Он умудрился нарушить оба и получил по заслугам. Это надо ж было придумать - восковую куклу жечь!
- А что? - изумился Дудочник. - Нормальная симпатическая магия, по-моему.
- Чем это она симпатичная? Представь себе: спишь ты спокойно, никого не трогаешь, вдруг кто-то схватил факел и принялся тебе пятки палить. Как ты, не знаю, а я тут ничего симпатичного не вижу. И Привиденьица наша, видать, тоже.
- Привиденьица?
- Конечно. Кто такие кружева плести станет? Женщина только.
- Может, ты и имя ее знаешь?
- Откуда? Для того, чтоб знать заклятие, нужно вперед знать, кто его положил. А для этого нужно знать, кто на покойника зуб имел. Если б тот колдун графа догадался порасспросить, не стучал бы сейчас клюкой.
- А ты узнала?
- А мне скажут? Графья все в склепе, под замком. Чтоб туда добраться, нужно прежде Привиденьицу прогнать. А здешние вряд ли что знают. А если и знают - мне не скажут. Я тут чужая. Так что если ты со своего чердака чего услышишь… Хотя, тоже вряд ли. Не думаю, что здешние дни и ночи напролет покойному Луню кости перемывают.
- Постой, если я хорошо понял, ты собираешься снимать заклятье вслепую, в точности как первый колдун?
- Угу, похоже, что так и придется.
- "Цену одну у людей имеют Надежда и Дерзость. Эти два божества нравом известны крутым", - сообщил Дудочник. - Позволь спросить, на что ты надеешься, радость моя рыжая?
Десси рассмеялась:
- Сам же говорил, на что. На два пас - в прикупе чудеса. А еще на топорище из рябины.
Глава 11
Дома у Гнешки шеламку поджидали трое гостей - весьма дородная баба в расшитой дорогой юбке и душегрее и двое мальчишек, одетых на господский манер. Старший, впрочем, судя по тщательно выбритой верхней губе, числил себя во вьюношах.
- Это Луньки, молодые господа, - зашептала Гнешка Десси в сенях. - Они в столице на ученье были, по весне вот вернулись, уже после того, как замок вконец затянуло. Карстен - старший, и Рейнхард. Видеть тебя хотят.
- А третья кто?
- Мильда, кормилица ихняя.
Братья были похожи - только у младшего физиономия то и дело расплывалась в улыбке, а у старшего на переносье уже пролегла морщинка и рот каким-то противоестественным образом превратился в скобочку, какую Десси видала прежде лишь у старых дев.
Она прошла в горницу, поклонилась молодым господам и тут увидела, что они не теряли в столице время даром. Левые запястья обоих братьев украшали шипастые браслеты - знак низшего посвящения Храма Солнца, обязательный для младших офицеров. Десси захотелось завыть от тоски.
Лунь-старший милостиво ей кивнул.
- Агна говорит, что ты хочешь расколдовать наш замок, - произнес он строго. - Но другие говорят, что ты - шеламская ведьма.
Отпираться было бессмысленно - более того, отпираться здесь, рядом с клаймовой могилой, было попросту противно. Десси засучила рукав, показав солнцепоклонникам ее собственный браслет - старый ожог вокруг правого запястья, напоминающий отпечаток человеческой ладони.
- Вам сказали правду, доменос Клык.
Это была высшая вежливость в Пришеламье - назвать человека именем его земли. И Десси с удовольствием отметила, что щеки молодого князя на мгновенье вспыхнули. Проняло. Достало.
- Вам сказали правду, доменос, - повторила она. - Я - ведьма Шелама.
- Рейн, пойди во двор, - велел Карстен, повернувшись к брату.
* * *
Парнишка был шкода и шныра - это Радка поняла, едва он показался на крыльце. Цепко оглядел двор, зыркнул мрачно на чистившую ножи Радку - нишкни, мол, девчонка! - спрыгнул со ступенек и шмыгнул за угол, на задний двор. Радка, разумеется, следом. То ли присмотреть, чтоб не стащил чего, то ли пошнырить вместе.
Парнишка порылся в сваленных у стены ржавых ухватах и серпах и нацелился уже на старую собачью будку, как вдруг в воздухе ровно стеклянные колокольчики прозвенели. Он насторожился, вскинул голову и замер столбиком. Затаила дыхание и Радка.
Откуда-то из-за дома выпорхнула огромная белая птица и, описав полукружье, опустилась во двор шагах в двадцати от ребят. Вскинула длинную тонкую шею, щелкнула клювом, раскинула белоснежные пушистые крылья и закружилась, заплясала. И снова колокольчики заиграли. Радка и княжич, не сговариваясь, пригнулись, словно молодые котята, и стали тишком подбираться к этакому чуду. Птица то ли не почуяла их, то ли не испугалась. Знай пляшет, купается в солнечных лучах да колокольчиками звенит.
Краа!!! Со старой ивы за забором сорвался вдруг толстенный черный ворон и бросился на птицу. Та отшатнулась, захлопала крыльями и стрелой - в небо. Ворон за ней. Радка и княжич только глазами их проводили. Потом посмотрели друг на друга, но молча. Что тут скажешь? Чудеса, да и только.