Как будто я не выказываю…
Этого невысокого коренастого мужчину с желтым пергаментным лицом, заплетенными в косичку черными волосами и длинными усами, в которых вечно пряталась улыбка, трудно было не уважать. Лорд Вонг мог запросто перепить сэра Глэвора Бездонную Глотку, сочинить короткое стихотворение быстрее придворного поэта Люпина и победить в турнирной схватке на мечах любого королевского рыцаря. Как и многие другие поклонники истинно мужских развлечений, я дорого бы дал за возможность посмотреть на поединок между лордом ВОНГОМ и Белым Рыцарем, по праву считающимся лучшим мечом королевства, но Белый Рыцарь никогда не выступает на турнирах, утверждая, что оружие надо обнажать только для дела, но никак не для развлечения.
- Я уважаю лорда Вонга, - согласился я. - Но я не понимаю, каким образом мое уважение к лорду Вонгу может быть связано с историей семейки Фангов тысячелетней давности.
- Без знания истории невозможно правильное понимание событий сегодняшнего дня, - сказал маркиз Жюст.
Я вздохнул и сделал умное лицо в знак согласия. Учителя вообще обожают сыпать направо и палево такими псевдоинтеллектуальными фразами, которые па самом деле не несут никакой смысловой нагрузки.
Историю творят фанатики и безумцы, и если я узнаю их всех по именам, в моем понимании событий сегодняшнего дня ничего не изменится. Именно так я и сказал своему учителю.
- И что же вы можете мне сказать о текущей политической ситуации, молодой человек? - поинтересовался маркиз Жюст.
- Все просто.
- Даже так?
- Конечно. Все просто, и не надо делать такое удивленное лицо, - сказал я. - Маньяки Фанги создали великое государство на Утреннем континенте тысячу лет назад. Маньяк Гаррис занимается тем, что создает великое государство здесь и сейчас. Все хорошо, пока их разделяет нехилый кусок океана, но как только кто-то обзаведется большим флотом, а я подозреваю, что первым это сделает Гаррис, начнется грандиозная свалка, по сравнению с которой все войны древности покажутся легкой разминкой перед футбольным матчем.
- Удивительно зрелое мнение, - вздохнул маркиз Жюст. - Чем еще вы меня сегодня порадуете?
- А что вас интересует?
- Как насчет Эпохи Запустения? Последней подземной войны? Нет, не так… Давайте просто поговорим о войне. Что вы о ней думаете?
- В целом?
- В целом.
- Довольно тупое занятие, - сказал я. - Считается, что целью любой войны является достижение мира, который был бы лучше довоенного. Хотя бы для победившей стороны. Но эта цель недостижима в принципе, потому что люди не умеют вовремя остановиться. И поэтому любая война изначально проигрышна.
- Будьте любезны пояснить свою мысль, молодой человек, - сказал маркиз Жюст.
- По-моему, нас уносит в сторону риторики, - заметил я. - С какой стороны тут история?
- Пока я являюсь вашим учителем, я оставляю за собой право выбирать тему урока, - заявил маркиз Жюст. - И сейчас я хочу, чтобы вы пояснили последнюю из высказанных вами мыслей.
- Могу я привести пример?
- Попробуйте.
- Допустим, есть государство А, расположенное на побережье и обладающее торговым флотом и несколькими портами, - сказал я. - И есть государство Б, которое находится в глубине континента, зато располагает обширными корабельными лесами; которые ему на фиг не нужны, ибо выхода к морю у него нет. Государство А душит торговлю государства Б своими пошлинами и вообще мешает государству Б гармонично развиваться.
- Немного натянуто и довольно примитивно, но имеет право на жизнь, - сказал маркиз Жюст. - Что дальше?
- Все, что в такой ситуации нужно государству Б, это небольшой кусок берега, где можно построить порт, - сказал я. - Государство Ь объявляет войну государству Айв первом же бою оттяпывает искомый кусок побережья. Теоретически в этот самый момент государство Б достигает цели войны, ибо оно имеет мир лучше, нежели он был до начала конфликта. Но на самом деле никакой цели оно не достигает, ибо нельзя говорить о мире в то время, пока война еще не закончена.
- Ну и? - потребовал маркиз Жюст.
- Дальше - больше, - сказал я. - Вдохновленное своими военными успехами, государство Б решает не останавливаться на достигнутом и пытается оттяпать кусочек побольше. Одновременно выясняется, что государству А позарез нужны корабельные леса, или же оно тупо не желает смириться с потерей куска пляжа, и военный конфликт продолжается. В итоге двухнедельная заварушка, о которой можно было бы просто забыть, длится и длится. Годы, десятилетия, даже века. Государства А и Б уже забывают, с чего все началось, тем временем вырастают целые поколения, изначально ненавидящие друг друга, потому что война отняла у них кого-то из близких… Когда все заканчивается, вдруг выясняется, что погибли сотни тысяч людей, обе страны экономически отброшены лет на двести в прошлое, ощущается острый дефицит мужского населения, на пороге стоит голод… В общем, полный мрак и ничего хорошего.
Мне понравилась собственная речь. В кои-то веки я высказал своему учителю именно то, что думаю, но… Сейчас маркиз Жюст задаст мне "тот самый вопрос*, и гипотетическая ситуация превратится в настоящую головоломку.
- Значит, вы хотите сказать, что все беды происходят от неумения людей вовремя закончить войну?
- Да, - сказал я. Это был еще не "тот самый вопрос". По он уже на подходе.
- А что бы вы сделали, если бы вы оказались на месте правителя государства? А? - "Ага, вот он!" - Как бы вы поступили, если бы это у вас соседи оттяпали кусок побережья? Неужели вы бы не попытались отбить у захватчика свою землю?
Я знал "правильный ответ", тот самый, которого ждал от меня маркиз Жюст. Только этот ответ мне не нравился, и я решил его не озвучивать.
- Я не стал бы отбивать земли обратно, если бы у меня не было твердой уверенности в том, что я смогу сделать это быстро и без больших потерь, - сказал я.
- Неужели? И как бы к вашему решению отнесся ваш народ?
- Ну я попытался бы сохранить лицо… Насколько это возможно, - сказал я. - Провел бы переговоры с правителем государства Б, попытался бы вытрясти из него какую-нибудь компенсацию. Или, что еще лучше, я поговорил бы с правителем государства Б еще до войны, и мы могли бы решить вопрос о побережье мирным путем. Например, поменялись бы с ним на часть необходимого мне леса.
- Но если бы правитель государства Б оказался человеком, с которым невозможно договориться?
- А как же основной постулат дипломатии "договориться можно с каждым"? - парировал я.
- Это только в идеальном мире, - сказал маркиз Жюст. - В реальности же встречаются очень упрямые правители, с которыми невозможно вести дипломатические переговоры.
- В таком случае я организовал бы небольшое политическое убийство и постарался договориться с кем-то из наследников упрямого индивида.
- А если наследники окажутся такими же?
- А так бывает?
- И довольно часто.
- Тогда - еще одно политическое убийство. Тихое и не имеющее ко мне никакого отношения.
- А наследник оказался еще более упертым.
- Так нечестно, - сказал я. - Невозможно решить задачу, если на каждый мой ход вы бросаете новые вводные, которые все усложняют.
- Но в жизни так бывает, - заметил маркиз Жюст.
- Тогда я сведу решение к общему ответу, - сказал я. - Я попытался бы обойтись без войны, а если бы военных действий все же не удалось бы избежать, я постарался свести бы их к минимуму. Даже ценой потери собственного лица.
- После чего подданные считали бы вас слабым королем.
- Короли имеют привычку плевать на мнение подданных, - заметил я. - К тому же, как бы силен ни был монарх, подданные все равно не будут от него в восторге. Идеальных королей не бывает, как не бывает идеальных людей. Кому-то всегда что-то не нравится.
- Вы очень несерьезно относитесь к монархии, - заметил маркиз Жюст.
- Серьезное отношение к монархии - первый шаг на пути к тирании, - сказал я.
- Вы на самом деле в это верите?
- Конечно. Учитель вздохнул.
- Простите, что лишний раз напоминаю вам об этом, по ваш отец умирает.
- Это не новость, он умирает уже лет десять, - собственно говоря, за все свои семнадцать лет я ни разу не видел своего отца полностью здоровым. Преклонный возраст, жизнь, первая половина которой прошла в седле, а вторая - в бесконечных званых обедах и попойках… Ничего удивительного, если в свои пятьдесят два король Беллинджер выглядит на все девяносто.
- На этот раз все гораздо серьезнее, - сказал маркиз Жюст. - Лейб-медик не даст вашему отцу больше года, а это значит, что к восемнадцати годам вы уже будете сидеть на троне, принц Джейме.
Как будто я этого не знаю… Перспектива оказаться королем в неполные восемнадцать лет меня несказанно удручает. Мне удалось смириться с мыслью о смерти отца, но себя на троне я все равно не представляю. Власть, даже власть в таком маленьком, почти игрушечном государстве, как Тирен, - это ответственность, а кто хочет взваливать на себя ответственность в семнадцать лет? Да еще в такое сложное время, когда на континенте идет война, а в перспективе маячит схватка двух величайших государств мира? Когда дерутся двое крутых парней, на орехи достается и окружающим, и чем слабее невольный свидетель драки, тем больший урон ему может быть нанесен.
Даже если бы Тирен обладал нормальной регулярной армией, наша страна слишком мала, чтобы оказать достойное сопротивление Империи Гарриса.