- К Боромиру в твоей личине упырь какой-то явился, - мрачно изрек Тарус, - пару дней покрутился меж всех, а потом на ярмарочный столб влез - и башкой о полено. Мы решили - все, конец Омуту. Да на счастье еще раз взглянуть на мертвеца додумались. Глядь, а он личину-то и сбросил. Ох мы и побегали…
Тарус смолк, некоторое время слышался лишь тихий шорох осторожных шагов.
- До сих пор не пойму, к чему все это? Упырь ведь за два дня никого и пальцем не тронул, ни единую душу. Нож еще этот странный с рубинами…
Вишена напрягся. Очень захотелось проверить сверток, но он сдержался. Решил - позже.
К утру они ушли достаточно далеко от места стычки с чужаками. Перед самым рассветом, в густом вязком тумане, разнесся совсем рядом стук множества копыт - может, это проскакали те самые люди. Звуки затихли на северо-западе; больше их никто не тревожил.
После бессонной ночи решили отдохнуть и, когда пригрело вставшее солнце, устроились в светлом березняке. Яр натаскал кучу веток и сразу же уснул, Славута и Вишена последовали его примеру, Тарус же с Омутом некоторое время посидели на замшелой колодине.
Перед сном Вишена заглянул в сумку. Как он и ожидал, вместо пары длинных кинжалов там нашелся тонкий короткий меч; на его гарде каплями крови застыли крупные чистые рубины. Меч был ровно вчетверо больше первого из ножей.
Над головой в чистоте березовых стволов и нежной зелени веток дружно пели-щебетали голосистые лесные птахи. Вишена, поддавшись сладкой дремотной силе, провалился, в крепкий молодой сон, гадая, что за судьба уготована чужому рубиновому мечу.
Глава 7
Рубиновый клад
Проснулся Вишена после полудня. Донимали глазастые слепни; жужжа, они носились около людей и немилосердно грызли спящих - Яра и Омута. Тарус сидел на корточках, протянув руки к едва тлеющему костру и устремив неподвижный взгляд в землю перед собой. "Когда же он спит?" - недоуменно подумал Вишена. Он вдруг сообразил: знает чародея уже много лет, но не может вспомнить его спящим.
Славуты нигде не было.
Вишена встал, с хрустом потянулся, потряс головой, отгоняя остатки сна. Тарус даже не пошевелился, лишь скосил немного глаза.
"Меч!" - вспомнил Вишена и потянулся к суме. Сверток лежал на месте. Волчья шкура пока еще скрывала меч целиком, от острия до рукоятки. А вырасти он еще на кинжал-другой, и все, больше не завернешь. Да и в суму, пожалуй, тогда не влезет.
Вишена присел у костра и молча положил меч перед чародеем. Отсветы пламени заплясали на гранях рубинов, и заискрились они, заиграли, зажили, впитывая неяркий рассеянный свет; и съежился вдруг Вишена, ощутив на себе чей-то чуждый тяжелый взгляд, что камнем свалился на все его естество; вздрогнул Тарус-чародей, отдернув руки от костра; зажглись зелеными светляками изумруды на мече Вишены, и был их свет на этот раз приглушенный, неяркий, словно заволокло взор призрачной тусклой дымкой.
А потом ЭТО отступило - прочь, в глубь рубинов, на самое дно, и пришло облегчение, только изумруды долго еще тлели, никак не успокаиваясь.
- Что это, Тарус-чародей? - тревожно спросил Вишена, смахнув с лица холодный пот. Тарус поднял на него глаза - зрачки у него сделались как два провала.
- Не знаю. Кто-то на нас взглянул.
- Откуда?
- Оттуда! - Чародей указал на рубиновый меч. - Он стал больше, я вижу. Ты находил ножи?
Вишена кивнул:
- Да. Яр убил одного из чужаков двойным кинжалом; я положил его к своему, в суму. Они снова срослись - теперь в мече четыре кинжала.
Тарус долго и внимательно глядел на Вишену, после глухо изрек:
- Оставь его, - Вишена. Выбрось в лесу. Он страшен. Да и не меч это вовсе.
Вишена внимал, распахнув глаза. Сегодня он впервые ощутил силу рубинов, вернее часть силы, ибо кто знает, на что способна эта непонятная колдовская вещь?
- Ты сможешь сдержать его мощь, Тарус?
Чародей качнул головой:
- Не знаю. Может быть, и нет. От него исходит что-то очень древнее и чужое. Боюсь я этого меча, Вишена, потому что он мне неподвластен. Лучше от него избавиться. Задумайся: с каждым новым кинжалом сила рубинов растет.
- Но у нас есть своя сила - изумрудные мечи! Целых два!
Тарус усмехнулся:
- Меч Боромира еще не проверен. Да и молод он пока. Успеет истлеть прах наших правнуков, а меч все еще будет молодым. Век железа несравним с веком людей.
- Но мой-то не молод!
Тарус рывком приблизился к Вишене.
- В этом-то все и дело! Когда рубиновый меч сравняется с изумрудным, неизвестно, какой получится сильнее. Думаешь, зря тебе на пути попадаются кинжалы? Именно тебе? Их хотят столкнуть, твой меч и этот, понял? И не говори, что жаждешь такого поединка, ибо солжешь.
Вишена задумался:
- Но почему кинжалы попадаются мне? Найди их враг - тогда поединок станет неизбежным. Но не могу же я биться сам с собой! Нет, чародей, пока рубиновый меч у меня в сумке, я уверен, что его не имеют недруги. Я оставлю его себе!
Тарус пристально поглядел - и только. Согласился он, нет ли, Вишена не понял.
- Будь осторожен, - тихо сказал Тарус немного погодя. - И держи его подальше от своего меча.
Вишена заворачивал меч в шкуру, когда проснулся Яр.
- Поди сюда, отрок, - поманил его Тарус; мальчишка охотно подбежал. Лицо его было помятым и заспанным.
- Видел ли кинжал с рубинами? Отвечай!
Яр встрепенулся:
- Длинный такой? Видел! Я его ночью у чужого костра подобрал.
Тарус насупил брови. Вишена, стоя на коленях у своей сумы, полуобернулся и тоже вслушался.
- Я его давно приметил, еще как у столба стоял. Только Омут явился, я его и схватил.
- Где приметил? - перебил Тарус.
- У огня, - пожал плечами Яр, - прямо у огня. А что?
Чародей промолчал, а Вишена медленно отвернулся и запихнул меч поглубже в суму.
- Хороший кинжал, - вздохнул Яр, - жаль, остался на той поляне. Знаете, - добавил он проникновенно, - в руке как влитой сидел, будто коготь.
Проснулся и Омут. Покряхтывая и покашливая, он устроился у костра, не проронив ни слова. Не зря его прозвали Молчуном. Вчерашний рассказ был редким случаем, когда слышался его густой неторопливый говор.
Вишена вернулся к огню.
- А Славута где?
Тарус, вновь застывший с протянутыми к пламени руками, указал на чащу:
- Охотится.
Припасы у них и впрямь иссякли, никто ведь не рассчитывал отрываться от дружины надолго. Но утрата коней спутала все планы. Они потеряли уже два дня, а до Кухты оставалось еще не меньше дня ходу. Боромир уже разволновался, поди…
Вскоре вернулся Славута, добывший двух тощих, еще не отъевшихся зайцев. С луком и стрелами дрегович управлялся не хуже, чем со своей секирой.
В путь двинулись часа через два.
- Все у нас не по-людски, - ворчал Славута, - днем спим, на ночь глядя в дорогу пускаемся. Ровно нечисть какая…
Тарус укоризненно глянул на него, но смолчал. Вишена цокнул языком.
- Не поминал бы ты нечисть, друже… И так спасу от нее нет. - Сума с рубиновым мечом теперь жгла ему спину. Слова чародея не на шутку встревожили.
Славута в ответ только вздохнул.
И опять потянулся навстречу лес; неслышно стелилась под ноги неприметная звериная тропа; трещала вдали вредная белобокая сорока. Яр пристроился рядом с дреговичем и вполголоса что-то у него выпытывал; Омут, погруженный в свои извечные думы, ступал в трех шагах за ними. Вишена шел за Тарусом и все вспоминал прошлую ночь. Волчьи ощущения накрепко врезались в память. То, что можно обернуться волком, воткнув нож в гладкий пень на поляне и перекувыркнувшись через него, знал даже ребенок. Но - знал как сказку, ибо каждый мальчишка с замиранием в сердце хоть раз пробовал проделать это. Вишена тоже пробовал. С замиранием в сердце. Сказка оставалась сказкой…
- Тарус-чародей, - встрепенулся Вишена, - это трудно - обернуться волком?
Тот усмехнулся:
- Нет.
- Я думал, что нож, пень, поляна - это только сказки.
- Почему же сказки? - ответил Тарус. - Вчера сказки были? То-то.
- Я же пробовал раньше. Да и многие пробовали. Отчего же ни у кого не выходит, только у тебя? - недоумевал Вишена.
- Оттого что я - чародей, - опять усмехнулся Тарус. - То, что всем известно, это далеко не все. Люди повторяют только то, что видят: нож, пень, поляна. А всякий ли нож сгодится?
Вишена не знал. Это действительно никогда раньше в голову не приходило. Казалось, нож есть нож, чего там, бери и вгоняй в подходящий пень.
Чародей полез за пазуху и подал ему невзрачный, потемневший от времени нож с липкой резной рукояткой. Вишена повертел его в руках и, не разглядев ничего необычного, вернул.
- Ну?
- Запоминай, Вишена. Этим ножом четыре года назад я убил волка. В ночь на Ярилу. Одним ударом, прямо в сердце. И вынул его из раны только на рассвете.
- В ночь на Ярилу… - пробормотал Вишена, - прямо в сердце…
На Ярилу ночь была самой короткой в году. Редко кто спал в это время. Это ночь гаданий, ночь чародейства и волшебства, ночь колдовских заклинаний и нечисти.
- Только в эту ночь? - спросил Вишена, заранее уверенный в ответе.
- Только в эту, - подтвердил Тарус.
- И все?
- Нет, не все. Пень тоже не всякий сгодится. Только гладко спиленный.
Вишена довольно сказал:
- Это я знаю!
- А почему - знаешь? - проворчал неодобрительно Тарус.
Вишена смутился:
- Нет…