Он материализовался перед девушкой, когда та сидела в своей комнате и делала уроки. Естественно, перепугал до смерти. Удачное начало. Молодец. Потом, помедлив, принял своё, так сказать, истинное обличье - с крыльями, нимбом, венцом, лирой и прочими аксессуарами. Вплоть до ночной рубашки, которую на Небесах, насколько мне известно, называют хитоном. Ну, хитон там или не хитон, а я бы сию хламиду ни за что не надел. Впрочем, не предстал перед барышней неглиже, и на том спасибо. Вообще же, по-моему, он действовал по заранее обдуманному плану. Да я, собственно, давно заметил, что у него зреют подспудно некие намерения. Посмотрев на себя в зеркало, ангел несколько (сантиметров на тридцать) увеличился в росте, расширил плечи, расчесал кудри на пробор, опустил венок на правую бровь и расправил крылья.
- Дщерь моя, - пророкотал Агиель, нависая над столом, - вслушайся в сии слова, ибо я ниспослан к тебе свыше.
- Ой, а это обязательно именно сегодня? - пролепетала малышка, сжимаясь под пронзительным взором. - У меня завтра контрольная по биологии, а я ещё ничего не выучила.
- Сказано: не медли, ибо час близок.
- Очень близок? - робко спросила юница.
- Ну не то чтобы очень, - признал небожитель. - Но, в общем, так полагается говорить. И ещё записано, - вновь усилил он тембр, - вот стою у двери и стучу.
- Так это Он стоит. Я вы вообще без стука в спальню к женщине вошли. Это, между прочим, невежливо. Вдруг я здесь как раз переодеваюсь. Или вообще без лифчика.
Здорово она его. По-моему, ангел смутился, но быстро восстановил апломб:
- Не до стыдливости сейчас. Призываю тебя: покайся и очистись, ибо я пришёл вывести тебя на путь Света и Истины. Сними тонкое платье своё, там тебе не понадобятся ни французское бельё, ни лифчики.
- Мне нельзя без бюстгальтера - грудь провисает, - пожаловалась девушка. - Вот если бы у меня были титьки, как у Сью Таккер! Хотя у неё, наверно, силиконовые, просто не хочет признаваться. Ну и что: искусственные они или настоящие, а мальчишки к ней так и липнут. Даже Томми, и тот…
Совершенно растерянный, Агиель меланхолично вертел ручку регулятора яркости нимба. А ещё говорят, что в Раю понимают человеческую природу. Нет, уж если где и проживают знатоки людской натуры, так это в Преисподней. Наконец ангельское терпение иссякла, и он взорвался.
- При чём тут размер ваших молочных желёз?! - орал смиренный слуга Всевышнего. - Я тебе не школьная подружка. Меня не интересуют длина твоей юбки или фасон трусиков. Всё это ты немедленно снимешь и наденешь власяницу. Ух, как она станет натирать в самых нежных местах!.. Днём будешь трудиться и поститься, а по ночам молиться. Лучше всего, конечно, если уйдёшь в монастырь, - деловито распоряжался Агиель, - но, в принципе, монашествовать можно и в миру. Главное - храни дух и тело в чистоте. Никакого секса, поняла?!
- Как, и с Томми нельзя? - спросила девушка, и глазки её наполнились слезами.
- Я же сказал: разврат под запретом.
- А мы с Томми и не… не… не развратничаем. Мы просто занимаемся любовью! И… и… и не забываем о безопасности.
- Всякая плоть греховна, - настаивал на своём ангел. - Так и быть, разрешаю любить друг друга. Но духовно. И невинность блюди! И он пусть к тебе присоединяется. Воздержание полезно. А то развели тут резинки, спиральки, пилюли. Так и норовят обмануть Господа.
- Томми ни за что не согласится.
- Ну и чёрт с ним, - рявкнул Агиель и тут же, спохватившись, принялся креститься. - В смысле - наплевать на него. Тебя ждёт высшая, лучшая судьба. Ты отринешь все земные радости и наслаждения, все удовольствия, добровольно примешь на плечи крест свой и повлачишь его, стоически перенося брань, насмешки и побои окружающей черни. Вскоре стройная фигурка твоя согнётся от забот и тяжких трудов, власы поседеют и наполнятся перхотью от мытья некачественным шампунем, зубы расшатаются и искрошатся, глаза поблекнут, кожа огрубеет и покроется морщинами. И вот тогда, когда станешь старой и страшной и люди, завидев тебя, будут в ужасе шарахаться, ты сможешь с гордостью сказать: я бежала утех мирских и сохранила девственность для Господа. Которому она, кстати, даром не нужна… хотя о чём это я?.. И тут уж будь спокойна - вряд ли на неё хоть кто-нибудь покусится. Зато после смерти присоединишься к нам, обитателям Небес. Научишься играть на кифаре или лучше на арфе - у нас арфистки в дефиците, никто не хочет тяжеленную бандуру на себе таскать. И будешь целыми днями бродить по полям, заросшим асфоделем, петь вместе с нами хором, нырять в струях зефира и исполнять что-нибудь классическое.
- Вроде стриптиза? - невинно поинтересовалась школьница.
- Дурацкие шутки, - отрезал ангел. - Вроде Чайковского. И питаться нектаром и амброзией в кампании таких, как я… А всего-то и нужно - прочесть один договорчик и отказаться его подписать. С вышеупомянутыми последствиями, конечно.
- Что ещё за договор?
- Обычный акт купли-продажи с Дьяволом. О получении неисчислимых благ земных в обмен на бессмертную душу. Гёте не читала?
- А ты не перегибаешь палку? - спросил я Агиеля, незримо стоя рядом. - В конце концов, имеется и промежуточный вариант: она просто отвергает документ, но не совершает перечисленных тобой чудачеств, попадает в Чистилище и тихо-мирно проводит время до Суда. Я там был, неплохое местечко, кстати. Нас обоих устроил бы такой вариант, между прочим.
- Нет, - гордо заявил ангел. - Только чистая победа, только хардкор!
- Спасибо, - сказала девушка, - за подробную и поучительную беседу. Я правильно поняла, что в Преисподней буду лишена вашего приятного общества?
- Да, конечно, - самодовольно подтвердил небожитель. - Что мне там делать?
- Не зарекайся, - покачал головой я. - Ой, не зарекайся.
- Ну что ж, - задумчиво произнесла она, - пожалуй, я пойду на эту жертву, - и аккуратно вывела в соответствующей графе фамилию и имя.
И ведь я предупреждал дебила! По-моему, это был первый случай в истории Разума, когда действующий ангел уговорил смертного продать душу Дьяволу. Посмотрели бы вы на Агиеля в этот момент. Он застыл, как громом поражённый. Мне показалось, что он готов был пасть. Только этого мне и не хватало.
- Ладно, дружище, - сказал я потенциальному противнику. - Ну, соблазнил девушку. Со всяким может случиться. Пойдём в гостиницу.
И всё-таки проблема должна иметь решение, нутром чувствую. Просто надо сосредоточиться, отключиться от внешних раздражителей и подумать. Хорошенько подумать.
Что-то я давно не заполнял дневник. Дела, знаете ли, заботы. Прошёл всего год, а как всё изменилось. Аду больше не угрожает захлебнуться в волнах земных грешников. Разумеется, приток есть постоянно, но он введён в разумные рамки и отрегулирован. Интересно, что и Небеса удовлетворены. Я более не являюсь рядовым коммивояжёром, занимаю ответственный пост, у меня большой штат сотрудников и, что особенно важно, сотрудниц, значительный доход за счёт комиссионных и солидное, устойчивое положение в номенклатуре Преисподней. Агиель служит у меня помощником по связям с Раем. Его Мерзость весьма доверяет мне и приглашает на главные шабаши года, даже обещал дать эксклюзив на проведение операций с душами, но, полагаю, обманет. Мой опыт намереваются внедрить на всех обитаемых планетах.
И всё потому, что мне удалось-таки решить нашу маленькую задачку. При этом я, как и рекомендовал Сатана, использовал худшие качества. Теперь мы всячески стремимся к тому, чтобы как можно большее количество смертных заключило соглашение с Дьяволом, активно рекламируем выгоды, получаемые человеком в результате данной сделки, и, конечно, добиваемся успеха. Во всех смыслах.
А причина перемен - в маленькой приписке, которую я внёс в стандартный текст договора. Всего одна фраза, а как перевернула ситуацию! К обоюдной выгоде Верха и Низа! Вот оно, сочинённое мной последнее предложение Акта:
"В случае предсмертного покаяния субъекта-носителя настоящее соглашение признаётся аннулированным".
Ни больше, ни меньше.
Ну как? Не правда ли, поистине дьявольское коварство?!
- Вот вам одна из множества происшедших со мной историй, - сказал Длиннохвостый, захлопнув чёрную книжицу и убирая её в таинственные глубины своего одеяния. - Когда-нибудь прочту ещё кое-что забавное. А здесь, если кому-то интересно, я провожу вполне заслуженный отпуск. Он у персонала Преисподней чертовски долгий.
- Всё понимаю, - сказал нетопырь, - и как инженер могу высоко оценить простоту и изящество предложенного вами решения. Но одно до меня не доходит: для чего вы вообще продолжаете скупку душ? Ведь ваша вставочка лишает договор всякого смысла.
- Э-э, не скажите, - возразил чёрт, - всё-таки мы до известной степени упорядочиваем взаимоотношения с клиентурой и одновременно как бы наталкиваем её на определённую мысль. Но даже если отодвинуть данные соображения в сторону, остаются ещё вопросы престижа. И, наконец, польза пользой, но сам процесс доставляет такое наслаждение!
- Между прочим, - обратился он вдруг к груимеду, занятому своими мыслями, - помнится, у нас вышли определённые трения по поводу вашего легкомысленного заявления, что таверна в частности и весь мир в целом созданы лично вами.
- Вы сомневаетесь в моих словах, - удивлённо спросил Пронзительный Стон.
- Безусловно, - откликнулся нечистый. - Я, например, категорически отказываюсь считать себя исчадием вашего разума. То есть исчадием - да, но не воображения столь тривиального и материального создания. Не смешите. Утверждаю, что и сей приют странников, и мы, его населяющие, существуем реально, а вы - или романтический фантазёр, или просто не вполне здоровы, и ваши приключения - бред больного рассудка.