Пятница, 14 июня 2024 г. 14:40.
Какое-то время Суворов растерянно морщился, пытаясь определить, откуда идет звук. Когда до него дошло, что это зудит индивидуальный коммуникатор, он почти разозлился и не отказал себе в удовольствии помучить абонента на том конце ожиданием. Он вытащил сигарету, прикурил ее, затянулся, выпустил к потолку струю дыма и, уже успокаиваясь, почти ласково проговорил: "Все-таки ты чудик, доцент!" Потом он вытащил из-под вороха бумаг коммуникатор, приладил его на ухо и прижал сенсор отзыва.
– Ну наконец-то, – сразу раздалось в ухе, – я уже думал, что защищенной связью здесь никто не пользуется. Расслабились, понимаешь…
– Ты что, пьяный, что ли? – удивляясь своему спокойствию, проговорил Суворов. – Я тебя просил, кажется.
– Да иди ты! – немедленно откликнулся Струев. – Ты мне скажи лучше, в вашем этом супербункере виски еще имеется?
– Ты совсем с крышей попрощался, доцент? Ты мне виски заказывать будешь по спецсвязи? Не наигрался, что ли?
– Пошел ты в жопу, Данила! Я, что ли, сюда рвался, или ты меня сюда звал по ситуации 23? – Струев смачно и даже как-то театрально икнул. – В ситуации 23 спецсвязь не помешает… Тем более когда хочется выпить. Гони, на хрен, виски или заказывай мне обратный билет. Да, и себе стаканчик захвати, все равно ты после обеда ничем заняться уже не сможешь.
Струев отключился. "Нет, это черт-те что! – подумал Суворов и как-то сразу обмяк. – Хотя, действительно, после обеда глаза опять начнут слипаться… Да и этот перец упьется к черту… Сходить, что ли? Вытащу его пообедать, а потом и правда билет ему, придурку, в зубы, и…"
Суворов вздохнул, затушил сигарету в пепельнице, поднялся из-за стола, подошел к шкафу, открыл дверцу бара, достал бутылку "Jack Daniels" ("Черт, сколько же она здесь простояла…") и вышел из кабинета. "А может, промыть его опять? – подумал Суворов. – После капельницы деньков на пять хватит, а там, если толку от него не будет, и вправду на самолет…" Он какое-то время шел по коридору, даже поздоровался с кем-то, как-то заторможенно ощущая эклектичность происходящего. Шагает вот, как идиот, по коридору с бутылкой в руке, да еще с коммуникатором на ухе. "В ситуации 23 не помешает…" – вспомнил Суворов слова Струева и покачал головой, потом тронул сенсор вызова. Ответили не сразу.
– И правда расслабились, – зло выдал в эфир Суворов. – Кто на пульте?
– Полковник Скотников.
– Почему не подтвердил идентификацию, полковник?
– Вы не дали мне времени, Данила Аркадьевич…
– После пересменки остаетесь, полковник.
– Слушаюсь.
– Кто помощник?
– Лейтенант Лейбниц.
– Он тоже остается.
– Слушаюсь.
– И завтра, мать вашу растак, учения. Готовьте приказ и план учений сразу после того, как вас сменят.
– Слушаюсь, – голос полковника совсем не казался расстроенным или упавшим, скорее даже наоборот.
– И вот еще что, полковник. Лейбниц этот, он…
– Так точно, Данила Аркадьевич, полк "детей".
– Пусть в готовности ждет меня у комнаты И-116. Немедленно.
– Слушаюсь. Что-то с Иваном Андреевичем?
– Разговорчики! – рявкнул Суворов, со странным удовольствием отмечая, как поднимается откуда-то лихая холодная злость. "Что это со мной?"
– Виноват, Данила Аркадьевич.
– Сдавать дежурство будете без Лейбница, полковник. Кто принимает у вас дежурство?
– Подполковник Щерин.
– Пересменка в пятнадцать ноль-ноль?
– Так точно.
– Щерину передаете по команде, чтобы немедленно в И-116 направил вестового.
Пауза была довольно длинной, но полковник уже ничего не спрашивал.
– Слушаюсь, – наконец раздалось в ухе.
– После пересменки резервный коммуникатор иметь все время при себе. Включенным. Отбой.
"Что это я так завелся?" – думал Суворов, отметив вдруг давно несвойственную ему пружинистую походку и порядком подзабытую легкую ломоту в скулах. Это от коммуникатора, от непроизвольного скривления губ в одну сторону. "Спецсвязь в ситуации 23 не помешает…" Никакого инсайта не было. Суворов даже не запнулся на ходу. Только дурацкая мысль: "Что, у него самого там второго стакана нет?" И пополз вдоль позвоночника, еще пока слабенький, но крепчаюший с каждой секундой страх. А вместе со страхом почти физически крепчал сам Суворов. Он вспомнил, как 17 лет назад вот так же шел по коридору в Москве с коммуникатором в ухе и боялся, боялся до трясучки и одновременно подбирался весь, сосредотачивался, прояснялись мысли, повышался тонус в мышцах. "Вот зараза, доцент, все еще силен! Запрограммировал меня за десять секунд. И, главное, нашел ведь, раскопал!.. Но чтобы здесь, прямо здесь… Батюшки-светы!.."
У комнаты И-116 стоял лейтенант Лейбниц. Форма на нем была полевая, даже ботинки на высокой шнуровке. Вооружен он был отлично: магазин вставлен в "Шквал", на поясе подсумок с запасными магазинами, открытая кобура со "Стечкиным" и здоровенный кинжал в ножнах. "Дети" не расслабляются. Полная готовность – значит полная готовность. И все. Лейбниц не стал ни рапортовать, ни представляться, просто повернулся лицом к Суворову, оставляя ему проход к двери, и вытянулся в струнку.
– Давно здесь? – спросил Суворов.
– Одна минута двадцать секунд, – доложил лейтенант.
– Войдете за мной, – бросил Суворов и открыл дверь.
Струев сидел лицом к двери. Первое, на что Суворов обратил внимание, была бутылка виски на столе. Только-только початая. Второе – одежда Струева: на нем был новенький синий костюм, белая сорочка и красный галстук. Страх новой волной захлестнул Суворова, поднялся откуда-то снизу и горячей вспышкой взорвался в голове, сжигая сам себя. Через секунду страха уже не было. Суворов снова был на войне.
– Так-так, – сказал Струев, оглядев вошедших, – Лейбница ты с собой прихватил. Это хорошо. Вестовой в пятнадцать ноль-ноль будет?
– Будет, – кивнул Суворов. – Лейтенант, вы остаетесь в нашем распоряжении до утра. Подумайте, кто сможет вас сменить в семь ноль-ноль. Подумайте хорошенько. Это должен быть максимально лояльный человек с допуском не ниже пятого уровня. Ну и навыки…
– Лейтенант Морозов, – сразу отозвался Лейбниц.
– Из "детей"? – поинтересовался Суворов.
– Никак нет. Особый пятый корпус. Переведен сюда позавчера.
– Лейбниц умный, – с удовольствием протянул Струев. – А вот ты, Данила, стакан забыл.
– Забыл, – согласился Суворов.
– А у меня только один, – с напором произнес Струев. – Придется пить из одного. И по очереди.
"Вот, стало быть, как…" – подумал Суворов и оглянулся на Лейбница. Тот сбросил с плеча автомат, снял его с предохранителя и присел на корточки у двери. Суворов свинтил крышку со своей бутылки и сделал большой глоток прямо из горлышка.
– Это пока лишнее, Лейбниц, – произнес Струев. Лейтенант не пошевелился. – Впрочем, как знаете. Вам, Лейбниц, предстоит сегодня охрана важного совещания. Причем функции будут необычными. Командир – я.
Лейтенант слегка повернул голову в сторону Суворова.
– Подтверждаю, – сказал Суворов.
– Вот и здорово, – заключил Струев. – А теперь выпью я. Но сначала давайте музычку послушаем.
Он взял со стола пульт, ткнул кнопку, заорала музыка. Потом он плеснул в стакан виски, глотнул и, не отнимая стакан от лица, заговорил:
– Ты меня слышишь, Данила?
Суворов кивнул. Снял коммуникатор и сунул в накладной карман пиджака.
– Замечательно. В пятнадцать ноль-ноль будет пересменка. За три-пять минут до этого времени эта комната будет отключена от систем наблюдения, причем ото всех. Если что, техники сошлются на перезагрузку основного сервера при приеме дежурства. С Фломастером я уже договорился. До прихода вестового у тебя будет время, чтобы продумать инструкции. Теперь пей ты.
Суворов забрал стакан, скинул со стоящего рядом стула компакт-диски, сел, налил виски из своей бутылки, отпил, отнял стакан от лица и проговорил:
– Да, давненько мы с тобой не бухали…
– А ты не налегай, – ответил Струев. – Совещание важное. Предлагаю пригласить Президента и Минейко.
– Да-да, Минейко обязательно, его тема сейчас очень даже… – он закрыл рот стаканом.
– Он-то здесь с какого боку? Что этот младшенький может знать про 23?!
Струев улыбнулся, достал сигарету и закурил. Суворов последовал его примеру, поставив стакан на пол между собой и Струевым. Только сейчас он обратил внимание на то, что все мониторы компьютеров потушены, однако лежащий на столе рядом со Струевым ноутбук, хоть и закрыт, но помаргивает зеленым светодиодом – работает. Струев взял с пола стакан, налил в него, отпил, затем снова поднес стакан к лицу и проговорил:
– Какой он, на хрен, младшенький! Ты нашего милого Федю ногами-то не пинай – нехорошо.
– Что?!
– Тихо, Данила, не кипятись. Осталось недолго. Выпей лучше малость.
Минут пять просидели, перекидываясь ничего не значащими репликами, пили и курили. Потом Струев посмотрел на часы.
– Все, – сказал он, выключая музыку, – звони Минейко и Президенту. Совещание в четверть четвертого. Быстро! Не сиди кулем!
Президент подошел к телефону сам, секретарь отлучился обедать. Согласился сразу:
– Нет проблем, Данила Аркадьевич. Только я прошу вас: мне завтра надо лететь в Москву, хотя бы на три дня. Вы не хуже меня знаете, что мне надо делать свою работу. А я сижу здесь уже шестые сутки. Что это, ей-богу, за краткосрочный отпуск такой у Президента, где его никто не видит?
– Хорошо, Сергей Савельевич, завтра вечером организуем спецрейс на Москву. Так в пятнадцать пятнадцать в шестой переговорной?
– Помню-помню, Данила Аркадьевич. Секретарь нужен?
– Нет, полагаю, нет.