Над ними сиял высокий небесный свод с грядами кучевых облаков. В нем парил моряк, высматривая рыбные косяки; летела стая ифрийских шуа под присмотром пастуха и нескольких уотов; туземный птероплерон кружил вокруг лежбища на рифе. Прозрачный зеленый прибой на краю индигового моря набегал на песок, почти такой же белый, как пена. В нескольких километрах от берега бороздили волну траулеры. За пляжем остров круто поднимался вверх. На вершинах холмов еще сохранился бледно-изумрудный сузиновый покров - лишь немногим кустам удалось проползти сквозь сплошную сеть его корней. Но ниже склоны были распаханы. Там шелестел красный ифрийский гроздевик - злак, служащий кормом шуа, и поднимались кокосовые, манговые, апельсиновые и ореховые рощи, насаженные входившими в Высокое Небо людьми. Дул ветер, теплый, но свежий, пахнущий солью, йодом и водорослями.
- Наверное, сочли, что птицы с птицами договорятся лучше, - продолжала Табита. - Вам, горным жителям, нелегко понять нас, морских, и наоборот - уж очень мы разные. Орни-тоиды будут встречаться с орнитоидами, а? Это понятно, что послали тебя. В твоем районе таких, как ты, мало. Но зачем было прилетать? Нет, я тебе рада - но ты мог просто позвонить…
- Наш разговор может затянуться - на добрых несколько дней. - То, что ему окажут гостеприимство, разумелось само собой: гость в любом чоте - особа священная.
- Но почему я? Я - сугубо частное лицо.
- Ты происходишь от Дэвида Фолкейна.
- Это не так уж много значит.
- Там, где я живу - много. И потом - мы с тобой не раз встречались прежде, и на круатах, и у себя дома, а стало быть, немного знакомы. С незнакомцами я бы не знал, с чего и начать. Ты, на худой конец, можешь подсказать мне, к кому обратиться, представить меня кому надо - правда?
- Конечно. - Она взяла его руки в свои. - Ия рада видеть тебя, Крис.
Сердце у него забилось, и он с трудом удержался от того, чтобы не отнять рук. "Почему я так ее стесняюсь?" Она была хороша, видит Бог. На несколько лет старше его, высокая, сильная, полногрудая и длинноногая, она предстала во всей красе в короткой тунике без рукавов. Курносый нос, большой рот, широко поставленные зеленые глаза под тяжелыми бровями; на правой щеке - белый шрам, который она не позаботилась свести. Подстриженные чуть ниже ушей волосы выгорели почти добела и развевались, как флаг, вокруг коричневого, чуть веснушчатого лица.
Аринниан хотел бы знать, как она относится к сексу - так же легко, как девушки-птицы Короны, или нет? Те никогда не ложились в постель с мужчинами-птицами, а всегда подбирали себе здоровенных, не слишком интеллектуальных рабочих парней. Может, Табита девственница? Вряд ли. Ни одна женщина человеческого рода, постоянно испытывающая любовный голод, не может сравниться чистотой с Эйат. Однако Высокое Небо - не Ворота Бури и не Каровые Озера - у Табиты нет здесь партнеров своего вида; впрочем, она часто и подолгу путешествует. Он отогнал от себя эти мысли.
- Да ты весь горишь, - засмеялась она. - Я что, нарушила одно из твоих драгоценных правил? - И она отпустила его. - Извини, если так. Но ты воспринимаешь эти вещи слишком уж всерьез. Не будь таким. Обряды или оплошности ничьей чести не затрагивают.
"Ей хорошо, - подумал он. - В этот чот приняли еще ее деда. А ее родители выросли в нем, не говоря уж о ней самой. Теперь у них в чаге каждый четвертый - человек. И здесь очень сильно человеческое влияние - например, коммерческое рыболовство, которое организовала Табита вместе с Драуном, - чисто частное предприятие…"
- Боюсь, что на веселье у нас нет времени, - сказал он. - Впереди нас ждут тяжелые времена.
- Вот как?
- Империя намерена расширить свои владения за наш счет.
- Пошли в дом. - Табита взяла его за руку и повела в поселок. Его крытые тростником деревянные хижины были ниже обычных ифрийских жилищ, но прочнее, чем казались с виду; эти места часто посещали авалонские ураганы. - Да, Империя сильно разрослась со времен Мануэля Первого. Однако что говорит история на этот счет, как она приобретала свою территорию? Некоторые просто присоединились к ней, находя это выгодным - например цинтианская цивилизация. Кое-что досталось ей путем купли или обмена. Кое-что было и завоевано - но это всегда относилось либо к примитивным обществам, либо к таким, которые никак не могли равняться в космосе с Большой Террой. Мы - орешек покрепче.
- Так ли? Мой отец говорит…
- Угу. Сфера Империи - это четыреста световых лет в поперечнике, наша - около восьмидесяти. Империя контактирует с несколькими тысячами систем вне своей сферы, мы - едва ли с двумястами пятьюдесятью. Зато, Крис, мы лучше знаем свои планеты. Мы более компактны. Общее число ресурсов у нас меньше, чем у Империи, но технология ни в чем не уступает терранской. И потом, мы так далеко от Терры. Зачем ей нападать на нас? Мы ей не угрожаем, просто настаиваем на своих пограничных правах. Если ей нужны новые пространства, она может найти их гораздо ближе к дому - там полно неисследованных солнц, и их легче получить, чем гордую, укрепленную Сферу.
- Мой отец говорит, что мы слабы и не готовы к войне.
- Думаешь, мы потерпели бы поражение?
Он не ответил, и некоторое время слышались лишь вздохи бриза над головой и хруст песка под ногами. Наконец он произнес:
- Никто, наверно, не начинает войну, думая, что проиграет ее.
- Я не верю, что они начнут воевать. По-моему, у Империи хватит разума этого не делать.
- И все-таки нам лучше принять меры. В том числе заняться гражданской обороной.
- Да. Только не так-то легко будет организовать добрую сотню суверенных чотов.
- Возможно, тут-то мы, птицы, и пригодимся, - заметил он. - Особенно старые птицы - такие, как твоя семья.
- Почту за честь помочь. И не думаю, что чоты будут очень уж противиться в этом случае, - она надменно вскинула голову, - когда надо доказать Империи, кто выше летает!
Эйат и Водан летели рядом. Они были красивой парой, оба золотоглазые и золоторукие, он коричневый с охрой, она цвета темной бронзы. Внизу простирались земли Ворот Бури - темные лесистые долины, утесы и обрывы, вершины, где снега граничили с голубовато-серым камнем, клинки водопадов и отдаленные вспышки ледников. Ветер пел "у-у" и гнал позолоченные Лаурой облака по ясному небу; тени облаков неслись по горам. Молодые ифриане пили холодное дыхание ветра, купаясь в его крученых, тугих, текучих струях. А ветер Ласкал их, проникая до самого стержня больших маховых перьев.
- Будь мы такие же, как Аринниан, - сказал он, - мы поженились бы сразу, перед тем как мне явиться на свой корабль. Но у тебя любовный период настанет только через несколько месяцев, а меня к тому времени может уже не быть в живых. Я не хочу обрекать тебя на горе, ничего не оставляя взамен.
- Думаешь, я буду меньше горевать, если не получу права называться вдовой? Я хочу возглавить твой поминальный танец - я ведь знаю, какие места в небе ты больше любишь.
- Зато могут возникнуть всякие проблемы - обязательства по отношению к моему роду и так далее. Нет. Разве наша дружба станет слабее оттого, что ты еще какое-то время не будешь называться моей женой?
- Дружба… - тихо промолвила она и воскликнула: - Прошлой ночью мне снилось, что мы и вправду стали людьми.
- Такими же похотливыми?
- Такими же любящими.
- К-х-хг. Ничего не имею против Аринниана, но иногда мне кажется, что ты проводила с ним слишком много времени с тех пор, как вы были детьми. Если бы Литран не взял тебя с собой в Грей… - И Водан, видя, как у нее поднимается хохолок, торопливо продолжил: - Да, он твой небесный друг. А значит, и мой. Я хочу только предостеречь тебя: не пытайся, не желай стать человеком.
- Нет-нет. - Эйат, почувствовав рядом нисходящий воздушный поток, взмахнула крыльями и понеслась вниз - горные вершины придвинулись ближе, сверкнул между деревьями пруд, из которого пил дикий жеребец, запел тугой встречный воздух; потом она притормозила и снова взметнулась вверх, рассекая грудью поток, напрягая каждый мускул, приметила горячую струю - гора, видневшаяся сквозь нее, чуть дрожала - и воспарила, со смехом расправив крылья, предоставляя небу держать ее.
Водан подлетел к ней.
- Да разве я променяю это хоть на что-нибудь? - радостно вскрикнула она. - А ты?
Экрем Саракоглу, имперский губернатор сектора Паке, уже давно намекал адмиралу флота Хуану Хесусу Кахалю и Паломарес, что хотел бы познакомиться с его дочерью. Она прибыла с Нуэво Мехико, чтобы вести дом своего овдовевшего отца, когда тот перенес свою ставку на Эспераясу и снял особняк во Флервиле. Знакомство постоянно откладывалось. Не то чтобы адмирал не любил губернатора - они отлично ладили - и он не сомневался относительно его намерений, хоть тот и слыл большим бабником. Луиза выросла на сухой планете, народ которой, терпя во всем лишения, в гордости недостатка не испытывал и превыше всего ставил честь. Просто и тот и другой были завалены работой.
Наконец, видя успех своих начинаний, Кахаль пригласил Саракоглу к обеду. Однако в последний момент что-то разладилось. Адмирал позвонил домой сказать, что на пару часов задержится. Губернатор был уже в пути.
- Стало быть, вы, донна, должны развлекать меня, пока не подадут на стол, - промурлыкал он, целуя ей руку. - Уверяю вас, это будет совсем нетрудно. - У нее, хоть и маленькой ростом, была красивая фигурка и прелестное смуглое личико. А вскоре губернатор убедился, что она ведет себя очень чинно, умеет слушать мужчину и, что встречается еще реже, задавать ему правильные вопросы.