6
Мукерджи вошел в кают-компанию, где Шустер в мрачном одиночестве раскладывал пасьянс.
- Где Ромуло? - спросил капитан.
- Потихоньку сходит с ума у себя в машинном отделении, - ответил Шустер. - Он все пытается понять, что же хотел сказать нам Дэви перед тем, как… - Мартин повернул к Мукерджи осунувшееся лицо. - От него так ничего и нет?
- Нет. Как только я что-нибудь узнаю, я сразу же сообщу, конечно. Его передатчик все еще работает, я слышу, как вокруг двигаются и разговаривают. Но от Дэви - ни слова, а айвенгцы, наверное, не решаются ответить говорящей коробочке.
- О Боже, это же я послал его туда!
- Но ты не мог предвидеть, что он попадет в беду.
- Я должен был предвидеть, что корабль - самое безопасное место. Я должен был отправиться в Гилригор сам. - Шустер невидящим взглядом уставился на карты. - Он же мой подмастерье.
Мукерджи положил руку на плечо торговца.
- Тебе не следует тратить время на всякие повседневные дела. А сражаться и прочее - это дела повседневные. Твои мозги нужнее для другого.
- Да для чего годятся мозги?
- Ну, у тебя же явно есть какой-то план. О чем это ты разговаривал с тем крестьянином перед рассветом?
- Я подкупил его: за хороший большой нож он взялся передать в храм весточку от меня. Он скажет Херктаскору, чтобы тот пришел ко мне для секретной беседы. Херктаскор, если ты помнишь, один из главных астрологов; очень сообразительный парень и, как мне кажется, относится к нам скорее дружелюбно, чем враждебно. По крайней мере, ему, в отличие от Скетуло, не свойственна фанатическая ненависть ко всему новому. - Тут Шустер обнаружил, что положил черву к трефе, выругался и смешал карты. - Из того, что мы слышали, ясно: Рибо прискакал, увидев вспышки, и разделался с посланными Скетуло убийцами. Но успел ли он вовремя? Остался ли Дэви в живых?
Раздался сигнал у входа. Оба землянина вскочили и бросились к ближайшему обзорному экрану.
- Помяни нечистую силу… - пробормотал Мукерджи. - Возьми это на себя, Мартин. Мне лучше вернуться в радиорубку.
Сдерживая свое возбуждение, Шустер открыл дверь воздушного шлюза. В тесное помещение, неся острые местные запахи, ворвался холодный утренний ветер. По трапу поднялся Херктаскор, закутанный в плотный плащ, скрывавший очертания фигуры. Плащ был снят только после того, как дверь закрылась; под плащом оказалось обычное облачение жреца. Херктаскор явно не хотел быть узнанным по дороге к кораблю.
- Приветствую тебя, - монотонным голосом произнес Шустер. - Спасибо, что ты пришел.
- Получив твое послание, я не мог поступить иначе, - ответил Посвященный. - Поскольку ты сообщил, что должен обсудить со мной важные предметы, я должен тебя выслушать ради блага Ларсума и нашей веры.
- Тебе., э-э… запрещено посещать наш корабль?
- Нет, но лучше не наводить верховного жреца на мысль, что такой запрет необходим.
Херктаскор болезненно щурился, хотя корабельное освещение и так было менее ярким, чем обычно, из-за необходимости экономить последние капли энергии в аккумуляторах. Шустер провел гостя в свою каюту, убавил яркость ламп и предложил ему кресло.
Некоторое время они сидели, молча глядя друг на друга. Наконец Херктаскор произнес:
- Если ты где-нибудь перескажешь то, что услышишь от меня сейчас, я обвиню тебя во лжи. Тем не менее до сих пор ты поступал достойно. - Шустер почувствовал себя неловко: то, что он собирался сделать, было не таким уж бесхитростным поступком. - И я думаю, что ты должен знать: многие Посвященные считают Скетуло неправым: не следовало запрещать новую математику и астрологию, о которых ты нам сказал. Если бы он смог доказать, ссылаясь на Писание, традицию или рассуждения, что они противоречат слову Бога, тогда, естественно, все Посвященные присоединились бы к нему и отвергли твое учение. Но он не сделал даже попытки что-то доказать, а просто прибег к запрету.
- А вам позволено дискутировать с верховным жрецом?
- Да. Закон всегда был таков: достигшие высокого ранга Посвященные могут свободно обсуждать все, что не противоречит доктрине. Но мы должны повиноваться верховному властителю, если его приказы не беззаконны.
- Так я и думал. - Шустер потянулся за сигарой. - Вот что я хотел тебе сказать: мы стремимся к сотрудничеству со служителями храма, а не к противостоянию. Мы не угрожаем вашей вере, а, наоборот, можем послужить ее расцвету. Если ты убедишься в этом, то, может быть, сможешь убедить и других.
Лицо Херктаскора оставалось бесстрастным, но глаза сузились и загорелись.
Шустер раскурил сигару и выпустил облако дыма.
- Цель астрологических наблюдений для вас - узнать волю Бога и понять его замысел в создании Вселенной. Как мне кажется, это предполагает и более высокую цель: понимание сущности Бога в той мере, в какой она может быть понята смертными. В прошлом ваши теологи пришли к определенным заключениям. Но окончательны ли эти выводы? Разве не может оказаться, что в мире есть еще много непознанного?
Херктаскор склонил свою львиную голову и начертил в воздухе священный круг.
- Может и должно. В этой области не было достигнуто ничего существенного с тех самых пор, как Домно написал свою книгу. Я часто размышлял… Но прошу тебя, продолжай.
- Мы, вновь прибывшие, не принадлежим к вашей вере, - сказал Шустер. - Но и мы тоже на протяжении многих столетий искали ответ на загадку природы божества. Мы тоже верим - ну, скажем, некоторые из нас - в единого Бога, бессмертного, всемогущего, всезнающего… являющего собой совершенство. Бога - создателя всего сущего. Возможно, наша теология расходится с вашей в своих основах, но, может быть - и нет. Не согласишься ли ты сравнить свои взгляды с моими? Если ты сможешь показать мне, где мои соплеменники ошибаются, то я, если останусь в живых, унесу с собой истину. Если, с другой стороны, я смогу показать тебе направления, в которых наша мысль опередила вашу, то и ты сам, и твои коллеги поймут, что мы, чужеземцы, несем вовсе не зло, а скорее возможность развития.
- Сомневаюсь, что Скетуло и некоторые другие закостенелые теологи когда-нибудь признают это, - напряженно произнес Херктаскор. - Тем не менее, если воистину будут открыты новые пути и кто-нибудь посмеет отрицать… - Его кулаки разжались. - Я слушаю тебя.
Шустер не удивился. Всякая религия, существовавшая в прошлом на Земле, какой бы отгороженной от других она ни была в теории, рождала выдающихся мыслителей, готовых черпать идеи у соперничающих церквей. Мартин поудобнее устроился в кресле. Разговор предстоял долгий.
- Первая проблема, которую я хотел бы рассмотреть, - это почему Бог создал Вселенную. Ваша религия имеет ответ на данный вопрос?
Херктаскор вздрогнул.
- Н-нет. Писание говорит только, что Бог - создатель Вселенной. Но смеем ли мы рассуждать о Его резонах?
- Думаю, что да. Смотри: если Бог ни в чем не ограничен, значит, он вечен и существовал до появления Вселенной. Он выше всего, что имеет границы. Но мысль и существование мира сами по себе конечны, не так ли?
- Ну… ну да. Это звучит разумно. По крайней мере, что касается мысли и бытия, как мы их знаем.
- Вот именно. Наверное, и ваши философы спорили о том, реален ли любой феномен, если он совершается в отсутствие наблюдателя, существует ли лежащий в пустыне камень, если его никто никогда не видел? - Херктаскор кивнул. - Это древний парадокс, известный на множестве планет… я хочу сказать, во многих странах. Подобным же образом Бог, вечно существующий в беспредельности, не может быть ни объят мыслью, ни выражен словом. До появления Вселенной ведь не было существ, которые бы мыслили или говорили. Таким образом, как и камень, которого никто не видел, Бог в определенном смысле не существовал. Другими словами, его существование было лишено полноты - элемента обнаружения и осознания. Но как существование совершенного существа может быть неполным? Очевидно, что это невозможно. Поэтому для Него и оказалось необходимым создать Вселенную, чтобы она познала Бога. Ты следишь за моими рассуждениями?
Херктаскор сдержанно кивнул. Лишь учащенное дыхание выдавало его волнение.
- Что-нибудь из сказанного мной до сих пор противоречит твоей вере? - спросил Шустер.
- Нет… не думаю. Хотя все это так ново… Но продолжай!
- Акт творения, - произнес Шустер, затягиваясь сигарой, - логически включает желание творить, идею того, что будет сотворено, решение творить и саму работу творения. В противном случае Бог действовал бы из каприза, что абсурдно. Однако эти проявления - желание, мысль, решение и работа - конечны. Они неизбежно замкнуты на единственном творении из бесконечного числа возможных и требуют единственной последовательности действий. Тем самым акт творения подразумевает, что Бог в каком-то смысле конечен. Но это немыслимо, такого нельзя представить себе ни на секунду. Мы приходим к парадоксу: Бог должен творить, но не может. Как разрешить этот парадокс?
- И как вы его разрешаете? - выдохнул Херктаскор, который, казалось, вот-вот упадет в обморок.
- Мы пришли к заключению, что самый акт творения был совершен десятью сущностями, известными как сефирот…
- Постой! - Посвященный даже привстал. - Не существует других богов, даже второстепенных, а Писание отрицает, что создание мира - заслуга ангелов.