Наконец-то он понял, что танцовщица не могла быть земной аристократкой, удравшей с любовником из графского дворца в поисках приключений она вообще неземлянка… Сразу и не поймешь, какая сложная расовая смесь лежит в основе этого обольстительного и грозного существа…
О'Хара чувствовал, что надо бы отпустить ее с миром и не связываться, она была чуждой ему и этому миру, который он так хорошо знал… Но Веню уже понесло.
- Хочешь, научу тебя русскому мату? - спросил он. Это была высшая степень доверия с его стороны.
- Боулван ты! - миролюбиво ответила танцовщица.
О'Хара наклонился и испуганно поцеловал танцовщицу в лоб. Испуганно целовать женщину - с ним такое случалось впервые. Он даже не поцеловал, а чмокнул и тут же отскочил… Нет, он не боялся ни ее финского ножа, ни удара, ни пощечины - О'Хара вообще ничего не боялся, кроме неизвестности, - впрочем, неизвестности он тоже не боялся, но чувствовал себя неуверенно.
- Как тебя зовут, малышка? - спросил он.
- Моррит.
Она назвала свое имя - это была почти победа. Но О'Хара слишком хорошо знал лингву воровских притонов и позволил себе усомниться:
- Почему тебя зовут "смертельной"?
Танцовщица сумрачно взглянула на О'Хара. Он должен был сам догадаться: всех "моррит" нельзя трогать; овладев "моррит", мужчина погибает.
"Легенды и мифы заколдованного мира Юпитера", - усмехнулся О'Хара.
- Ты в самом деле недотрога?!
- Ни один мужчина не может меня иметь, - сумрачно объяснила она.
- Любить? - уточнил О'Хара.
- Это одно и то же.
Но "иметь" и "любить" означали все-таки не одно и то же - даже греховоднику О'Хара было понятно различие в этих глаголах - "иметь" и "любить".
- Значит, ты не хочешь пойти ко мне домой, Моррит… - вздохнул О'Хара.
- У тебя даже дом есть?
- А ты с юмором! - засмеялся О'Хара и уже уверенней приобнял танцовщицу, - Пойдем ко мне, Моррит. Почему ты так меня ненавидишь?.. Ты еще дите, а дети не умеют ненавидеть. Я накуплю тебе красивых кукол, буду целовать тебя в лоб и научу настоящему русскому мату. "Сволотч", "дурра", "коззел" и "боулван" это еще не все, только начало. Знаешь ли ты, например, что означает слово "японамать"!
Моррит не сразу ответила, будто прислушиваясь к себе или к кому-то издалека.
- Хорошо, я пойду с тобой. Ночевать все равно где-то надо. Ты спас меня, землянин. - Но помни: я несу смерть. Не притрагивайся ко мне - так будет лучше.
- Помню, помню, помню! - заторопился О'Хара.
Он торопился переспать с самой смертью - это конечно страшновато, но такого случая нельзя упускать; такой оплошности О'Хара никогда бы себе не простил.
Он шуганул караулившую их псину, и они выбрались из закутка. Уже наступила ночь. Юпитер совсем разбушевался и навис над Ганимедом в своем астрономическом зените - неба на Ганимеде уже не было, все небо закрыл Юпитер, а его живое Красное Пятно окрасило ганимедскую ночь в черно-кровавый цвет, как в мастерской фотографа.
Они шли по Игроцкому переулку через площадь Галилея домой к О'Харе. Толпа попряталась по домам и трущобам, но О'Хара чувствовал на себе взгляды, взгляды и взгляды. - На них смотрели со всех сторон. Смотрел красным глазом Юпитер, смотрел нержавеющий Галилей, смотрели собаки из подворотен… Пусть смотрят. О'Хара обнимал Моррит за плечи, потом совсем осмелел и обнял за талию. Дурное предвечернее настроение испарилось, играть в карты и прожигать время не требовалось, безденежье не пугало - пусть смотрят и видят: он гуляет по Ганимеду в обнимку с самой "моррит", он ведет к себе в дом саму моррит - пусть смотрят, завидуют и боятся. Конечно, сомнения и даже страх сжимали, как говорится, его сердце; О'Хара не понимал, всё же, кого обнимает - ребенка, женщину или какое-то по-настоящему чуждое создание?..
Он вспомнил Слоп-стопа - тот не советовал ему ходить на площадь. "Не ходяй, мистера О'Хара, тама пахнет смертью". Вспомнил удирающих во все лопатки аборигенов, вопящих что-то о сумрачных демонах". А собаки почему все разом взбесились?..
Кто эти братья-близнецы с сестричкой, откуда взялась на Ганимеде эта семейка?..
Белые ножки танцовщицы так легко ступали по серной пыли переулков рядом с его десантными ботинками, что О'Хара, чувствуя опасность, уже не мог отпустить ее.
Они подходили к Овощному рынку. Еще немного, еще поворот, перелезть через забор в проходной двор - и там, в подвале его квартирка: сразу две комнатки с двумя окнами под потолком. В одной живет О'Хара, во второй тоже кто-нибудь обитает - друзей в сто…надцати лунах у него предостаточно, не квартирка, а продолжение проходного двора…
О'Хара так был занят своими мыслями, что даже не обратил внимания, как из черно- кровавой подворотни в конце переулка выскользнули две тени и преградили им путь к Овощному рынку. Моррит замедлила шаг, вопросительно на него взглянула, и О'Хара, наконец, пришел в себя. Ему преградили путь, а он не к добру размечтался…
Ему, О'Хара, преградили путь на Овощной рынок!.. Он шел домой и ему преградили путь! Он шел не просто через Овощной рынок домой, он шел домой со своей подругой! - Завтра об этом узнает весь Ганимед - фараоны преградили путь Вене О'Хара, когда он возвращался домой со своей подругой!..
О'Хара остановился, прикрывая Моррит плечом - прикрывать ее грудью еще не было надобности. Фараоны, конечно, ошиблись. Они его с кем-то спутали. О'Хара частенько с кем-нибудь путают… Сейчас фараоны принесут свои извинения, пожелают О'Хара "доброй ночи" и уступят дорогу.
Но это были не фараоны.
Во всяком случае, не ганимедские фараоны. Первый был высоченным и широкоплечим землянином с шеей шире головы, второй - тонкий изящный венерианец - то, что называется, отборные представители своих рас; такие на все годятся - в особенности на интеркосмические фараонские операции по наведению порядка.
Если они из Интеркоса - это меняло дело. Интеркосовских фараонов О'Хара не любил всеми фибрами своей широкой души. Местных фараонов он терпел за то, что те заняты своими делами, а пришлых терпеть не мог именно за то, что те всегда лезли не в свои дела. Но все же он миролюбиво спросил:
- В чем дело, ребята?
- Нам нужна она, а не ты, - объяснил высоченный землянин, признав в О'Хара землянина - пусть и бродячего, но все же собрата. С аборигеном он и говорить бы не стал.
- Ты можешь идти, - добавил венерианец тонким голоском сутенера - такие уж у венериаяцев голоса.
- Сзади еще один… - испуганно предупредила Моррит и схватила О'Хара за руку.
О'Хара оглянулся. От площади Галилея к ним приближался третий - марсианин с кошачьими повадками и зелеными глазами; с такими глазами в такси работать…
- Не отдавай меня им, - зашептала Моррит. Она дрожала, как затравленное животное.
Конечно, это была засада, а не случайное нападение. За ним и Моррит следили и устроили ловушку.
- Ты знаешь этих людей? - спросил О'Хара.
Моррит кивнула:
- Да… Но не знаю имен.
Она была перепугана.
- От вас пахнет фараонами, - засмеялся О'Хара. - Вы не понимаете, где находитесь. Это Ганимед. Здесь фараонов не любят. Это вам не Земля.
- Мы не из полиции, парень, - миролюбиво ответил высокий землянин. - У нас к ней личное дело.
- Не затевай истории, - посоветовал сзади марсианин. - Против тебя мы ничего не имеем.
Грациозный венерианец стал приближаться к О'Харе - так с опаской подходят к дикому мустангу, боясь получить удар копытом.
- Осторожно! Сзади подходит… - предупредила Моррит, прижимаясь к плечу О'Хара.
- Дай нож! Быстрее! - потребовал О'Хара и с нетерпением запустил руку под юбку Моррит за ножом. Но О'Хара не успел вооружиться. Сзади прямо над ухом раздались два оглушительных выстрела. Марсианин выстрелил в воздух и в мостовую, пуля отрекошетировала от булыжника и вонзилась в бедро О'Хара. Его оглушило и скособочило, а жестокий удар рукояткой в висок уложил О'Хара на мостовую.
Послышался отчаянный крик Моррит, и русский мат полицейских:
- Кусается, стерва!..
- Давай мешок!
О'Хара пытался подняться, но лишь извивался на мостовой. Тем временем фараоны скрутили Моррит, связали руки, а марсианин накинул ей на голову мешок из блестящей металлоидной ткани. Все было кончено. Моррит уводили от него…
Он пополз вдогонку за ними, но переулок опять уже стал бесшумным и пустым.
- Моррит! - закричал О'Хара.
Потом он потерял сознание, и когда открыл глаза, увидел над собой братьев Моррит. Их бледные суровые лица не предвещали для О'Хара ничего хорошего.
ГЛАВА 3. Японская вишня за овощным базаром
Один из братьев, с серьгой в ухе, наклонился, схватил О'Хара за рубашку и без всяких усилий поставил на ноги.
- Осторожно, я ранен, - сказал О'Хара.
Он чувствовал пулю в бедре, она сидела неглубоко.
- Где она? - со злобой спросил братец.
- В бедре, - ответил О'Хара, думая о пуле. Можно было попробовать выдавить ее пальцами.
- В каком-таком "бедре"? - совсем обозлился братец. - Где сестра?
Так… Сестрицу потерял, теперь приходилось объясняться с братцами…
- Не знаю… Ее увели какие-то нездешние фараоны, - О'Хара обнаружил, что может самостоятельно держаться на ногах, и попытался высвободиться из цепких рук музыканта. Не тут-то было…
- Где она? - музыкант стал заворачивать рубаху О'Хара, сдавливая ему горло. - Ты увел ее, землянин!.. Ты натравил на нас собак.